Про общество потребления

Концепция т.н. «общества потребления» сегодня является одной из наиболее «козырных» уловок монополистической буржуазии в борьбе против революционного движения рабочего класса. Вкратце, суть этой воистину замечательной идеи заключается в том, что техническое развитие, рост производства и потребления товаров апологеты теории «общества потребления» именуют «общественным прогрессом», заявляя о решенности проблемы благосостояния общества – практически каждый гражданин имеет возможность приобрести машину/квартиру/фетровую шляпу. Конечно, для этого нужно постараться – взять кабальный кредит или же измотать себя донельзя на работе. Но где вы видели, чтобы блага доставались человеку даром? Э, так не бывает.

Короче говоря, усердно работай и добьешься счастья, ибо счастье выражается в количестве товаров, которые ты способен приобрести. Очень показательно, что антиподом «общества потребления» в буржуазной пропаганде обычно выступает «коммунизм» с его зловещими проявлениями в виде «трёх сортов колбасы» и «одинаковыми серыми костюмами», как символами несчастья и потребительского тупика. Понятно и то, что сущность капиталистической эксплуатации остаётся за рамками данной теории как нечто несущественное.

Замечу, в интерпретации буржуазных крикунов концепция «общества потребления» имеет и кое-какие негативные черты. К примеру, умножение массы товаров ведёт к утрате привлекательности духовных ценностей; превращает людей в некие роботоподобные автоматы, основным содержанием жизни которых является сытая праздность, механизированный комфорт и прочая золотая мишура в виде фарфоровых слонов и кружевных шторок. Но что поделаешь, говорят нам эти умные господа, таково уж неумолимое движение прогресса; торжество потребительской психологии есть закономерный результат технологического развития производства.
Что же реально лежит в основе культа вещей и той жуткой идеологической надстройки, возвышающейся над этим культом?

Подлинные причины возникновения и развития потребительской психологии раскрывает марксизм-ленинизм. Учение Маркса — Ленина указывает на две причины: отчуждённый труд и товарный фетишизм.

Диалектически, отчуждение есть не просто отстранение человека от какой-либо деятельности или результатов этой деятельности (обывательское понимание отчуждения), но превращение деятельности или её результатов в самостоятельную силу, господствующую над человеком и враждебную ему.

Источником отчуждения труда выступают обособление индивидов в производстве, базирующемся на частной собственности, и общественное разделение труда. Это влечёт за собой рост индивидуалистических настроений, превращение личности в объект эксплуатации и манипулирования со стороны господствующих классов. Рабочий человек начинает чувствовать равнодушие к результатам трудовой деятельности, ибо у него полностью отсутствуют методы контроля над условиями, средствами и продуктами его же собственного труда. Трудовая обязанность при капитализме выступает для человека не просто как бессмысленная растрата жизненных сил, но как сущее наказание, тягостная ноша, которую он вынужден тащить дабы банально не умереть с голоду. В этих условиях синонимом счастья и свободы становится праздность, а смыслом жизни – потребление.

Другим корнем потребительской психологии и идеологии выступает товарный фетишизм, господство вещей над людьми. Источником данного явления становится рынок – царь и бог современности, которому подчинено всё производство, вся жизнедеятельность производителя. Но на рынке сталкиваются друг с другом отнюдь не люди, а товары, которые они производят. Таким образом отношения между людьми субъективно выступают как отношения между товарами, приобретающими самостоятельность в ходе процесса стихийного рыночного обмена. С одной стороны, всё это порождает «персонификацию вещей», когда тем или иным товарам приписываются человеческие, общественные функции. Сегодня, например, активно фетишизируется техника, которая-де сама по себе способна к развитию и трансформации общественной жизни. С другой стороны порождается «овеществление личности», когда человеку с той или иной вещью в руках якобы передаются свойства, которыми эта вещь обладает.

Стихийно возникший в эпоху развития капиталистического производства, товарный фетишизм очень быстро сменил в общественном сознании некогда всесильный натуральный фетишизм, рассматривавший отношения между вещами как иерархические отношения между людьми и отвечавший натуральному способу ведения хозяйства. Переход капитализма из стадии свободной конкуренции в монополистическую стадию в конце XIX-начале XX века дал мощный толчок к распространению данного явления в массах. Ибо именно в этот момент перед монополистическим капиталом встал вопрос о расширении рынков и принудительном накачивании товаров в уже освоенные рынки. Началась эпоха агрессивной рекламы, навязывающей массам фетишистские представления о товарах и услугах.

Реклама стала подлинным спасательным кругом для загнивающего капитализма. В первую очередь потому, что она содействовала капиталистической эксплуатации, создавая у людей сильные эмоциональные стимулы к приобретению вещей. В этом деле огромным подспорьем стало «овеществление личности»: именно благодаря рекламе тем или иным вещам приписывается способность передавать владельцам самые разнообразные свойства, начиная от социального веса, заканчивая ощущением счастья.

Другой стороной развития навязанной рынком потребительской идеологии и психологии стало поддержание политического и идейного господства буржуазии, канализация революционной энергии рабочего класса в безопасное русло гонки за теми или иными материальными ценностями.

В унисон капиталистической рекламе вторит и буржуазная культура, превращённая господствующим классом в отдельную экономическую отрасль. Не менее эффективно она куёт человека-потребителя, наполняет его голову идеями, содействующими сохранению буржуазной гегемонии: мракобесием и реакционным идеализмом, культом насилия и волюнтаризмом, эгоизмом и принципиальной политической пассивностью, эскапизмом и презрением к труду.

Иллюзия борьбы с потребительством

Само собою, находятся люди, которые в порыве отчаяния трясут кулаками и исторгают проклятия в адрес пропагандистской машины монополистического капитала. Будто бы одним лишь внушением капитал сумел превратить живых людей в безумные автоматы по потреблению различного рода товаров. Всё, всё забыто, — горячатся эти блаженные, — культура низведена до уровня похабной бульварщины и завуалированного торгашества. Повсюду торжествует чистоган. Всё продаётся и всё покупается. Пластмассовый мир победил.

В рядах этих последних, кстати говоря, весьма много самых чёрных реакционеров. Тех, которые, вслед за Шпенглером или Геноном, твердят о кризисе современного мира и необходимости возвращения к «светлому» феодальному прошлому, где честь, мужество и долг были в почёте, где правили люди благородных кровей. Характерно, что наряду с «обществом потребления» эти современные «романтики средневековья», кормящиеся с рук наиболее озверело настроенных секторов буржуазии, столь же неистово бичуют социализм с его «стадным счастьем», выступающем в виде «зелёного пастбища, которое обеспечило бы корм и удобство жизни для всякого» (Ницше). В обоих случаях господа реакционеры видят лишь вырождение человечества, низведение людей до уровня животных с ограниченными, сугубо материальными желаниями и потребностями. Единственным выходом из этого замкнутого круга является восстановление «естественной» иерархии, когда одни (аристократы/сврехлюди/творцы/легионеры и т.д.) будут наслаждаться наполненной высокой духовностью жизнью и крутить колесо истории, а другие (чернь) будут своим тихим трудом обеспечивать избранным это воистину завидное существование.

Подобного же рода курс проводят и всевозможные религиозные безумцы, борцы за «чистоту» какой-либо веры, требующие, ради улучшения жизни общества, возвращения «назад», ко временам обскурантизма, феодального произвола и рабского труда.

Ещё одной, гораздо более распространённой вариацией «борьбы против общества потребления» являются различные виды «великого отказа». Всевозможные битники, хиппи, «современные художники», буддисты, растаманы и тому подобная неформальная публика громогласно и пафосно трещит о разрыве с «потребительским рабством», выставляя себя свободными от пропаганды монополий. Иногда возникает даже некоторое умиление – вот ведь, в нашем похабном капиталистическом борделе завелись святоши. Воротилы с Уолл-Стрит до смерти перепуганы.

В реальности же подобные движения не выходят за рамки буржуазной идеологии. Судите сами: господа бунтари, отказывающиеся от потребительского культа, отказываются, по сути дела, лишь от приобретения вещей, видя в них (и это надо подчеркнуть особо) некие оковы, пленившие свободный человеческий дух. Перед нами, стало быть, типичный пример «персонификации вещей». Именно вещам, созданным людьми предметам, юродствующие «нонконформисты» приписывают некие способности к уродованию личности. Виновата не капиталистическая эксплуатация, порождающая потребительское отношение к человеку и природе, стремящаяся к прибыли любой ценой, разрушающая личность, нет. Виноваты предметы. И именно на предметы направлена вся ярость этих луддитов XXI века — будь то сожжение дорогих автомобилей беснующимися юношами с анархистскими флагами, или хождение в лохмотьях в знак протеста против «общества потребления».

Но глупость и бессмысленность борьбы с вещами как таковыми – это ещё полбеды. Не в силах выйти из-под влияния буржуазной идеологии, напускные «борцы с системой потребления» отказываются от одних предметов товарно-фетишистского культа и… тотчас же набивают карманы другими. Вспомним пресловутых хиппи. Чем по факту отличались их замечательные, раскрашенные во все цвета радуги тряпки (своеобразная униформа) от разрекламированных костюмов и платьев, выпускаемых какими-нибудь модными брендами? Да ничем они по сути не отличались. Тот же культ, та же обязательность ношения, то же «овеществление», те же вожделение и эмоциональная зависимость, проистекающие из товарного фетишизма. Неудивительно поэтому, что раз за разом рынок откликается на «революционные» тенденции и начинает штамповать на потребу тряпки, фетишистскую атрибутику и майки с Че Геварой для всевозможных «борцов с системой», вроде хиппи, панков, новых левых и т.д.

В дополнении ко всему, яростное отрицание потребительства приводит этих смешных персонажей к отрицанию ещё и производства. По их мнению материальное производство якобы является источником бесконечного потока вещей, сыплющихся на человека. Итогом этого становится восхваление социального паразитизма, нетрудовой жизни, праздности, возведённой в принцип. Преподносится таковое сидение на шее общества как «независимость» от капиталистической системы отчуждённого и принудительного труда.

В конце концов под видом «борьбы с обществом потребления» мы имеем… ту же схему «общества потребления», которая слегка приукрашена эффектным словесным радикализмом, столь любимым истеричными мелкими буржуа. Не вызывает удивления и то, что никакого реального вреда такая «борьба» ни капитализму, ни «обществу потребления» не приносит. Напротив, не осознавая этого, лихие «бунтари» лишь укрепляют буржуазные воззрения на мир, лишь увеличивают, так сказать, амплитуду буржуазного идеологического охвата.

Какой же выход из этой печальнейшей ситуации может быть предложен?

Для начала нужно указать, что потребительская идеология и психология имеют преходящий, временный характер. Они не коренятся в человеческой психике, как это утверждают поборники фрейдизма; они не являются итогом технического или общественного прогресса, как об этом думают религиозные мракобесы и реакционеры; они, по сути дела, не есть лишь продукт пропаганды капиталистических монополий, как об этом кричат леворадикалы. Потребительская идеология и психология суть порождение определённого общественно-экономического строя, находящегося на определённой стадии развития.

Единственным, строго научным решением проблемы «общества потребления» является переход к более передовому общественно-экономическому строю, к обобществлению производства. Ибо только социалистическое производство сможет ликвидировать ту экономическую базу, на которой вырастает потребительская психология и идеология во всех её богатых проявлениях.

Во-первых, обобществлённое производство ликвидирует экономическую конкуренцию отдельных производителей между собой и привлекает сами массы к решению задач производства-распределения продуктов. Тем самым нивелируется и индивидуализм, лежащий в основе капиталистической системы «частной инициативы», и отчуждение труда.

Во-вторых, социалистическое производство ведётся на плановой научной основе, благодаря чему подрывается важнейшая основа существования товарного фетишизма. Уходит в прошлое таинственная и непознаваемая сила рыночной анархии, проявляющаяся в т.ч. в наделении вещей сверхъестественными способностями самовозрастания или аккумуляции стоимости.

В-третьих, социалистическое производство ведётся не с целью получения максимальной прибыли, а с целью постоянного улучшения благосостояния трудящихся. Это исключает из общественной жизни агрессивную и всеобъемлющую рекламу, навязывающую массам фетишистские, антинаучные представления о вещах и месте вещей в жизни человека.

В-четвёртых, социалистическое производство заинтересовано в постоянном повышении идейно-нравственного и культурного уровня трудящихся, в преодолении разделения умственного и физического труда. Благодаря этому уйдут в прошлое не только пережитки былого капиталистического мировоззрения; сами трудящиеся массы, осознавшие интересы обобществлённого производства, не допустят отката к потребительской психологии со стороны отдельных отстающих индивидуумов.

Именно этот путь, путь перехода на более высокий уровень общественно-экономических отношений, является единственно эффективным методом борьбы с тошнотворной системой потребительства, уродующей человека.