Богуславщина

1853 1

http://www.ksv.ru/%D0%98%D1%81%D1%81%D0%BB%D0%B5%D0%B4%D1%83%D0%B5%D0%BC/%D0%A7%D1%83%D0%B6%D0%BE%D0%B5/%D0%98%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%8F/%D0%90.%D0%A1.%D0%98%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D1%87%D0%B5%D0%BD%D0%BA%D0%BE/PIC/IV010.png

…Одно-единственное село Богуславщины держало круговую оборону почти четыре года.

Только в феврале 1921 года Медвинскую республику наконец одолела прославленная на полях гражданской войны 17-я кавалерийская дивизия Котовского, да и то после неумолчной артподготовки, которая продолжалась без малого полтора месяца.

Поэтому я и хочу ещё немного задержать внимание читателя на истории Богуславщины и в частности моего родного села Мисайловки, которая в таком, казалось бы, ограниченном мире, как один сельский район, занимает, подобно Медвину, место совершенно особенное.

Но предварительно оговорюсь.

Понятно, мы – украинцы, но чаще называем себя россичами, однако отнюдь не противопоставляя себя этим остальному своему народу и не чураясь его соловьиной мовы, ни самобытной культуры. Но в то же время слова Михайлы Ломоносова о «коломбах россов» звучат для нас не просто высоким поэтическим штилем.

Мы всегда помнили и помним себя, повторю, россичами, и у нас есть все основания, чтобы гордиться этим и кровными братьями своими: гордо стойкими гуцулами, которыми нередко незаслуженно пренебрегают на Украине, новгородцами и псковичами, поморами и архангельцами, волгожанами и владимирцами… Несть им числа на Руси Великой.

И если лидер шумного ныне на Украине «Руха» Иван Драч, прекрасный поэт, но наивный, не в обиду будь ему сказано, политик романтически тоскует сегодня на газетных полосах о воссоздании Литовского княжества в образе независимой федерации в составе Украины, Белоруссии и Литвы под державной эгидой последней,

Поскольку Украина, дескать, в центре Европы, а Литва – очень уж по-европейски пригожа госпожа, то я сомневаюсь, что мои земляки на берегах Роси разделяют его тоску, хоть ему и кажется, будто он изъявляет сокровенные чаяния украинского народа.

Не знаете вы, мил-человек Иван Федотович, истории россичей, а её, как известно, заново не переделаешь – напрасно старались киевские летописцы задним числом причесать её поглаже.

Якобы выделил киевский князь Рюрик Ростиславович Поросье и Каневщину в удел зятю своему Роману, а потом в 1195 году с его, Романа, согласия передарил пять тех городов свату своему Всеволоду Юрьевичу, князю владимирско-суздальскому, а тот вернул один из городов – Торчский – сыну Рюрика Ростиславу; в остальные же четыре – Корсунь, Богус- лавль, Треполь и Канев – послал своих посадников.

Странная получается картина: где Поросье, а где Владимирско-Суздальская земля, и вдруг – посадники Всеволода Большое Гнездо? В нынешней Киевской области.

Кто же из литераторов первый обратил внимание на эту странность, теперь трудно сказать, давно пошло гулять в литературе, будто Рюрик Ростиславович не подарил Всеволоду Юрьевичу, а продал ему не всё Поросье с Каневщиной, а только город Богуслав и 30 прилегающих к нему сёл.

Так вроде получается более убедительно, но, если не ошибаюсь, кажется, ещё Фёдор Достоевский заметил, что истинная правда настолько бывает невероятной, что, дабы поверили в неё, к ней приходится прибавлять порой изрядно лжи.

Между тем, очевидно, сама того не подозревая, часть правды очень точно выразила русская писательница Мария Александровна Вилинская, долгое время жившая в соседнем с Богуславом селе Хохитва и ставшая известной как классик украинской литературы под именем Марко Вовчок. «О, милая Рось и твои зелёные берега, – писала она в одном из своих писем из Парижа, – как легко там дышалось! За одну веточку чебреца, выросшего над Росью, я отдала бы не знаю что».

Наши пращуры, выбиравшие место для столицы своего государства Голуни в докиевские времена, толк в этом деле понимали.

Сейчас, конечно, когда Богуславщина пострадала от ядерной Чернобыльской катастрофы не меньше других районов Украины и Белоруссии, былую свою цену она надолго утратила, но если учесть, что речь идёт о XII веке, картину мы получим совсем иную.

Даже на моей памяти Поросье и особенно Богуславщина, хотя изрядно и пострадали от бездумной колхозной бесхозяйственности и от войны Великой Отечественной, сохраняли ещё немало от первозданного своего облика такого, что не шло в сравнение и со знаменитой Швейцарией, осмотреть которую мне представлялась возможность весьма обстоятельно.

Ну, разумеется, Швейцария есть Швейцария, не признать земного рая по-швейцарски нельзя, да уж больно он рукотворный, а матушку Природу, как ни исхитряйся, не переплюнешь. И с практической точки зрения по своим естественным ресурсам конкуренции с Богуславщиной Швейцария никак бы не выдержала.

Всё, что дала Природа ей, даровала она и Богуславщине: горы, леса, то тишайшая, то бурная на перекатах река с множеством притекающих к ней речушек, лесные озёрка, родники целебные – всего не меньше, чем в Швейцарии. А вот раздольных таких угодий, пашень да сенокосных лугов с раскиданными по ним купами богатырь- лозы там не увидишь. И с садами поскуднее. Швейцария перед Богуславщиной только виноградниками может похвалиться.

Так вот, Роман, зять киевского великого князи Рюрика Ростиславовича, приняв от тестя столь щедрый подарок, с придачей всего остального Поросья и соседней Каневщины, надумал приданное супруги своей использовать в качестве звонкой монеты для приобретения оказавшегося бесхозным в ту пору Галичского королевства.

Для этого ему прежде всего было нужно заручиться поддержкой киевского митрополита Никифора, чтобы тот в случае чего похлопотал за него перед тестем, ибо в обмен на корону Галича замыслил он самое сердце Южной Руси расколоть на куски.

А кому получить ту корону, зависело тогда от трёх владык: короля венгерского Белы, цесаря германского Фридриха Барбароссы и князя польского Казимира Справедливого. Но прежде чем провернуть всю операцию, требовалось, как я уже сказал, заручиться благословением митрополита Никифора, которое он готов был дать за дарование Медвина под монастырь.

Сам же Богуслав с остальными его сёлами запрашивал Казимир. Король Бела, чей сын Андрей также претендовал на Галичское королевство, счёл за более выгодное предприятие посадить его в Корсунь, с придачей ему на Роси Торска, а на Днепре – Канева.

Таким образом под самым Киевом возникло бы ещё одно венгерское королевство, что было куда выгоднее, чем иметь его хоть и большим по размеру, но сопредельным. Ведь Роман в Галиче хотел бы того или нет, но вассалом Венгрии всё равно бы стал. А вотчина сына Андрея под Киевом сулила заманчивую перспективу дальнейшего венгерского проникновения на Руси.

Ну, а германец Барбаросса за содействие начертанным планам со своей стороны предпочитал получить от Казимира, собравшегося на Богуславщину, в состав которой, кроме Медвина, входило ещё 29 сёл, кусок Западной Польши.

Одного не учли ни Роман с митрополитом Никифором, ни три западных монарха – того, что россичи по своей натуре государственники и не мыслили они Отечество на этакую распродажу чужестранцам.

Потому и восстали они против Романа, отрядив одновременно послов в Суздаль к Всеволоду Большое Гнездо: мы-де отдались под руку деда твоего Владимира Мономаха, русича, призванного на золотой стол в Киев русичами, когда помер последний из восьми княживших в Киеве хазаринов, тот крестившийся в Святополка мздоимец.

Коим самим правила иудейская его прелюбодейка Дебора, пририсовавшая ему на великокняжеской печати ангельские крылья (см. рис. – А. И.), а ты, Всеволоде, ноне старший из Мономаховичей, то на тебя и падёт вина за раздробление Руси средь чужинцев, если не возьмёшь и ты, как дед твой, под свою руку Поросье; и Канев просится, иначе быть ему под уграми: митрополит Никифор выгоду ищет в соседстве с олатинившимся лядским Казимиром, а брат твой, Рюрик Ростиславович мегкотел, на поводке краснобайства Никифоровогоходит.

Да собрали подарки богатые – князю Всеволоде особо и на случай, ежели Роман или Рюрик Ростиславоич за Поросье и волость Каневскую откупную востребует, – тоже особо: двенадцать возов майна (добра) всякого, да кожаный мешок гривен золотых, да три сорока сороков выверец (горностаев), да кун (куниц) три же сорока сороков.

Ещё обязались на свой кошт поставить в городах Поросья храмы православные, ежепи князю Всеволоду то угодно будет и службу в тех храмах по отеческому чину проводить станут, как Мономах старый указывал, а не по византийскому противному русичам и для государства вредному, который Владимиром-хазариным был насаждён; в Каневе же храм таковой прежде возвели.

А дань за крепкую руку княжескую россичи и каневцы платить согласны, какую князь Всеволод назначит, и посадников его содержать также согласны, ежели те посадники своевольничать не вздумают да на учение россичей посягать не станут, кроме как кто из россичей сам доброхотно в христианы крестится пожелает, и грамотой княжеской то всё надобно закрепить.

Так Поросье с Каневщиной стали в 1195 году частью будущей Великороссии, за исключением города Торчска, который великий князь Всеволод Юрьевич своей волей зятю своему Ростиславу отписал, сыну Рюрика, а тот, Ростислав, также своей волей Торчск в Белую Церковь переименовал и храм там православный по желанию отца своего Рюрика Ростиславовича и митрополита Никифора воздвиг.

Вот как оно было в действительности. Не Рюрик Ростиславович продал россичей Всеволоду Большое Гнездо, а сами россичи с каневцами выкупили себя, отдавшись под руку Всеволода и тем обеспечив себе вольность, Богуславщина – более чем на пять веков, не считая 135 лет противоборства с ряжеными хазаринами от Владимира Первого до Святополка Изяславовича.

Потому ей, Богуславщине, и Переяславская рада была ни к чему, незачем ей было воссоединяться с Русью, ибо никогда она из неё не выходила. И память её предшествующих четырёх тысячелетий сберегла. Только нашим историкам, видно, рассказывать об этом никак не с руки, ибо многое в их храминах исторических рухнет тогда, как песочные крепостицы, которые ребятишки, играя на пляжах, сооружают.

Грамоту Всеволода Большое Гнездо, дарованную россичам, подтверждали затем и сыновья его Григорий, Константин, второй Григорий, и Юрий, тоже бывшие великими князьями владимирскими и суздальскими.

А после, в 1239 году, на Киевскую Русь батыева орда пришла, разорившая почти все города дотла, только Богуслав и устоял против ордынцев, как Новгород в Северной Руси. Потом, в 1320 году, южные русичи, побратавшись с литовцами, прогнали ордынцев под верховенством князя литовского Гедемина, который и положил конец Киевской Руси, образовав великое княжество Литовское, поглотившее вместе с кривичами и Лядской землёй и всю Южную Русь, кроме Богуславщины.

Не покорился Богуслав Гедемину, так как не считал себя обязанным ему ничем. Но это не помешало богуславчанам в 1380 году войти в согласие с его обрусевшим внуком князем Дмитрием Боброк-Волынским, изъявившим желание идти на подмогу московскому князю Дмитрию Ивановичу против орды Мамая, для чего сему Дмитрию Боброк-Волынскому полк свой 10- тысячный дал с воеводою Родославом Щупиком, велев ему, однако, у Боброк-Волынского подвоеводою быть, поскольку тот князь.

Когда же на Куликовом Мамая побили, Великий князь Дмитрий Иванович, прозванный теперь Донским, стем Родославом Щупиком новую грамоту богуславчанам прислал, в точности подтверждавшую первоначальные грамоты Всеволода Большое Гнездо и его сыновей, за исключением того, что прочие города Поросья с Каневом отпали ещё при Гедемине.

С той поры Богуслав опять сам по себе своею управою жил, а посадников-князей и царей московских держали, абы ляхи на Богуславщину не покушались.

Этим, кстати, и объясняется то обстоятельство, может быть, на первый глаз удивительное, почему во время освободительной войны украинского народа под предводительством Богдана Хмельницкого Богуслав нейтральным оставался. А удивительного ничего нет. Во-первых, политика Хмельницкого долго не вполне ясной была.

Будто просился под руку царя Алексея Михайловича, а сам между тем в союз с крымчаками вступал и с турками да шведами переговоры вёл. И царь вёл себя неопределённо, пока ляхи польской короной его соблазняли.

С другой стороны, Богдан, очевидно, и не хотел богуславчан в войну втягивать, нейтральный Богуслав ему больше подходил как город, на который ляхи поднять оружие не осмеливались из-за опасений московского царя, а его, Богдана, принимали здесь охотно, в трудный момент здесь отсидеться было возможно и с силами собраться.

Именно как убежищем Хмельницкий и воспользовался Богуславом в 1651 году, когда, заподозренный в измене, едва не лишился жизни от своих же казаков.

Во второй раз он приезжал сюда в начале 1654 года для встречи с патриархом антиохийским Макарием, который направлялся в Москву и останавливался в Богуславе, чтобы освятить давно готовый к тому времени обещанный Всеволоду Большое Гнездо православны храм, так как высшие киевские иерархи знаться с богопротивными богуславчанами не желали, а патриарху Всея Руси Никону ехать в Богуслав, видно, было недосуг, либо донесли ему, что на далёкой от Москвы Богуславщине вести о его нововведениях вызывали ропот.

В большинстве своём «язычников», богуславчан, казалось бы, патриаршьи реформы Никона, послужившие причиной церковного раскола, не должны были волновать. Однако я говорил уже, что россичи по природе своей государственники, а Никон посягал как раз надела государственные, сначала отменив реформированное Владимиром Мономахом ромейское христианство в отечественное православие, патриотическое по своему содержанию и потому отвечавшее интересам Руси, а затем по византийскому примеру объявив, что «священство выше царства».

Это и вызвало на Богуславщине ропот. В Богуславе недоумевали, как это царь Алексей Михайлович, находясь в здравом расположении ума, не видит, что сей мордвин Никита Минов, став патриархом Никоном, вознамерился подмять под себя всю Русь.

Хмельницкий же, встретившись в Богуславе с патриархом антиохийским Макарием, отрядил вмести с ним в Москву послов отдельно к царю и отдельно к Никону, чем вызвал у богуславчан немалое подозрение в своём двоедушии, а стало быть и неискренности, чему спустя год суждено было подтвердиться самым неожиданным для богуславчан образом.

Не вдаваясь в подробности, официальные хроники скупо сообщают, что в третий раз Богдан Хмельницкий посетил Богуслав в 1655 году и приписал его к Корсунскому полку. Так с упованием на беспамятство людское и фальсифицируется история. Для этого необязательно врать напрямую, достаточно умолчания и некоторой корректировки информации.

На самом деле после освобождения от польской шляхты русско-украинскими войсками Галичины под командованием Богдана Хмельницкого и бывшего царского посла на Переяславской Раде Василия Васильевича Бутурлина Хмельницкий явился в 1655 году в Богуслав с полусотней казаков и несколькими старшинами, чтобы объявить всю Богуславщину своей личной вотчиной, то есть всех богуславчан и жителей 30 сёл Богуславщины сделать своими крепостными.

При этом он ссылался на так называемые Мартовские Статьи, подписанные в Москве 23 марта – 6 апреля 1654 года, по которым за Украиной закреплялась полная автономия и определялось ей 60 тысяч реестровых, то есть военнослужащих и потому вольных казаков.

А поскольку на Богуславщине таковых не имелось, то Хмельницкий и решил приписать её к своему преторианскому Корсунскому полку как собственных холопьев.

Но в таком случае в Мартовских Статьях относительно Богуславщины должна была быть хотя бы какая-то оговорка, отменяющая грамоту царя Алексея Михайловича, которой он при восшествии на престол в 1645 году подтвердил, как и все его предшественники, статус Богуславщины, дарованной ей великим князем владимиро-суздальским Всеволодом Юрьевичем Большое Гнездо на основании расписки великого князя, тоже великого, Рюрика Ростиславовича.

Что он-де получил от великого князя владимиро-суздальского Всеволода III Юрьевича означенную сумму золотыми гривнами, выверицами, кунами и прочим майном в выкуп за Поросье и Каневщину, почему и обязуется, что он сам и наследники его, за которых он настоящим ручательствует, впредь на упомянутые волости не претендовать, а считать их принадлежащими княжеству Владимирско-Суздальскому.

Никаких оговорок, однако, в Мартовских Статьях предъявить богуславчанам Богдан Хмельницкий не смог, и те из города его со всей гетманской свитой попросту выгнали, произнося и выкрикивая при том слова, которые приводить здесь не годится. Догадливый читатель и так поймёт.

Но всё же верно говорится: пришла беда – отворяй ворота, может, и не сразу настежь.

Теперь все признают Богдана Хмельницкого гениальным полководцем, сравнивая его только с Александром Македонским. Ни Ганнибал, ни Наполеон ему не ровня. В нём одном воплотился гений всего запорожского казачества.

А те неприятеля не считали. Пусть числом своим и в десятеро превосходил их, пусть весь в латы закован был, а они, голопузые, с пистолями, да с кривыми турецкими ятаганами всё равно в атаку шли и непременно побеждали.

При Жёлтых Водах в 1648 году польско-немецкие латники, пожалуй, и более чем в десятеро превосходили их, если учесть к тому же громадное количество пушек у тех против казацких пукалок, а всё же жалкая горсточка ляхов уцелела, те, которые в плен поспешили сдаться.

И с наёмными их германцами то же самое произошло. В том же году так и под Корсунем да Пилявой повторилось, а затем и во многих других битвах. И хотя пьянством загульным запорожцы тоже славились, но они же перед походом или битвой за пьянство смертью карали. В зимних походах водкой только коней поили, чтобы меньше корма на них навьючивать, водка-то калорийнее овса, и лошадь на морозе, когда спит, не мёрзнет.

В пух и прах казалась разбитой чванная Речь Посполитая, все продиктованные ей условия для мира приняла, но умер в 1657 году Хмель и, возможно, от одного сознания этого факта воспряла шляхта, посунула вновь на Украину с Россией. Десять лет с переменным успехом продолжались баталии, однако понял царь Алексей Михайлович: не одолеть ему гонористых ляхов.

Пришлось в 1667 году заключить так называемое Андрусское перемирие на тринадцать с половиною лет, по которому за Россией оставался Смоленск и Северская земля, которых издавна добивалась Речь Посполитая, а Украину поделили по Днепру, к Польше отошло всё Правобережье, кроме Киева. Для Богуславщины, к сожалению, такого «кроме» сделано не было.

Впервые за последние 372 года Богуслав утратил, как бы теперь сказали, статус подмандатной территории Северо- Восточной Руси, а вместе с ним и свою вольность. Обидно, но богуславчане царя Алексея Михайловича понимали, на его месте всякий здравый человек так бы и поступил, ежели смотреть на вещи с позиций государственных интересов: Смоленск – ворота к Москве, Северская же земля граничит со Смоленщиной.

А что Богуславщина? Тут выбор ясен, царь в его положение принял решение единственно верное.

И то спасибо, выторговал для Правобережной Украины наказное гетманство со своим реестровым казачеством, а это уже надежду подавало, и не малую, тем более, что в наказные гетманы казакам удалось протащить Самийла Ивановича Самуся, дед которого когда-то из Богуслава в Переявлавль переселился, однако характером Самуси оставались богуславчанами, такими же гордыми духом государственниками.

Не случайно Самийло Иванович своей резиденцией сразу же избрал Богуслав. И дружка своего закадычного с собой привёл.

А дружил Симайло Самусь со знаменитым Семёном Палием, который воинскими талантами едва ли не самому Хмелю был под- стать. Потому эта дружба сильно и обеспокоила ляхов.

Придраться к нему Палий повода им пока не давал, так их послы при московском дворе ухитрились как-то оболгать его перед царевной Софьей Алексеевной, будто он крамолу какую-то против России замышлял. Правительница-царевна и вызвала Семёна в Москву да, не пожелав и выслушать его, приказала ни в чём не повинного перед Россией сослать в Сибирь.

Заступиться же за него Самусь никак не смог, не захотела сестрица будущего императора Петра I даже принять его, когда он нарочно по этому делу приехал в Москву. И остался Самусь таким образом без надёжнейшего соратника. А сам он в военном деле не больно мастаком был, и то сознавал.

Потом в 1699 году Польша заключила мир с Туреччиной, воспользовавшись которым польский сейм принял решение о ликвидации украийского казачества в Киевском и Брацлавском воеводствах, а значит, ликвидации подлежало и наказное гетманство.

Все клейноды – булаву, бунчук и печать – у Самуся не замедлили отобрать. Но говорю же я, хоть и родился Самийло Иванович в Переяславле и крещёным был, но богуславский дух из него и в третьем колене не выветрился.

По веками выработанным мировым нормам в случае необходимости в армию может быть мобилизовано десять процентов от общего населения страны. Значит, согласно ревизным книгам того времени, Богуславщина могла выставить около 20 тысяч воинов. Но обычно она обходилась полком численностью в 10 тысяч, как полностью укомплектованная дивизия времён Великой Отечественной войны.

Однако надо учесть, что это были богуславчане, пращуров которых не смогла одолеть орда Батыя, и тогда арифметика получится совсем иная. Хотя постоянную воинскую службу в мирное время в теперешнем понимании этого слова никто не нёс, все жили по домам и собирались в известном месте с оружием, которое всегда было наготове по первому зову старшин.

Лишившись гетманской булавы, Самусь предложил богуславчанам свои услуги в качестве полковника. Долго объяснять свои намерения ему не пришлось.

Сейчас, когда Богуславщина формально к Московскому царству не принадлежала и потому не обязана была придерживаться его перемирия с Речью Посполитой, начать восстание против польской шляхты ей ничто не мешало и сделать это более организованно, чем она, имевшая около четырёх веков самоуправления и в общей сложности почти три века самообороны, никто иной не мог.

А в том, что её поддержит вся Правобережная Украина, сомневаться не приходилось. После упразднения казачества в Киевском и Брацлавском воеводствах ненависть к польской шляхте стала безмерной, ибо это значило, что испокон веков вольные казаки отныне должны превратиться в крепостных холопьев.

Самусь не ошибся. К Богуславу немедленно присоединились Корсунь и Лысянка, а затем и вся остальная Правобережная Украина. Началась новая освободительная война украинского народа, известная в истории как первая Колиивщина. Но я не к тому веду.

В это самое время шла также русско-шведская война, и похоже было, что Карл XII брал верх, а гетман Левобережной Украины, входившей в состав российского государства, Иван Мазепа в помощи Петру I вдруг отказал, нейтралитет объявил. Но что значит нейтралитет в подобной обстановке? Явная измена тому, кто осыпал его царскими милостями и даже безвинную голову Кочубея на плаху ему отдал.

Пишу эти строки, наперёд зная, что сегодня на Украине они многим не понравятся, поскольку Мазепа теперь по всем статьям реабилитирован и возведён в ранг чуть ли не большего народного героя, чем прежде Богдан Хмельницкий.

Печатаются и его сентиментальные вирши, которые выдаются за образцы поэтической лирики, как присной памяти китайского Мао. Но это уже по-нашему, по-украински, мы без крайностей никак не можем, особенно когда на дворе такой «гуляй-не-хочу» плюрализм.

Вчерашний корыстолюбец и натуральнейший предатель враз обожаемым героем делается, а на которого молилися вчера, как на икону, – наоборот.

Не пойму только что-то, как при этаком вольномыслии до сих пор остаются преславными два иудея Александр Корнейчук и Микола Бажан, загубившие сотни жизней лучших украинских деятелей науки, литературы и искусства, обрушив на них в 1947 году, когда Лазарь Каганович во второй раз стал первым секретарём ЦК Компартии Украины, свои смертоносные дубины украинского «буржуазного национализма», несмотря на то, что во всей нашей стране, в том числе и на Украине, к тому времени со всякой буржуазией давно было покончено.

Хоть бери да публикуй их, то есть Корнейчука и Бажана, доносы в МГБ СССР.

А вот что касается первой и второй действительно преславных колиивщины, тут, как и в прежние времена, наблюдается во всех взглядах поразительное единообразие.

Никогда не писалось официально и не произносилось вслух прилюдно, что оба восстания начинали и составляли их основную силу богуславчане.

О двух героях второй колиивщины, Иване Гонте и Максиме Железняке, говорится и пишется много, хорошо и звучно, а вот Славомира Грача, прозванного Щуляком, то есть Коршуном, который после гибели Гон- ты и Железняка ещё двенадцать лет наводил ужас на польских панов, оставаясь со своими молодцами неуловимым, вроде бы и вовсе не было, ибо опять-таки из тех же богуславчан, еретиков и злостных сепаратистов, не пожелавших гуртом со всем народом в Великое княжество Литовское войти, будто их Владимиро-Суздальщина ещё не под ордынцами тогда была…

Чу, теперь Славомира Щуляка вспомнят обязательно, скажут, вот, мол, своим пра-пра-прадедом выхваляется.

Я, конечно, не виноват, что Шуляк тот мне в прямом смысле пращуром приходится, как нет никакой моей заслуги и в том, что он вправду славнейшим народным мстителем был. Это понятно, но таков уж наш украинский характер: если с какого-то боку свой, тем более родич, лучше помалкивать о нём, иначе-де «кырпу гнэш», то бишь нос задираешь.

Но это так, чтобы понятней были некоторые наши национальные особенности. Как говорил Шиллер: «О своём народе я знаю всё и всё скажу, но, чужестранец, не приведи тебя Господь повторить мне те мои слова». За то и люб мне Шиллер, как наши Пушкин и Шевченко, другими словами, но то же сказавшие о том же.

Узнав о нашествии Шведов в самый разгар сражения с ляхами под Винницей, богуславский полк взволновался. Самусь погнал хлопцев с письмом к царю Петру. Был, мол, такой Семён Палий, вояка знатный, которого сестрица твоя, государь, Софья Алексеевна, по наговору послов лядских безвинно в Сибирь упекла.

А про лучшего прорывщика передовых неприятельских линий, по совести говоря, и думать непристойно. Так ты, государь, будь любезен, распорядись сыскать его, коли жив ещё, доброго командира нам дашь. А мы тут ляхов малось саблями пока пощекочем, потом, когда Палий сыщется, скорым маршем к тебе.

Карла шведский, слышно, для генерального сражения к Полтаве направляется, так и мы там с тобой встретимся. В сю пору нас здесь 10 тысяч, но придём с двадцатью, удвоим полк богуславский.

Может слыхал о таком от батюшки своего Алексея Михайловича? Токо насчёт Семёна Палия уж расстарайся, не пожалеешь, разобьём Карлу всенепременно. А после и с ляхами управимся, никуда эти не денутся, соседи или гости, до крайности оголтевшие, хозяевами себя в чужом дому возомня, – без кухля хотя бы пива не разберёшь.

И, как полагается, руку к сему приложил полковник богуславский Самусь.

Дальше даю слово свидетелю Полтавской битвы архиепископу белорусскому Георгию Конисскому – автору «Истории руссов или Малой России». Цитирую по украинскому академическому изданию «Украiська лiтература XVIII ст.», Киев, 1983, стр. 620–621:

«Обе армии собрались в Полтаве в июне месяце и расположились одна в виду другой, укрепив себя шанцами и другими нужными окопами.

Армия российская состояла из 76 000 и в том числе малороссийских отборных войск, оставшихся от командирования прочих к прикрытию границ, было 20 000 под командою генеральных старшин и прежде бывшего наказного гетмана Заднепровского, Семёна Палия, сысканного из сибирского заточения, который, быв отлично искусен в наездах и разорвании соединённых фронтов, много поспособствовал к победе.

Шведская армия немногим превосходила 20 000 да и Мазепинских войск, собравшихся к нему из расквартированных компанейцев и сердюков не более одной тысячи; но они с самим Мазепою во всякое время оставались при обозах своих и шведских, уклонялись всегда от сражений с россиянами и содержа против них самый строгий нейтралитет, выговоренный Мазепою у короля шведского и объявленный в декларациях его во всей Малороссии…

Наконец, в 27 день июня 1709 года совершилось то сражение, которое решило судьбу России и Швеции, удивило Европу и сделало перелом в политике держав и в жребии королей. Сражение сие начали шведы на самом рассвете и конницею своею напали на регулярную конницу российскую и прогнали её за шансы.

Но начальник козацкий Палий, с козаками своими, напав тогда на шведов в тыл и на флангах их фронтов и прорвавшись в интервалы, сделал великое им поражение копьями и из ружьев, отчего они, смешавшись, побежали к своим шансам и потеряли генерала своего Шлипенбаха, взятого в плен.

Козаки, преследуя шведов до их шанцев, провели позади себя сильную колонну пехоты российской под командою генерала Меньшикова, и она, напав на шанцы шведские и сделав сильный залп из пушек и ружьев, увалилась в них штыками и погнала шведов во все стороны.

Таким образом обовладели шанцами и взяли в плен командовавшего ими генерала Розена со многими офицерами и рядовыми. Шведы после сего собрались и построились вновь между шанцами и обозами своими на открытом поле и ожидали нападения россиян.

Государь выстроил и свои войска против шведских, поставив в середине пехоту и артиллерию, а по флангам конницу.

Сражение возобновилось: пальба продолжалась с обеих сторон более трёх часов; наконец шведы, не имев артиллерии и претерпев от россиян великий урон, показали во фланге своём многие интервалы или пустоту, а Палий, сие приметя, тотчас ворвался в них козаками и произвёл всеобщее замешательство в неприятеле…».

Замечу здесь между прочим, что приписанная Петру Первому и разыгранная затем в кино по существу постыдная для россиян сцена, когда российский император всерьёз благодарит шведов за науку воевать, продиктована, видимо, соображениями и чувствами так называемых «западников», взиравших и поныне взирающих из России на Россию либо с Эйфелевой башни, либо с той стороны Атлантического океана.

По свидетельству очевидца, Пётр действительно принял пленных шведских военачальников любезно, однако никаких благодарственных слов им не высказывал. Да и невозможно себе представить, чтобы император России, знавший Александра Невского и Дмитрия Донского, при всех своих несомненных симпатиях к Европе вдруг воспылал благодарностью за военную науку к шведам.

Из войны с ними он, разумеется, извлёк определённые уроки, но для преклонения перед поверженным противником у него не было никакого повода. И не таков он был, чтобы, разгромив «непобедимого» Карла XII, враз умом повредиться, забыть о собственном достоинстве, а значит, и своей державы, кою он воплощал в себе.

Столь же нелепое соображение навязали и навязывают нам те самые «западники», будто Пётр «прорубил окно в Европу». Русь многими нитями была связана со всем миром, не исключая и Европу, издревле, о чём красноречиво говорит дипломатия всех предшественников Петра и хотя бы такой, к примеру, любопытный, но не освещаемый нашими историками факт, что в большинстве европейских армий до Петра военными хирургами и лекарями служили россияне.

Или такая ещё небезынтересная деталь, никак не попадающая в поле зрения наших историков: перенимать опыт по выведению племенного скота, гибридизации и акклиматизации теплолюбивых растений на сельскохозяйственную ферму царя Алексея Михайловича приезжали в подмосковное Измайлово специалисты из большинства стран Европы, в том числе из Англии, Италии и Франции.

Другое дело, что после своей продолжительной поездки в Европу Пётр с психологически вполне объяснимым юношеским пылом многое в России принялся корёжить на европейский лад.

Но все его великие реформы, которым неизменно сопутствовали великие же жестокости и самодурство, отнюдь не доказывают, что отечественный путь развития страны и её самобытность, бережно хранимая отцом молодого реформатора Алексеем Михайловичем, никуда не годились.

Каким же тогда, спрашивается, манером Россия, пребывавшая якобы в этакой закостенелости и невежестве, задолго до Петра взошла на берега Восточного океана?

А.С. Иванченко,
писатель, журналист, моряк, исследователь письменности
и истории Древней (дохристианской) Руси.


***


Из книгиПУТЯМИ ВЕЛИКОГО РОССИЯНИНА”. Это „Роман-исследование о подлинной истории Руси-России.

Оценка информации
Голосование
загрузка...
Поделиться:
Один комментарий » Оставить комментарий

Оставить комментарий

Вы вошли как Гость. Вы можете авторизоваться

Будте вежливы. Не ругайтесь. Оффтоп тоже не приветствуем. Спам убивается моментально.
Оставляя комментарий Вы соглашаетесь с правилами сайта.

(Обязательно)

Информация о сайте

Ящик Пандоры — информационный сайт, на котором освещаются вопросы: науки, истории, религии, образования, культуры и политики.

Легенда гласит, что на сайте когда-то публиковались «тайные знания» – информация, которая долгое время была сокрыта, оставаясь лишь достоянием посвящённых. Ознакомившись с этой информацией, вы могли бы соприкоснуться с источником глубокой истины и взглянуть на мир другими глазами.
Однако в настоящее время, общеизвестно, что это только миф. Тем не менее ходят слухи, что «тайные знания» в той или иной форме публикуются на сайте, в потоке обычных новостей.
Вам предстоит открыть Ящик Пандоры и самостоятельно проверить, насколько легенда соответствует действительности.

Сайт может содержать контент, не предназначенный для лиц младше 18-ти лет. Прежде чем приступать к просмотру сайта, ознакомьтесь с разделами:

Со всеми вопросами и предложениями обращайтесь по почте info@pandoraopen.ru