НЕЕСТЕСТВЕННОЕ РОЖДЕНИЕ

Мария Бузина: Блеск и нищета Украины

Есть ли будущее у этой страны? Для меня, как для человека, вступающего во взрослую жизнь, этот вопрос крайне болезненный и актуальный. Не могу сказать, что когда-либо мне был свойственен пессимизм в восприятии мира. Наоборот, родители сделали все возможное, чтобы я не боялась завтрашнего дня. Папа привил особую воинственность, правдолюбие и уважение к личностной свободе, а мама этот дремучий коктейль всегда смягчает ласковым словом.

Осталось несколько месяцев до окончания бакалавриата, и я уже чувствую этот трепет растерянности перед лицом псевдо-взрослой жизни. Большинство студентов продолжать учебу на магистратуре сегодня не планируют. Обычно на вопрос «А что с магистратурой думаешь?» можно услышать неразборчивое и неуверенное мычание. Почему так происходит?

Да потому что высшее образование рискует и вовсе обесцениться. Западные модель успеха и навеянные американские мечты о сколоченном богатстве без «вышки», словно жвачкой приклеились в сознании поколения 21 века. Меня все больше начинает пугать обилие рекламы с идеальной картинкой трудоустройства в обители королей фаст-фуд индустрии Макдональдз и KFC: «Це робота, про яку ти мріяв», «Зручний графік, легко поєднувати із навчанням» и т.д.

Ей богу, вы видели эти просветленные лица моделей, улыбающиеся с рекламы в метро и трамвае? Барышня как будто с пеленок мечтала прижимать котлету в чизбургере булкой и подавать её любителю пластмассовой еды. Шутки про то, что студенты-филологи — будущие работники Мак, на первых курсах воспринимаются на ура, а вот статус выпускника обязывает отнестись к ним скептично, а внутри вздрогнуть от жути реалий.

Мой молодой человек по натуре коммунист. Сама я дочь убежденного монархиста. Где-то на пересечении блеска белогвардейских кокард и длинных монологов о всеобщей справедливости и рабочем классе сейчас и живу. Я, например, считаю, что абсолютной справедливости, как и равного распределения материальных благ в обществе, не будет. В условиях, где вся страна рискует превратиться в огромную конфетную фабрику, а эфирное время канала с самым патриотичным названием отдается президентским женам, приходится думать о своем благополучии самостоятельно. Только трудом, усердием и, наверное, хитростью, которая меня уж совсем отвращает, можно встать на ноги в этом обществе.

Недавно мы сидели в бюджетной кафешке, где можно отведать дармовое по европейским меркам пирожное «Персик», навевающее воспоминания о школьных годах, всего за 17 центов в пересчете с гривны. Вокруг бегает персонал, весь состоящий из наших сверстников, таких же студентов, но, возможно, приехавших из других городов и сопротивляющихся дороговизне столичной жизни. «Интересно, у них есть профсоюз? Их права на работе не ущемляют?!» — восклицает мой коммунист. Эти слова отзываются улыбкой на моем лице и осознанием, что никаких профсоюзов у них нет, а ребята эти вкалывают изо всех сил.

Киев – очень богатый город. Раньше я этого совершенно не замечала. В моем детском восприятии столицы на карте были отдельные места, нарекаемые обычно красочными прилагательными. Например, Шулявка была и остается «шумной», район Сырца — «зеленым» благодаря бескрайним паркам, а вот центр — «богатым». Последнее я прочувствовала совершенно недавно. После того, как в обществе стало крайне ощутимым социальное и финансовое расслоение. Киев заполнился престижными жилищными комплексами, где цены аристократичных салонов красоты предлагают маникюр за 1000 гривен, и районы поскромнее, где ту же процедуру могут сделать за 80 гривен.

В этом городе есть места абсолютного богатства и абсолютной бедности. У модного ТРЦ Гулливер вы встретите беззаботную молодежь, парней с отцовскими ключами от автомобилей и девочек в образах голливудских «селебрити» — песцах и спортивках. А вечером в подземке у Дворца спорта всегда поет, преимущественно на украинском, под гитару женщина. Кстати, за свой сравнительно небольшой жизненный опыт я успела сделать один вывод. Обилие уличных музыкантов напрямую связанно с экономической и политической ситуацией в стране.

Это только в Италии музыка звучит на каждом углу от переизбытка чувств и темперамента её жителей. А у нас буквально через год после Майдана, «коли стало тяжко», народ вновь вернулся в переходы на заработки. Похожие картинки из моего детства всплывают в голове. Тогда, ребенком, я мало ощущала какое-то экономическое неблагополучие, но в память врезались музыканты, которые рассыпались по киевским подземным переходам.

Из наиболее свежих впечатлений о валютной пропасти между социальными классами – поход на публичную лекцию в Новопечерскую школу, где год обучения стоит от 10000 до 12000 долларов. Расположена она в живописнейшем месте возле метро Дружбы народов, газоны там гладко выстрижены, и люди ходят с печатью достатка на лице. Здесь можно совершенно забыть, что за чертой этого района существует неблагополучие, высокие тарифы и смутное представление о будущем. Здесь живут настоящим – за рулем больших черных Infiniti и с барсетками от Louis Vuitton подмышкой.

В рамках сегодняшней национальной идеи моя специальность звучит маргинально. Я бы даже сказала революционно! И на парах по русской литературе советского периода мы горячо интересуемся у преподавателя, а как же все было на самом деле ТОГДА. По рассказам, на тогдашнюю стипендию барышни-студентки из Пединститута им. Горького позволяли себе французскую косметику и стояли в очередях за импортной дефицитной обувью.

Ну, прямо как у Булгакова на бале Сатаны, когда пухлые москвичи рвались на сцену за панталонами и прочими тряпками, подсунутыми свитой Воланда. В нынешних условиях со стипендией в 30 долларов в очередях стоять не приходится, только заглядывать в витрины магазинов. Бутики завалены товаром, а консультанты в ЦУМЕ – главном притоне столичной буржуазии — ходят с кислыми минами и молниеносно по внешнему виду определяют уровень твоих доходов.

 Устраивают немыслимые по законам фешн-индустрии скидки в начале сезона — до -30%, и тяжело вздыхают, мол, нет покупателя. Мне нравится узнавать, как выглядит та или иная сфера деятельности, из первых уст в настоящих условиях. Паренек-консультант одного гламурного бутика, некогда обитавшего в Донецке, признался, как нелегко приходится их клиентам — бедняги всячески пытаются скрыть потерю нескольких миллионов и гребут теперь не пять пар обуви за раз, а только две.

Мое поколение середины 90-х появилось где-то на закате империи Советов и родившейся в результате кесарева сечения Украине. Поэтому большинству сверстников легко подсунуть какой-нибудь очередной миф, где идеальная страна должна истребить все, что хоть как-то ассоциируется с русским — от названий улиц до писателей и музеев. Как будто от ЭТОГО зависит экономическое благополучие простого украинского работяги. Как показывает реальность, для тех, кто на белых «мерседесах», Киев будет блестящей столицей, для других, со шваброй, — это игра на выживание.

Мария Бузина

14.05.2017
➡ Источник: http://publizist.ru/blogs/108412/18596/-