ЗАУПОКОЙНАЯ ПОЭМА

                                                       Светлой памяти

                                                              Нигоры

 

Мы свиделись с Вами на крыше,

Где птицы встречают рассвет.

Вы были значительно выше

Моих объегоренных лет.

Светлел горизонт постепенно

И медленно гул нарастал,

А я наблюдал вдохновенно,

Как взор Ваш зарю созерцал.

Прекрасное вербное утро,

Волшебная синяя даль!

Казалось, весна перламутром

Покрыла природы скрижаль.

Вы долго прикованы были

Очами к восхода волшбе,

Как будто земное забыли,

Как будто застыли в судьбе.

И долго Вы не замечали,

Что кто-то поодаль стоит

И в утренней светлой печали

На Вас неотрывно глядит.

А солнце уже полновесно

Взошло и дарило лучи,

Спуская их с выси небесной

Подобием цельной парчи.

Вы вышли из оцепененья

И вдруг, повернувшись ко мне,

Сказали без тени смущенья:

«Красивая жизнь в вышине».

Мы не были с Вами знакомы,

Но в тот неожиданный миг

Я понял, мы оба влекомы

Подспудным магнитом интриг.

Волнение в сердце осилив,

Сказал я: «Конечно, да, да…

Все это ужасно красиво…

Об этом пою иногда…».

И Вы рассмеялись так звонко,

Что весело стало и мне,

И грань, пролегавшая тонко,

Исчезла на этой волне.

И мы продолжали свободно

О том и о сем говорить;

Сама приходила пригодно

На помощь вербальная гридь.

Мы так увлеченно общались,

Что всех позабыли кругом –

И тех, кто на рок обижались,

И тех, кто не ходит пешком.

Затем, будто вскользь, Вы спросили:

«Не Вы ли тот самый поэт,

Который пропел о России,

Нарушив негласный запрет?».

И в это мгновение разом

В округе залаяли псы,

Как будто последняя фраза

Была из другой полосы.

И, вторя собачьему лаю,

У Вас обронилось из уст:

«На родине Вас расстреляют

За то, что Вы любите Русь».

«Ну что Вы,- ответил я бодро,-

У нас не казнят за любовь,

Но могут в помойные ведра

Залить непослушного кровь».

«Забавно,- сказали Вы грустно,

А после добавили,- но

Жить следует все-таки вкусно,

Намного вкусней, чем в кино».

Уж полдень клонился к развязке

Своей краткосрочной судьбы,

А мы в непридуманной сказке

Витали, как в снах ворожбы.

Ни пить не хотелось, ни кушать

Ни мне и ни Вам в те часы;

Друг друга мы жаждали слушать,

Слова не кладя на весы.

Меж тем вечерело над нами,

Восточный темнел горизонт,

И наше на крыше цунами

Сужало общения фронт.

Случается всякое в мире -

И нам предоставился шанс

Озвучить в притихшем эфире

Дуэтом рожденный романс.

Но все, что случается, кратко

В масштабе веков и эпох.

Мы сблизились от недостатка

Того, что не выразит вздох.

Мы стали воистину ближе

Друг другу во множество крат,

Но все же расстались на крыше,

Когда завершился закат.

«Вы завтра придете?»,- спросил я,

Когда Вы направились вниз.

«Не знаю… не знаю, «мессия»…

Но это ничуть не каприз…».

И новое утро настало,

Я снова на крышу пришел,

Но там пустота обитала

И Вами оставленный шелк.

Лишь весть, пролетавшая мимо,

Шепнула мне эхо земли:

Болели Вы неизлечимо

И в прошлую ночь отошли.

И только тогда мне открылся

Вчерашнего утра секрет:

Слагали Вы белые крылья

На этот последний рассвет.

Я в жизни стараюсь не плакать,

Но тут разошелся навзрыд -

И множилась улицы слякоть,

И я был потерей разбит.

Случайная дивная встреча

И счастьем наполненный день,

И Ваши душевные речи,

И воздух, влюбленный в сирень -

Все это исчезло мгновенно,

Но врезалось в память мою…

С тех пор существую согбенно

У жизни слепой на краю.

Мне часто мерещится, будто

Мы с Вами на крыше стоим

И спорим про нетто и брутто

Того, что дается двоим.

Как только Ваш голос услышу,

По мне пробегает озноб…

Но я не взбираюсь на крышу,

Которой манит небоскреб.

 

P.S. Нигора скончалась от лейкемии 11 мая.

 

Бахтиёр Ирмухамедов