Захар Прилепин. Надо быть как «передние князья»
О Родине и государстве
«Надо отделять Родину от государства». Эту идею сейчас очень часто повторяют, это такое общее место для наших квазилибералов. Они себя так успокаивают, оправдывают, самоуважение повышают: «Родину я люблю, а государство любить не обязан».
Но для Гаврилы Державина, Александра Пушкина, Дениса Давыдова, Фёдора Глинки, Петра Чаадаева – для большинства русских писателей нашего «золотого века» – такой темы не существовало. Обращение к русскому «золотому веку» и к его персонажам способно излечить нас от некоторых современных иллюзий, фобий и некоторых наших умственных заблуждений. Потому что плюс-минус ситуация была примерно та же самая, геополитика та же самая. Даже территории, за которые шёл спор, были те же: Западная Украина, Западная Белоруссия, Кавказ. Франция, Германия, чуть позже США – все они крутятся вокруг территории Российской империи.
Более того, и внутренняя политика была тоже зверовата – скрывать не станем. То декабристов сошлют, то палками солдат забьют. Ну и вообще к населению относились весьма скептически.
Но интеллектуальная элита «золотого века», прекрасно осознавая, что государство не идеально, тем не менее вставала на его защиту при любой внешней угрозе. Да, очень жалко друзей-декабристов – одни из них в ссылке и на каторге, другие повешены. Но начинается война с Турцией, и Пушкин с Вяземским пишут Бенкендорфу – начальнику охранки – возьмите нас, пожалуйста, в действующую армию.
Представить нынешних либералов в этом качестве невозможно в принципе. Дмитрий Быков мне говорил: «Да, мы с Акуниным не будем писать письмо Бенкендорфу». Чем хвалишься?
О правильном круге
Часто говорят, что мы движемся по кругу. Если по факту Россия имеет тысячелетнюю линейную историю и если эту тысячу лет мы ходим по кругу, то это какой-то правильный круг. За это время исчезли даже не сотни – тысячи языков, десятки государств, сотни народов были просто в пыль стёрты, и их больше нет в природе. На территории нынешней Германии жили до 25 славянских племён. Их нет ни в каком виде. А мы есть. Значит, наш круг – правильный. И его не стоит разрывать.
Д. С. Лихачёв – замечательный филолог – говорил, что в древнерусской литературе, которая, кстати, древнее немецкой и французской, так вот, в ней не было понятия «прогресс». Было круговое движение. И если мы имеем такую традицию, которая устоялась тысячу лет назад, какой смысл её прерывать?
Чем дальше от Рождества Христова, тем ближе к аду. Так что вперёд идти не надо. Ходим по кругу, всё нормально. В вере в Бога нет прогресса. В рождении и воспитании детей нет прогресса. Ну, айфон, ну, телефон, ну, патефон… Это ничего не меняет в нашей сути. Мы такие же. Если всерьёз читать древнерусские тексты, в какой-то момент понимаешь, что это никакая не архаика. Там точно такие же женщины и мужчины, которым так же было больно, страшно. Они тоже не хотели умирать, тоже хотели заработать лишнюю копеечку. Это те же самые люди, что и мы, и мы воспроизводим ту же самую модель поведения.
Прогресса нет. Просто надо, как в Древней Руси, «быть как передние князья». Вспомним Д. С. Лихачева: «Летописцы говорили о «передних» князьях – о князьях далёкого прошлого. Прошлое было где-то впереди, в начале событий, ряд которых не соотносился с воспринимающим его субъектом. «Задние» события были событиями настоящего или будущего. «Заднее» – это наследство, остающееся от умершего, это то «последнее», что связывало его с нами. «Передняя слава» – это слава отдалённого прошлого, «первых» времен; «задняя же слава» – это слава последних деяний».
Поэтому нам не надо торопиться вставать в «строй цивилизованных государств». Они сами уже встают за нами. Очень многим в Европе понятно, что Россия через византийское наследство является правопреемницей традиционной Европы. И в Германии, и во Франции, и в Италии я эти разговоры среди интеллигенции слышу в очень большом количестве. Люди там всё больше и всё острее воспринимают этот факт и часто повторяют: «Вы там сидите тихонько, примороженные в своих снегах, вы делаете всё правильно, вы сохранили то, что мы уже растеряли». Понимают, что они сейчас в положении хиппи, которые говорили: «Не ходите за нами, потому что мы уже заблудились».
Об ощущении преемственности истории
В трудную годину народу нужно прямое, чёткое, суровое религиозное слово. Историческая закономерность заключается в том, что в трудные для Отечества времена российская власть призывает на помощь в первую очередь тех, кого чаще всего обвиняют в ретроградстве. И они в полной мере исполняют вверенное им.
Либеральный император Александр I в 1810 году наотрез отказался включать «ретрограда» адмирала Александра Шишкова в Государственный совет: «Я скорее соглашусь не царствовать». Но уже в начале 1812 года, понимая, что война с Наполеоном неизбежна, назначает Шишкова государственным секретарём. И именно Шишков пишет ему все воззвания к народу, которые от имени государя императора читались в церквях, на площадях, которые помогали создать это колоссальное движение – ополчение, превратить войну 1812 года в народную, Отечественную. Что и спасло Россию.
Та же ситуация была и накануне Великой Отечественной войны. Тогда И. В. Сталин, пораскинув мозгами, понял, что на всю эту большевистскую болтовню про интернационализм надежды никакой, что пора возвращать Суворова и Кутузова.
Надо отдать должное его чуйке. В 1936–1938 годах на экраны страны прямо подряд начали выходить исторические фильмы. Причём, что интересно, выходит фильм «Щорс», и тут же – «Суворов». Выходит «Чапаев», и тут же – «Кутузов». Сталин успел – эти фильмы вернули народу ощущение преемственности истории.
Все 1990-е годы, когда шатали российскую государственность, у нас царствовал «коллективный Николай Карлович Сванидзе». А потом начинаются проблемы, скажем, с Сирией, Донбассом, и власти зовут не Сванидзе, а Александра Андреевича Проханова, Эдуарда Вениаминовича Лимонова, которых ранее почитали за диковатых маргиналов. И именно их люди слушают, от них слышат именно те слова, которые хотят услышать.
О молодёжной цивилизации
Парадокс в том, что в Москве, в Петербурге мы живём в цивилизации юношества и молодёжи. В любую компанию заходишь – она вся заполнена молодыми людьми. Исчезли пожилые работники культуры, журналисты, менеджеры, управленцы. Везде сидят 25–30-летние. У нас молодёжная цивилизация, и все горизонты и вертикали открыты для этих молодых. А они нам рассказывают, что у нас геронтофилия. Фигня всё это.
«В России нет будущего». Ну, езжайте в Германию и найдите там своё будущее. Вроде век информации, открыт весь мир, мы все про всё знаем, и вдруг оказывается, что люди не знают элементарных вещей – мы там можем быть только официантами. Вся Европа находится в состоянии преддепрессивном или в депрессивном. Почитайте их литературу, послушайте их музыку, их песни – о чём они поют. Почему они поют, что у них всё плохо, тяжело, все умерли и будущего нет. Они что, про жизнь на Луне? Нет – про себя!
О «белом господине» и Октябрьской социалистической революции
Как бы мы к этому ни относились, на 1917 год идея социализма, коммунистическая идея была супермодерном. Это была идея, к которой ещё не успели привыкнуть в Европе, а мы – «отсталый русский народ» – её начали реализовывать. И весь мир смотрел на нас в полном изумлении.
Кто-то смотрел с возмущением, кто-то с восторгом. Но в любом случае всем противникам Октябрьской революции 1917 года надо отдавать себе отчёт вот в чем. Третий мир на начало XX века (а им была вся планета, кроме маленькой Европы и части Нового света) понимал, что он всю жизнь, всегда будет колонией и рабами, и это непреодолимо. Что они – люди второго и третьего сорта.
Вы на секунду представьте себе это: мощнейшие цивилизации – Индия, Китай, Азия – понимают, что это непреодолимо. Что белые со своими пушками придут и убьют их, потому что они – господа. Люди в принципе не понимают, какая это была печаль для сотен миллионов людей.
И вдруг в России – стране этого же третьего мира – появилась надежда на счастье, удачу, победу над «белым господином». Это была великая надежда человечества.
А вот к 1991 году мы пришли с архаичной уже идеей европейского благополучия, либерализма. Во многих странах революции уже прошли и обернулись неудачей, Пиночетом, греческими «чёрными полковниками». И мы стали наступать на азиатские и латиноамериканские грабли.
О драйверах
После слома 1991 года российский «имперский контур» наполняется надеждой. Это мысль не моя, кто-то из консервативных философов начала XX века сказал, что в России внутренняя политика строится внешней политикой, внешним движением, внешней экспансией.
Иногда Россия с этим не справляется, как в случае Русско-японской войны. Первая мировая нас добила. Но это исключение из правила, потому что, если брать эпоху любого нашего императора, то это, как правило, эпоха внешней экспансии, которая диктует внутренние запросы и внутренние заявки. Начинают строиться заводы, потому что не хватает пушек, танков, мастерства, – всего не хватает. Это диктует внутренние задачи.
Так у нас сложилось, может быть, ещё со времен Святослава. И это всегда было так. Поэтому я поддерживаю не всегда соразмерные возможностям внешние усилия России, потому что они ставят очень серьёзные внутренние задачи. Начинается запуск не только экономических процессов, но и наших метафизических ощущений: мы способны, мы – народ, не растерявший своей пассионарности.
О Русском мире
Русский мир возможен без Белоруссии и Украины. Но Русский мир – это не конструктор лего: вот так собрали, вот этак, а вот так разобрали. В нём есть логика. Нехорошо ссылаться на Господа Бога, но я думаю, что это, конечно, божественная логика. Это великая органика.
Дело же не в том, что Алексей Михайлович плохой и устроил Переяславскую раду. Не в том, что большевики уже в 1918 году неожиданно стали империалистами. Посмотрите отличие большевиков 1918 года от коммунистов 1991-го. Украина заключила с немцами договор о сотрудничестве. А большевики тут же расторгли Брестский мир, и тут же Ленин пишет в газете «Правда»: мы возьмём Киев. В 1918–1919 годах в них мгновенно проснулось имперское чувство: мы не отдадим вам Украину, потому что она нам самим нужна.
Это не потому, что Ленин был плохой, не потому, что Алексей Михайлович был плохой, не потому, что мы сейчас плохие. А потому, что в этом есть определенная и очевидная логика истории. Это великое цветение трёх братских славянских народов, породивших одну из сильнейших мировых цивилизаций. Есть экономическая логика, есть метафизическая логика, религиозная логика. Есть множество разнообразных логик, и все они работают. И работают лучше, чем скакание на Майдане с кастрюлями на головах. Это логика, которая работает на тысячелетия, и её так просто не перескачешь. Она даст о себе знать, она о себе заявит, она себя вернет.
Не перемракобесить
Я не думаю, что в нынешней ситуации будет работать какая-то одна идеологическая схема. Россия двинется ни коммунистическим, ни монархическим, ни, тем более, либерально-буржуазным путем. Думаю, что это будет какой-то, как сегодня говорят, «микс»: левая экономика, экспансивная внешняя политика, православие и чувство великой ответственности перед пространством России. Потому что само по себе российское пространство есть сверхидея, и его сохранение и развитие – сама по себе такая задача, которая должна нас сконцентрировать и держать в тонусе. И этот «микс» Россия вновь предложит миру.
Наша способность воспринимать и адаптировать любые тенденции – это очень хорошо. Нужно не перемракобесить. Сейчас это начинается: давайте фильм «Матильда» Алексея Учителя запретим до того, как мы его посмотрели, давайте запретим то и это… Не надо. У нас люди всё понимают. Давайте сохраним цветущую сложность, характерную для России. Не надо нас стричь.
К читателям
Россия – вечная, Россия – святая. Всё у нас будет хорошо. Не отчаивайтесь. Мы живем в удивительное время, в насыщенное время, в удивительной стране. Наши представления о том, что где-то лучше, чем у нас, по большей части иллюзорны. Никто ни в какую Европу, ни в какой «белый мир» нас не возьмет. Благой мир и собственную государственность мы сможем создать только на своей земле. Чего я нам и желаю.
➡ Источник: http://publizist.ru/blogs/110093/18197/-
