Из воспоминаний „белого” генерала Слащёва-Крымского о Гражданской войне

https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/thumb/4/48/Yakov_Aleksandrovich_Slashchov.jpg/266px-Yakov_Aleksandrovich_Slashchov.jpgО том, как Франция использовала русскую армию для своей выгоды в царский период империалистической войны, много говорить не приходится: здесь достаточно прочесть хотя бы воспоминания самого французского посла в России, Палеолога: его книга говорит об этом, может быть и несознательно, но с достаточной откровенностью.

Когда в марте 1917 г. в России рухнуло самодержавие, и грозившая французским банкирам опасность заключения сепаратного мира с Германией как будто отпала, то первым же обращением французского посла Палеолога к новому министру иностранных дел Милюкову был вопрос: остаётся ли новое правительство верным заключённому союзу?

Сомнения в ответе быть не могло. Сколько ни менялось в своём временное правительство, оно неизменно провозглашало эту верность.

Иначе и не могло быть, так как временное правительство было правительством буржуазии.

Русские меньшевики и эсеры, базируясь на патриотические лозунги, поддерживали интересы капитала Антанты. Эти лозунги и эти интересы предопределили собой наступление 1-го июля (18 июня).

Для чего оно было? Нужно ли оно было рабочим и крестьянам России? Нет. Оно было нужно и было продиктовано финансистами Франции. Партия большевиков была единственной, которая боролась против патриотических лозунгов.

Она завоёвывала массы и какой же ненавистью за это она пользовалась среди французской и русской буржуазии! Говорить о силе её пропаганды не приходится: она была слаба, и массы нутром своим шли за лозунгами большевиков, а сильна, наоборот, была именно пропаганда буржуазная, стремившаяся внушить массам убеждение в том, что большевики суть ставленники немцев.

Всё лето 1917 г. временное правительство, под давлением держав Антанты, кричало на разные лады о святой идее отечества-демократии и о верности заключённым с союзниками договорам. Чтобы успокоить усталые, прозревшие массы, был выдвинут лозунг — «война до победного конца без аннексий и контрибуций»… Лозунг, этот, однако, силы не возымел, и 7 ноября 1917 г. народ прогнал Керенского с его министрами.

Державы Антанты, и особенно Франция, заволновались. Их деньги, уплаченные за кровь рабочих и крестьян России, рисковали пропасть. Франция не могла помириться с тем, что русская буржуазия и её прислужники потеряли власть. Она не могла помириться с тем, что русский фронт, спасавший буржуазию Антанты до сих пор, отказался действовать, т. е. спасать дальше, и заключал только сепаратный мир.

Однако, до РСФСР добраться было нельзя: немцы стояли поперёк дороги и вошли на Украину и Дон. Единственно открыт был далёкий путь через Сибирь. И вот начинается борьба с восстания чехо-словацкого корпуса, разросшегося в колчаковское движение.

В то же время богатое население Северного Кавказа летом 1918 г. восстало против Сов[етской]власти из-за передела земли и отобрания излишков продуктов. Это движение было довольно серьёзно. Оно питалось мелкой буржуазией, которая желала эксплуатировать пролетариат и беднейшее крестьянство и которая по условиям времени не чувствовала на себе гнёта крупного капитала.

Это движение слилось с остатками добр[овольческой]армии Алексеева и Деникина. Антанта приветствовала это движение, но использовать его сразу она, естественно, не могла, ибо война против Германии продолжалась. Но вот прошло 9-е ноября 1918 года. Буржуазия центральных держав была разбита буржуазией Антанты. В Новороссийск, через Дарданеллы и Босфор, прибыли суда держав-победительниц.

И вот тут-то и началась вакханалия скрытого найма российской патриотической идеи на службу держав Антанты. Скрытым этот наём я называю потому, что хотя теперь он стал проводиться с меньшим стеснением, чем в старой армии, но всё же ещё проводился под флером.

В этом вопросе надо разделить три периода: 1) период старой русской армии, когда очень стеснялись, и всё было под вуалью дипломатической тайны, и фронтовики под патриотическим лозунгом дрались за своё отечество, не сознавая диктовки Франции; 2) период Деникина, когда фронтовики поднимали восстания и шли на лишения и смерть тоже за идею отечества, но уже под очевидным руководством «союзников» и 3) период Врангеля, когда диктовка Франции становилась открытой, и фронтовикам приходилось решать: становиться ли им простыми ландскнехтами^[1] или, по своим воззрениям, отходить в сторону.

27-го ноября 1918 г. в Екатеринодаре правительство добровольческой армии Деникина встречало представителей держав Антанты. Встреча была обставлена крайне торжественно. Это был банкет, напоминавший зал заседаний. Сходство ещё более подчёркивалось наличием стенографисток. Перед этим, радио судов, пришедших в Новороссийск, работали без устали. Миноносцы носились срочным порядком в Константинополь и обратно.

Всё, что говорилось на этом банкете-заседании, говорилось не от имени прибывших адмиралов, а от имени и по полномочию правительств главных держав — Англии, Америки и Франции. Речи обеих сторон были заранее отпечатаны и переведены на иностранные языки. Основная идей речей, высказанных за этим «столом», заключалась в том, что державы Антанты решили покончить с большевизмом и всеми силами поддержать «здоровое» русское движение, основанное на идее отечества и признающее все государственные обязательства старой России.

Верность договорам старого правительства о борьбе с центральными державами со стороны добровольческой армии Деникина заставляет державы Антанты смотреть на её участников как на представителей настоящей России и заранее гарантировать деникинцам полную поддержку.

Но тут же немедленно сказалось и стремление держав Антанты расчленить бывшую Россию, чтобы создать из неё ряд отдельных совершенно самостоятельных государств и, используя богатый источник сырья, взаимными распрями этих государств создать ряд экономических затруднений, разоряющих бывшую Россию и ставящих её в зависимость от той или другой державы.

Тенденция к этому выявилась в создании из очищенной от немцев Грузии самостоятельного государства, распри которого с Деникиным привели весной 1919 г. к движению частей добровольческой армии на Грузию. В Крыму было тоже создано самостоятельное правительство из местной интеллигенции, и только настоятельное давление Деникина на то, чтобы иностранные войска не занимали Крыма, и ввод туда частей добрармии, несколько подчинили крымское правительство особому совещанию (правительство Деникина).

Эти действия Деникина были крайне нежелательны для буржуазии держав Согласия, которые хотя наружно и согласились с белыми, но скоро пошли другим путём и выявили собственную волю в Одессе.

Правительство Деникина было признано «де-юре» правительствами Антанты, как представляющее русский народ (подчинённым правительству Колчака и лишь не имеющим, по условиям обстановки, связи с ним и поэтому действующим самостоятельно). Но, несмотря на это признание, Антанта творила свою волю и преследовала лишь свои собственные интересы. Территория бывшей России была буквально разодрана на части.

Кругом РСФСР образовалось целое кольцо «самостоятельных» государств, независимых или почти независимых друг от друга и которые толкались Антантой, и в частности Францией, на вражду и войну друг с другом, что наносило русскому народу тяжёлые экономические удары, разоряя его хозяйство и всё более и более ставя в зависимость от той или другой из держав-«покровительниц».

Патриотическая идея русского отечества опять начала интенсивно использоваться для интересов держав Антанты. Надо отдать справедливость, что это делалось ещё очень тонко и совершенно незаметно для большинства добрармии.

Так же, как при царе и при Керенском, непрестанно давили и на Деникина, заставляя его предпринимать те или иные операции, выгоды от которых должны были попасть в руки держав Антанты. Самым главным здесь было свержение Соввлаасти и торжество правительств, признающих долги старой России и ослабленных взаимными междоусобицами.

Теперь уже начался открытый поход держав Антанты против РСФСР. После того, как высадка французов в Одессе кончилась отказом их войск действовать и эвакуацией Одессы, — что вызвало сильное брожение в армии Деникина, — руководящую роль над добрармией на себя взяла Англия, при поддержке Франции и остальных держав Антанты.

С этого момента можно было уже определённо утверждать, что Антанта, и в частности Франция, не только использовали русских рабочих и крестьян для своего спасения во время империалистической войны, но выступили теперь как открытые их разорители, поддерживающие и настаивающие на гражданской войне.

Если раньше при упоминании о долгах можно было спрашивать, при чём тут рабочие и крестьяне РСФСР, то теперь уже можно спросить: сколько должна Антанта, и, в частности, Франция, СССР за то, что она её разорила, вмешиваясь в её внутренние дела?

Для войны с рабочими и крестьянами РСФСР Антантой были ассигнованы громадные средства и в добрармии появились орудия, снаряды и снаряжение. Как я уже сказал, в то время первую скрипку играла Англия.

Франция устроила одесский инцидент, и её поражение вызвало настолько громкую радость некоторых слоёв добрармии, что ей пришлось стушеваться и действовать только через свою союзницу Англию; впрочем дело от этого не менялось: капитал Антанты по-прежнему владел целой частью России, с её богатейшими источниками сырья и богатейшим рынком. На этот театр военных действий Антанта бросила все запасы, не использованные в империалистической войне для борьбы с Соввластью.

Я уже указывал, что гегемония была на стороне Англии, но Франции было очень опасно положение английского превосходства, и она боялась потерять те выгоды, которые сулили Англии победы Деникина. Ей нужно было найти другие пути, чтобы если и не овладеть полным влиянием и, следовательно, барышами, то иметь, по крайней мере, возможность давить на строптивого по отношению к ней Деникина.

Кроме того, великодержавная политика Деникина с лозунгом «единая, великая и неделимая Россия» не согласовалась с интересами ни одного из союзников. На помощь стремлению французов явился Петлюра. Петлюровское движение не могло бороться против Соввласти на Украине. Оно хирело и гибло. Но теперь доступ к нему оказался открытым для французов через их вассала, Польшу, из которой германские войска были выведены.

И вот получилась картина: Англия снабжает Деникина и пользуется в этом отношении завистливой помощью Франции. Польша устраивается, снабжается и руководится Францией. Польша снабжает Петлюру французскими деньгами и оружием. Деникин дерётся с Петлюрой.

На спинах русских рабочих и крестьян державы Антанты боролись между собой за создание из бывшей России мелких не-советских государств, которые бы можно было превратить в колонии, используя их как рынок сбыта товаров, как источник дешёвых рабочих рук и как поставщика дешёвого сырья.

Эти действия буржуазии Антанты залили территорию РСФСР кровью и разорили рабочих и крестьян. Сколько сгорело деревень, сколько убито и искалечено людей, сколько уничтожено имущества, сколько погибло железно-дорожных сооружений! Этот долг, и долг неоплатный держав Антанты, а Франции особенно, по отношению к Украине и части Донецкого бассейна.

И для всего этого использовалась патриотическая идея русского отечества, внедрённая многолетним воспитанием. Политически безграмотные люди шли на смерть, чтобы «спасти отечество», а на самом деле они только служили интересам международной буржуазии.

Действия французского буржуазного правительства, направленные к окончательному разорению России, к её ослаблению и передаче по частям в руки держав-победительниц, были совершенно беззастенчивы и доходили теперь уже до того, что Франция через Польшу и Петлюру снабжала боевыми припасами такого бандита, как Махно.

Махно воевал и с красными и с белыми. Он грабил, убивал, жёг, взрывал ценнейшие железно-дорожные мосты, и вот этот-то бандит получал от французов, под фирмой Петлюры и Польши, снаряжение и боевые припасы. Мне это точно известно, благодаря тому что летом 1919 года я был Деникиным послан воевать с Петлюрой и Махно в район Екатеринослав-Умань-Гайсин-Могилев-Подольский. И мне за время операции против Махно пришлось принимать специальные меры, чтобы отрезать пути доставки боевого довольствия от Петлюры к Махно в район Умани.

Таким образом, летом 1919 г. богатейший по хлебу район Украины сделался, благодаря сознательному желанию Франции, районом боёв всех против всех. Его население было разорено до последней крайности.

Население юга России и без того было недовольно гнётом белой власти, а деятельность Петлюры и Махно, вызывавших постоянные бои с Деникиным, окончательно возмутила население края. Деникину пришлось выделять всё большие и большие силы для борьбы с этими ставленниками Франции.

Таким образом Франция достигла двух целей: с одной стороны, — ослаблялась и разорялась бывшая Россия, с другой — ослаблялся ставленник Англии, Деникин.

Разгром под Орлом Деникина и его бегство на Кавказ, к Новороссийску, с кошмарной эвакуацией в Крым и эвакуацией войск Шиллинга и Драгомирова из Одессы в тот же Крым, положили конец надеждам на эту армию. Это был разгром Англии, который дал возможность Франции восстановить свои утраченные права на «русское отечество». Белая армия была принуждена С Кавказа и из Одессы бежать в Крым и собралась там в апреле 20 года.

Англия теперь теряла свою гегемонию. Деникин, как дискредитированный, оставаться во главе армии и правительства не мог. Англия, в лице Ллойд-Джорджа, настаивала на мире, чтобы потом на досуге заняться завоеванием богатств бывшей России. Но Франция немедленно выдвинула своего кандидата, который должен был повести дальнейшую борьбу с РСФСР, но уже под гегемонией Франции.

Таким кандидатом, наиболее подходящим по своим нравственным качествам, был Врангель. Он и раньше сильно ссорился с Деникиным по поводу проведения или, вернее, назначения операции. Надо помнить, что Деникин, как я уже указывал, принуждён был встать на английскую ориентацию, Врангель же проводил интересы буржуазии французской.

Движение зажиточного крестьянства и мелкой буржуазии против Советской власти на юге России в 1918 году, использованное державами Антанты для своих целей, идеологически рухнуло и привело массы, испытавшие гнёт иностранного капитала, желавшего сделать их колониальным народом, к тому, что восставшие элементы стали выдвигать единый фронт с пролетариатом и беднейшим крестьянством.

Действия крупной буржуазии убедили эти массы, что те временные неудобства, которые несла им Советская власть, всё же меньше давят их, чем иностранный капитал, явившийся вместе с белой армией делать в России своё дело. Идеология участников белой армии сильно пошатнулась — я, конечно, говорю уже не о солдатской массе, а об офицерской, которая раньше шла в бой под лозунгом отечества.

Всё чаще и чаще стала у её отдельных членов вкрадываться в голову мысль: где же правда, и являются ли они действительными защитниками отечества? Выдвижение снова старых полицейских и начальников, удобных крупному капиталу и готовых на всё; выявившаяся теперь окончательно политика Антанты с её поддержкой разнородных течений, лишь бы ослабить и раздробить Россию; громкое и всё растущее недовольство народной массы белой властью, — всё это раскрывало глаза многим и подводило к переоценке ценностей.

Появились зародыши так называемого сменовеховства, которое, впрочем, шло неуверенными шагами и, как всё колеблющееся, не могло пользоваться всеобщим доверием.

Я здесь не буду останавливаться на подробностях ломки идеологии участников белой армии, а отошлю читателя к моей книге «Воспоминания о белом движении на юге России». Здесь будет достаточно сказать, что ломка происходила страшная, хотя, конечно, я и мне подобные ещё не могли тогда смотреть на события теми глазами, которыми я смотрю на них сейчас, описывая эти события.

Так или иначе поражение белого движения на юге России вызвало среди его участников ломку идеологии и расслоило командный состав, унаследованный белой армией от старой русской армии, — не желающих продолжать борьбу с открытым ландскнехством и грабительством, на колеблющихся и на желающих уйти. Но Франции нужно было продолжение войны, и она приняла все меры наперекор колебаниям самих участников