Отречение Николая II и современность

http://krasvremya.ru/wp-content/uploads/2017/03/nikolaj_II_0248.jpg…С одной стороны, на фоне нынешней слабости коммунистического движения всем будет весьма интересно узнать о том состоянии, в котором это движение пребывало перед самой революцией (и затем моментально возродилось, как Феникс из пепла).

С другой стороны, ситуация грозит появлением нового Керенского, и было бы весьма поучительно напомнить те условия, в которых исторический Керенский ненадолго пришёл к власти.

Перейдём, однако, к вопросу об отречении Николая Второго, которое произошло ровно сто лет назад и считается завершением Февральской революции. Неожиданную актуальность ему придали вчерашние высказывания главы Крыма г-на Аксёнова о необходимости введения в России монархии. 

Дескать, демократия западного образца противоречит «нашим православным духовным ценностям», да и вообще, пока у нас есть «внешний враг», главе государства нужны диктаторские полномочия.

Подобные экстравагантные мнения вполне можно приписать провинциализму Аксёнова, который после украинской вольницы никак не поймёт, что в России региональные лидеры не имеют права голоса по таким вопросам. Заодно вроде бы выясняются истоки странной любви к Николаю Кровавому бывшей крымской прокурорши Поклонской.

Тем не менее, тему введения монархии в последнее время поднимал не один Аксёнов. Ведь кому-то, например, понадобилось провести несколько лет назад фальсифицированный опрос, по которому введение в России монархии якобы поддерживают целых 30 процентов наших сограждан!

Вероятно, какие-то светлые головы хотят таким образом решить проблему продления правления г-на Путина на неопределённый срок, ограниченный лишь его состоянием здоровья. Увы, если бы такая инициатива действительно была принята, она столкнулась бы с таким возмущением сограждан, что новоиспечённый монарх очень скоро лишился бы своих полномочий. Это понимают и в Кремле, моментально исключив возможность коронации Путина (хотя, возможно, преданность Аксёнова всё равно будет оценена по достоинству).

Но вернёмся к Николаю Романову. Ровно сто лет назад события уже приняли совершенно безнадёжный для царя оборот. Революционная ситуация сложилась в стране ещё в конце 1916 года, недовольство народа нарастало как снежный ком, то же самое можно сказать и о настроениях «элиты». Как свидетельствуют мемуаристы, по всему Петербургу ходила тогда поговорка: «Чтобы спасти монархию, надо убить монарха». Реально об убийстве царя речь, наверно, всё же не шла, но переворот монархисты, возможно, и вправду замышляли.

В частности, есть предположения, что планировавшиеся на 14 февраля (здесь и далее я привожу даты по действовавшему на тот момент старому стилю) стачки и манифестацию рабочих возле Государственной Думы буржуазные круги планировали использовать для совершения военного переворота, в ходе которого Николая Кровавого должны были отстранить от власти. Но – не сложилось. Некоторые современные «историки» утверждают, что этому помешал… вождь кадетов Милюков, который, дескать, обратился с призывом не выходить на эту манифестацию. Как будто кто-то из рабочих стал бы его слушать!

На самом деле все рабочие организации, даже самые соглашательские, решили к Госдуме 14 февраля не идти, считая это совершенно бесполезным из-за отсутствия у этой Думы реальных полномочий. Как бы они не были слабы, других сколько-нибудь авторитетных для рабочих организаций на тот момент не существовало, и манифестация провалилась – вместе с гипотетическим переворотом.

Но слухи о таком перевороте до царя, возможно, дошли, вызвав совершенно непонятный с любой другой точки зрения его отъезд в Ставку в Могилёв, где Николай лишился всякой возможности не то чтобы оперативно влиять на обстановку в столице, но даже и реально её оценивать.

О ходе дальнейших событий я здесь подробно писать не буду, оставив это для будущей статьи, которую уже анонсировал. Сообщу лишь итог – стихийные волнения, к которым вскоре присоединились все воинские части, привели к полной дезорганизации власти в столице. Царское правительство, по выражению лидера монархистов и будущего идеолога белого движения В.В. Шульгина, «разбежалось по квартирам».

Почти одновременно были сформированы сразу два новых органа власти – Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов и Временный комитет Государственной Думы. По оценке упомянутого Шульгина, высказанной в снятом в 1964 г. документально-художественном фильме «Перед судом истории» (кстати, очень рекомендую посмотреть), власть формально существовала, но фактически царила анархия (на самом деле Петросовет уже начинал реально руководить событиями, но такая власть Шульгина, конечно, не устраивала).

Революции 1917 г. Как это было… Вспоминает Василий Шульгин. Документальный фильм «Перед судом истории»

В создавшейся обстановке даже самые ярые монархисты пришли к выводу, что разрядить обстановку и спасти монархию может лишь отречение царя от власти.  Лучше всего это выразил, наверно, в своих мемуарах высокопоставленный царский чиновник И.И. Тхоржевский словами процитированного им анонимного «либерального политика»: «…события вышли не из круж­ка заговорщиков, который опоздал, а с улицы; а мо­нарх своим обнаружившимся бессилием перед ули­цей получил такой моральный удар, что судьбы мо­нархии с ним связывать не захотели».

Тем же, кто считает, будто волнения устроили сами думцы (кстати, не имевшие никакого влияния на народные массы), можно ответить фразой из мемуаров Шульгина, описывающей его настроение, когда он увидел восставших: «Пулеметов, вот чего мне хотелось».

Тут следует отметить один очень важный момент. Некоторые современные аналитики пишут, что, дескать, если бы сам Николай Кровавый был пожёстче или там министр внутренних дел был бы поадекватнее, события могли развиваться совсем по-другому. Да, «самодержца», который искренне считал, что, выражаясь современным языком, его рейтинг составляет где-то порядка 86 процентов, действительно можно упрекнуть в некотором промедлении – впрочем, как всегда вызванным полным непониманием сложившейся ситуации.

Тем не менее, он, во-первых, всё-таки на третий день с начала волнений повелел «прекратить в столице беспорядки», а во-вторых, никакая «твёрдость» уже ничего бы не спасла. Войска, в том числе казаки, в основной массе отказались «подавлять беспорядки» практически с самого начала. Да и срочный подвоз продовольствия, даже если бы он был возможен, тоже ничего бы не решил. Как правильно отмечал один из современников, «дело-то было вовсе не в хлебе», люди просто были сыты по горло бездарной властью.

Однако те монархисты – Гучков и Шульгин, которые поехали к Николаю за отречением, считали, что эта мера всё же позволит спасти монархию. Ехали они, в сущности, лишь за юридическим оформлением этого акта. Начштаба Верховного Главнокомандующего генерал Алексеев заранее опросил командующих фронтами и флотами об их отношении к возможному отречению государя. И ответ был единодушным – царь должен уйти.

Удивительно, но некоторые сейчас называют это «военным переворотом» и обвиняют генералов в измене. Как будто у военных были хоть какие-то возможности восстановить власть Николая Кровавого, которую к тому моменту он уже фактически утратил! Подчёркиваю – речь шла именно овосстановлении утраченной Николаем власти.

Где здесь, собственно, измена? Ведь командующие фронтами должны были знать настроения в своих воинских коллективах, которые складывались вовсе не в пользу царя. А эти настроения были таковы, что задача возвращения монарха на трон являлась совершенно нереальной. Собственно, это показали события, происшедшие буквально за несколько дней до этого, когда в столицу направили на подавление волнений свежие части, которые немедленно перешли на сторону народа. Ничего сделать было уже нельзя.

Подробности того, как проходило отречение (и даже увидеть интерьер, в котором это произошло), Вы можете узнать из упомянутого выше фильма «Перед судом истории». Я же остановлюсь только на двух деталях.

Во-первых, Поклонская и её поклонники почему-то считают отречение недействительным из-за того, что его текст подписан карандашом. Ну и что? Подпись эта была немедленно отлакирована (видимо, чтобы не стёрлась) и заверена министром двора. Чем это отличается от подписи чернилами? А вообще в какой форме захотел отречься самодержец, в такой и отрёкся. Захотел подписать карандашом – значит, карандашом. Тем более, что процедура отречения ни в каком законе Российской империи прописана не была, так что самодержец и с этой точки зрения располагал полной свободой творчества.

Есть, правда, ещё более упёртые деятели, которые утверждают, что царь вообще не отрекался. Однако среди многочисленных свидетелей отречения Николая есть один, показания которого оспорить совершенно невозможно. Это… сам Николай Романов. О том, что он подписал отречение, есть его собственноручная запись в дневнике, подлинность которой до сих пор никто не оспаривал и оспорить не сможет. «Кругом измена и трусость и обман!» (авторская орфография соблюдена – С.Б.С.) – эта цитата, которую так любят приводить монархисты, как раз оттуда, из той записи.

Тем не менее, отречение прошло не совсем гладко, оно отклонилось от заранее намеченного сценария. Неожиданно для приехавших к нему думцев царь отрёкся не в пользу сына, а в пользу своего брата Михаила. Для самого Михаила это тоже было полной неожиданностью, и после недолгих размышлений он отказался, заявив, что может принять власть только от Учредительного Собрания. Российский трон официально оказался вакантным.

Ну, и в завершение этой темы стоит рассказать об одном малоизвестном эпизоде. Приехав на следующее утро в Петроград, Гучков с Шульгиным прямо на вокзале угодили на митинг, где их попытались задержать (Гучкова буквально чуть не убили) и отнять подписанный царём документ. Присутствующие были против отречения, не желая отпускать самодержца «по собственному желанию». Они хотели, чтобы царь был официально низложен – как увольняют работников, не справившихся со своими обязанностями…

Сергей Скворцов

***

Источник. (Отрывок из статьи.)