И.С. Ашманов: Миссия русских ─ останавливать тех, кто стремится к мировому господству
http://rusvesna.su/sites/default/files/styles/orign_wm/public/slezhka_v_internete.jpg?itok=PhzXRUC8Российский интернет — самый свободный в мире, а на Западе людей карают за перепосты. Смартфоны шпионят в пользу ЦРУ и не шпионят в пользу ФСБ. Этот перекос исправит «пакет Яровой» — считает IT-мультимиллионер Игорь Ашманов.
Когда эксперты заподозрили, что «пакет Яровой» придуман не столько для удушения свободы слова, сколько в поисках денег, они назвали и имена предполагаемых бенефициаров, которым деньги как раз и достанутся. В их числе – предприниматели Игорь Ашманов и Наталья Касперская, его супруга.
На них, в частности, указал IT-специалист Леонид Волков, соратник Алексея Навального. Сам Ашманов это опроверг, сказав, что закон продвигал «какой-то закулисный игрок».
Кандидат технических наук Игорь Ашманов окончил мехмат МГУ в 1983 году, потом в Вычислительном центре АН CCCH занимался разработками в области искусственного интеллекта. Был одним из создателей первых отечественных систем проверки правописания и расстановки переносов, электронных словарей, программ для подстрочного перевода и семантического анализа текстов. К 1991 году стал успешным IT-предпринимате
В дни путча 1991 года его партнёры по бизнесу уехали в Кремниевую долину, а он сдал билет и остался. В 2012 году журнал «Секрет фирмы» ставил его на 35-е место в топ-50 российских долларовых миллионеров. В IT-сфере Игорь Ашманов повторяет то, что говорит о политической реальности депутат Евгений Фёдоров. Бизнесмен занимает пост сопредседателя патриотической партии Николая Старикова.
«Фонтанке» он рассказал, как Россия стала колонией США, как она будет добиваться «цифрового суверенитета». Заодно объяснил, почему в правильном обществе не должно быть богатых.
— Игорь Станиславович, вы писали, что «закон Яровой» продвинул «какой-то закулисный игрок». Это кто?
– Скорей всего, ФСБ. Но давайте вспомним, что такой же закон, только в гораздо более жёсткой форме, в США был принят в 2001 году, сразу после теракта. Он называется Patriot Act, Патриотический акт. И он обязал всех провайдеров сдавать данные. То есть последние 15 лет в США все компании уже всё отдают. К тому же Сноуден нам рассказал, что ровно та же картина – в отношении коммуникаций всех стран, где американцы могут осуществлять прослушку.
Мы с женой, Натальей Касперской, ещё до появления Сноудена знали и говорили публично, что айфон – огромная дыра, которая сифонит так, что трудно даже представить. Потому что мы занимаемся в том числе разработкой файрволов для мобильников. В общем-то, это было известно. Но когда мы говорили об этом, над нами смеялись: чушь, паранойя. Разве может мой классный айфончик, который сделан Джобсом, который так заботился о всех нас…
— Потом появился Сноуден – и всем стало не до смеха?
http://www.russiapost.su/wp-content/uploads/2016/10/94368.jpg– Всем всё стало понятно. Недавно была информация, что директор ФБР, например, камеры на смартфоне и компьютере заклеивает. Или вот какой-то западный корреспондент брал интервью у Сноудена и вдруг сказал, что у него нагрелся телефон. На что Сноуден ему отвечает: ну да, очень много людей интересуется сейчас тем, о чём мы говорим. Ваш смартфончик за вами шпионит, даже пока он лежит выключенный. Время от времени он делает фотографии с вашим лицом, с вашим карманом – если лежит внутри. Хотя темноту он распознаёт и не отсылает. А уж ваше местоположение, ваши сообщения, вашу адресную книгу – тут к Сноудену не ходи. Вот и получается: наша ФСБ не имеет доступа к коммуникациям наших граждан, а АНБ имеет практически с гарантией.
— И «закон Яровой» нужен, чтобы от всего этого защититься?
– В том числе. А также ловить террористов. Вспомните, о чём закон, собственно. Ситуация, когда большие объёмы данных пользователей у нас контролируются АНБ и не контролируются ФСБ, ненормальна. У нас есть компания, которая занимается анализом социальных сетей, выкачивает всё, что есть в России, с большой точностью и скоростью. Мы в состоянии создавать расширенный профиль пользователя: вычислить, на чём ездит, где учился, уровень дохода. Но мы сталкиваемся с трудностями: Facebook, например, не даёт выкачивать данные, Twitter не даёт, нам приходится изворачиваться. А вот у американских спецслужб всё это есть «по умолчанию»: они просто имеют у себя копию всего «Фейсбука». И «Твиттера». «И Гугла».
— Чего не хватает ФСБ, чтобы нас до конца контролировать?
– Объясняю. У нас с вами в руках – клиентские устройства: телефон, ноутбук и так далее. Есть каналы, по которым бежит трафик. Реальность такова, что магистраль давно находится в руках у ФСБ: там стоят системы СОРМ и СОРМ-2. Но разные интернет-сервисы
— И наши спецслужбы вскрыть это шифрование…
– Вскрыть это шифрование или невозможно, или очень дорого. Вот у АНБ нет никаких проблем: что «Фейсбук», что Google отдают им сразу расшифрованные данные – и об американских, и о русских пользователях. А у нас ФСБ видит просто шифрованный поток. Там видны только IP-адрес человека и имя домена, не видно даже страницу, на которую человек зашёл. Для ФСБ это всё чужие технологии. Доступа нет.
— А тоже хочется.
– Не то что хочется, а законом предписано. Закон, между прочим, о борьбе с терроризмом.
— Зачем хранить миллионы терабайт зашифрованной информации, которую они всё равно прочитать или прослушать не могут?
– Есть много способов начать выполнять закон по шагам. Постепенно они будут внедряться. Например, можно создать свой «страновой» сертификат, с его помощью расшифровать информацию «на пути». Потом зашифровать – и отдать тому же «Фейсбуку». Проблема в том, что когда вы захотите зайти на какой-то зашифрованный сайт с помощью этого сертификата, у вас на экране выскочит сообщение: сайт требует принять сертификат. Вы нажмёте «ОК» – и сертификат впишется в браузер. В дальнейшем будете входить на этот сайт спокойно. То есть: если в середине происходит перешифрование сертификатом, например, государственным, то пользователи сначала увидят эту карточку.
— А если не нажимать «ОК»?
– Далеко не все нажмут. Многие просто не поймут, что это, многие поймут – и поэтому не нажмут. То есть надо, чтобы сертификат уже был установлен у всех пользователей. А это значит, его должны включить к себе операционные системы и браузеры. Это задача, на самом деле, политическая или социальная, но не техническая.
— Как заставить нас нажимать «ОК»?
– Государство может, например, договориться с «Майкрософтом», чтобы сертификат был априори вписан в очередную версию Windows. Или – с производителями браузеров, например – с «Яндексом», чтобы он в свой браузер установил этот сертификат. Но если браузер американский, там, скорее всего, откажутся это делать. Если, конечно, их не взять как следует за «фаберже», пригрозив закрытием бизнеса в России. А можно ещё договориться с производителями компьютерных программ, имеющих доступ к самому нижнему уровню операционной системы. Антивирусы, например, часто ставят свои сертификаты, это необходимо для поиска вирусов. Производители такого рода программ могут ставить и государственный сертификат так, что вы об этом и знать не будете.
— Блогер Леонид Волков считает, что бенефициарами «закона Яровой» станете как раз вы и ваша супруга Наталья Касперская – как производители такого рода программ.
– У Волкова болезненная фиксация на мне. Пару раз он наезжал на меня в Сети, писал какую-то чушь в своём блоге, Навальный нагонял туда людей. Я довольно долго с Волковым препирался. Полемист он не очень хороший, победы у него не получалось, он разочарованно переставал писать об этом, а несколько лет назад даже извинялся, когда ни с того ни с сего обвинил меня во взятках и распиле.
— У него такой аргумент: у ваших компаний есть софт и для DPI – глубокого пакетного анализа трафика, и для семантического анализа текстов, а это как раз те инструменты, которые для «закона Яровой» и нужны.
– Это ему со страху показалось. DPI – система чудовищно дорогая: сотни миллионов долларов, а в масштабах страны – миллиарды. Она разбирает трафик на пакеты, дальше надо эти пакеты обратно слепить в текст. К DPI действительно часто пишут всякие прилады, вроде систем семантического анализа, но обычно они очень простые, просто поиск ключевых слов. Мы этим не занимаемся, у нас такой системы нет.
— А как же ваша система, которая, как вы сказали, выкачивает информацию из «Фейсбука»?
– Это совсем другая история. Наша система просто заходит в социальные сети, как поисковик. Как «Яндекс» обходит сайты – так мы обходим социальные сети. Мы составляем профиль, но не по перехваченной информации, а по открытой. Мы просто видим, что люди пишут в Сети. Точно так же мы выкачиваем 20 тысяч интернет-изданий
— Ваша компания проводила анализ соцсетей по заказу администрации президента. Это не то, чего требует «закон Яровой»?
– Какая моя компания?
— «Крибрум».
– У нас нет такого госзаказа от администрации президента.
— Разве? Цитирую сайт госзакупок: «Выполнение научно-исследова
– А, да-да, правильно! Но вы видите, какие тут цифры и даты? Это было пару лет назад.
— Никто и не говорит, что вы что-то неправедно заработали. Просто вы уже проводили такую работу, логично предположить, что и с «законом Яровой» поручат работать вам.
– Маленький отдел администрации, который работает с письмами, обратился к нам с вопросом, можем ли мы провести научно-исследова
— Скажите, а вот американцы, которые шпионят за всем миром, куда девают добытые данные?
– Отправляют в «центр». И эсэмэски, и фотки, и много чего.
— Где они хранят всю эту бесценную информацию?
– Это штат Юта, насколько я слышал. В Иллинойсе есть огромный data-центр АНБ. Должны быть и ещё по миру. Это множество квадратных километров стоек с серверами. По объёму данных датацентры АНБ, я думаю, равны нескольким Интернетам.
— Как они обрабатывают такие гигантские массивы, дешифруют, извлекают нужное? Может быть, нам надо у них поучиться, у нас ведь в объём предполагаемых хранилищ упирается реализация «закона Яровой»?
– Американцы слушают весь мир. Россия, по размеру всего, что есть в Интернете, по объёму трафика, по количеству сообщений, запросов, пользователей и так далее, составляет примерно 2 процента от мирового Интернета. Если вы посмотрите «закон Яровой», то по поводу хранения там есть простое высказывание: сообщения пользователей. Все аргументы о том, что это будут гигантские объёмы данных, что это будет стоить триллионы рублей, сводятся к тому, что люди скачивают ролики с Youtube, смотрят видео и так далее, и это якобы надо тоже хранить операторам. Но это – не сообщения пользователей.
— Насколько я помню, в законе иначе сказано, и ваши коллеги-айтишник
– У них могут быть разные задачи. Наверное, одна – ущучить террориста, но я в это не очень верю. Я вам могу рассказать о другой задаче – гораздо более интересной для тех же американцев. Они собирают данные обо всех. Никакая информация не уничтожается. Включая всех студентов и школьников. Через 15 – 20 лет кто-то из выпуска этого года становится, например, крупным чиновником…
— Как они через 15 – 20 лет во всём этом объёме найдут нужного бывшего школьника?
– Людей-то, за которыми они пристально следят, не очень много.
— Вы же сказали – обо всех данные собирают?
– Да, это несколько сотен миллионов человек, как минимум. А потом начинается обработка с каким-то процентом конверсии в полезные записи, точки влияния. Они же не только записывают данные, их нужно ещё обработать.
— Вот именно. Они читают эсэмэски и рассматривают фото сотен миллионов человек за много лет, чтобы выудить информацию о нужном бывшем школьнике?
– Этим занимаются очень умные профессионалы. Они пишут программы, которые проводят контент-анализ, анализ связей и так далее. У тех, за кем идёт такая слежка, можно выявить какие-то «слабые точки»: кого-то можно материально мотивировать, кто-то нахулиганил в юности. Со временем вычленяются те, кто подпадает под какие-то паттерны, под задания на поиск слабых точек. Так можно предсказывать развитие страны, настроения масс, результаты выборов и так далее. Кроме того, за счёт более тонкого анализа возникают точки влияния. Скажем, есть у вас под контролем смартфон замминистра. И вы в какой-то момент можете ему написать некое сообщение с интересным предложением или с шантажом. Особенно если вы следили за ним со студенческой скамьи и много про него знаете.
— А у нас что будут делать с собранной информацией?
– Слушайте, я не эфэсбэшник, я этот закон не продвигал. Я просто скажу общее соображение. Конечно, на горизонте 3 – 5 лет данные все храниться будут. Конечно, будет проходить анализ этих данных, в том числе семантический. Государство это дожмёт, и ни помочь, ни помешать здесь мы с вами не можем. Видно, что поставлена задача – добиться цифрового суверенитета страны. И она будет выполнена.
— Цифровой суверенитет – это что? Как это должно выглядеть?
– Всякий раз, как американцы видят сопротивление, они говорят: сопротивляющийся – против свободных рынков, против демократии, против глобализации. А на самом деле, сопротивляющийся обычно против того, чтобы американцы его нагибали и заставляли включаться в их империю. Но об этом не говорят. Нет никакой свободы Интернета, когда всё, что есть в Интернете, выкачивается и анализируется американцами.
— Это понятно. А суверенитет в чём заключается?
– Суверенитет состоит из многих компонентов. У государства должен быть политический суверенитет, экономический, географический, военный, идеологический. А теперь возникла такая штука – цифровой суверенитет. Это явление стало настолько значимым, что сейчас если у тебя цифрового суверенитета нет, то ты и обычный очень быстро потеряешь. Что мы и видели на примере Украины: там перепрограммиров
— У кого, по вашему мнению, цифровой суверенитет сейчас есть?
– Полноценный – только у американцев.
— А все остальные? Германия, Англия, Франция?..
– У Германии его и вообще нету. Это оккупированная страна, она потеряла суверенитет в 1945 году. В цифровой сфере – тем более. Ну, вот американцы прослушивали Меркель. Что сделала Германия, когда это стало известно? Примерно ничего. То есть утёрлась.
— А мы?
– Мы выбираемся из статуса колонии, в который впали в 1991 году. Даже раньше. Мы – колония США. Как и Германия. Только мы заявили о своей независимости. Все остальные, кроме США, либо потеряли суверенитет, либо скоро потеряют, либо борются за него. Китай, например, наращивает суверенитет. Мы тоже. То, что мы начали бомбить кого-то в Сирии или забрали Крым, не спрашивая разрешения, говорит о том, что мы набираем суверенитет.
— Вам не кажется странным, что за этот суверенитет яростнее других борются страны с невысоким уровнем жизни?
– А вам не кажется странным, что революцию 1917 года в нашей стране устраивали бедные слои населения? Красные выиграли войну с белыми, потому что на стороне красных был бедный народ. Есть старый анекдот, который очень нравится либералам. Шум на улице, дворянка просыпается, спрашивает дворецкого: «Что там?» – «Мужики бунтуют, – отвечает дворецкий, – хотят, чтоб не было богатых»…
— Да-да, знаю: а мой прадед-декабрист хотел, чтобы не было бедных.
– Так вот: либералы неправильно это понимают. На самом деле, если ты хочешь, чтобы не было бедных, надо именно разобраться с богатыми. Причина наличия бедных – именно в том, что есть богатые. Потому что вообще-то всего хватает на всех. Но богатые обычно богатеют, а бедные – беднеют.
— Странно слышать это от вас. Я читала вашу биографию: вы не просто человек обеспеченный, но вы сделали состояние собственными руками и головой. Таких, как вы, тоже не должно быть?
– Да что это за богатство? У меня в кармане регулярно нет денег.
— Что-то мне подсказывает, что ваше «нет денег» и «нет денег» у бабушки на улице – это очень разные «нет денег».
– Разные, да. Но вообще-то бабушку с улицы сделали бедной Чубайс с Ходорковским, которые раскрали богатства Советского Союза.
— Это понятно.
– Но мы это всё говорим к тому, что бедные страны больше не хотят беднеть, отдавать деньги Америке. Потому что в США уровень жизни растёт, а у нас-то нет. Но копировать США мы не можем, мы не такие бандиты. Мы не можем жить в этой парадигме.
— Мы слишком духовные?
– По разным причинам. По этой тоже. Мы не такие жестокие и жадные, не такие лживые. Но одна из основных причин в том, что миссия русских, если посмотреть в историю, это не духовность, не космос, не великая литература и прочее. Миссия русских – останавливать тех, кто стремится к мировому господству. И Орду мы добили, и шведов, и Наполеона, и Гитлера. А теперь мы видим весь этот цифровой ужас: вся информация мира улетает к американцам. Поэтому у нашей власти и появляется решение: надо делать то же самое.
— То же самое – это что?
– Контролировать информацию.
— Американцы начали не с контроля, а с создания Google, Microsoft, айфонов, «Фейсбука» – всего, чем пользуемся и мы и что мы хотим контролировать. Может, мы не с того конца начинаем? Вот у вас, я знаю, есть идея отечественной операционной системы…
– Это не только у меня идея, она очевидна, а я вообще не разработчик операционок. Но в России уже есть собственная операционная система. И не одна. В реестре отечественного программного обеспечения есть уже более двух тысяч отечественных программ. И скорость добавления – сотни в месяц. Есть аналоги практически для всего.
— Что мешает миру пользоваться российским софтом?
– Многое мешает. У нас нет печатного станка, который печатает мировую валюту. А вы говорите буквально следующее: зачем нам давать преференции отечественным производителям, давайте честно конкурировать.
— Я так сказала?
– Это всё равно что говорить: зачем нужны категории в боксе, давайте выпустим Майка Тайсона против школьника, это же честно будет, справедливо.
— Заметьте: не я сказала, что Америка – «Майк Тайсон», а мы – «школьник». Мне, например, очень понравилась российская поисковая система «Спутник». Она недавно выдала мне свежие новости за 2005 год.
– «Яндекс» вы забыли? А «Лаборатория Касперского» – игрок номер 4 в мире? Да – это не Symantec. Потому что Symantec находится в Штатах, где стоит станок, печатающий доллары. После кризиса 2008 года американцы увеличили массу денег в экономике в четыре раза, без инфляции, кстати говоря. Конечно, такой фонтан денег сказывается и на доходах, и на размерах инвестиций! А почитайте, как ЦРУ создавало Google. Как и кем управляется технологическая политика в Соединённых Штатах. Как они создают мозговые центры, в которые входят ЦРУ, Пентагон, разведка – и все технологические компании. Как они решают, делать айфон или нет. Только кажется, что это такой свободный рынок, а на самом деле Google создавался на деньги ЦРУ.
— У нас пока силовики не Google создают, а продвигают «закон Яровой».
– А кто вам сказал, что только «закон Яровой»? За последние 3 – 4 года было принято несколько законов именно об Интернете. Закон о том, что западные игроки должны серверы держать в России. Закон о фильтрации. Закон о том, что Роскомнадзор имеет право банить за информацию о наркотиках, суицидах, о детском порно. Наконец, и «закон Яровой», который пока остаётся рамочным, у которого ещё содержания нет. И ещё парочка законов. Их довольно много.
— Это правда, многовато.
– На мой взгляд, пока маловато, от Запада мы отстаём в этом деле. Кроме того, я вхожу в рабочую группу при президенте, там пишется стратегия развития Интернета – «дорожная карта» и так далее. И речь идёт не только о рисках и возможностях, но и об институтах развития. О том, что развивать, какие давать льготы, преференции, инвестиции.
— А деньги возьмут опять у бизнеса, у провайдеров – как на «закон Яровой»?
– Моё мнение – нельзя это перекладывать на провайдеров. Это надо делать централизованно, за государственные деньги. Как это происходит у американцев. По разным причинам: и потому, что иначе будет зоопарк систем, и потому, что будет нагрузка на бизнес, и потому, что выйдет дороже и хуже. А тенденция контролировать Интернет развивается во всём мире. Например, мало кто у нас знает, что в декабре прошлого года в ЕС принят закон о запрете пользоваться социальными сетями до 16 лет…
— Давайте будем точнее: не пользоваться до 16 лет, а регистрироваться
– …А в Британии введена обязательная предфильтрация с позапрошлого января. В России в том, что касается свободы слова, перехвата информации, наказаний за посты или твиты, Интернет пока что один из самых свободных в мире. Ни в США, ни в Европе такой свободы уже нет.
Беседовала Ирина Тумакова, «Фонтанка.ру»
