Как либералы заклеймили русского патриота жестоким убийцей

150 лет назад оборвалась жизнь видного государственного деятеля царской России, графа Михаила Николаевича Муравьева-Виленского. Благодаря стараниям либералов XIX века и марксистских историков в памяти потомков граф остался безжалостным упырем, потопившем в крови польское восстание 1863 года. Был ли в действительности таким этот человек?

Граф происходил из древнего дворянского рода Муравьевых, давшего России многих видных чиновников. Из одной ветви того же рода происходил и декабрист Сергей Муравьев-Апостол. Показательно, что деятель, которого впоследствии окрестят «вешателем», также имел отношение к «Союзу благоденствия» и даже являлся членом его Коренного совета и одним из авторов устава этого тайного общества. К этой детали своей биографии, впрочем, он всегда относился со стыдом, считая свое участие в тайных обществах ошибкой юности.

С младых лет Михаил Муравьев отличался горячим патриотизмом. Будучи студентом физико-математического факультета Московского университета, он основал «Московское общество математиков»: читал лекции по аналитической и начертательной геометрии, желая приобщить русское общество к изучению точных наук. Учебу прервала Отечественная война: в апреле 1813 года юноша отправился в 1-ю Западную армию Барклая-де-Толли, расквартированную в Вильно. В 16 лет Михаил едва не погиб: во время Бородинской битвы его ногу повредило вражеское ядро – юноша был одним из защитников батареи Раевского. Ногу удалось спасти, однако отныне и навсегда Михаил ходил, опираясь на трость.

Арестованный по делу декабристов, Муравьев даже провел несколько месяцев в Петропавловской крепости, однако военные заслуги спасли молодого человека от суда и каторги – по личному распоряжению Николая I он был совершенно оправдан и освобожден. Милосердие императора тронуло Муравьев до глубины души – из юноши, мечтавшего о революционном преобразовании России он превратился в пылкого защитника монархии. Однако участие в тайных обществах не прошло для Михаила даром: благодаря конспиративному опыту и глубокому знанию психологии заговорщиков он стал опасным врагом для различного рода тайных обществ и движений – именно это впоследствии позволит ему с успехом бороться с польским сепаратизмом.

Некоторое время послужив в армии, Михаил вышел по состоянию здоровья в отставку и поселился в родном имении в Смоленской губернии. Здесь он показал себя рачительным и гуманным помещиком: когда в смоленские земли пришел голод, он в течение нескольких лет организовывал для своих крестьян бесплатную столовую, где ежедневно кормил до 150 крестьян. Благодаря его активности помощь крестьянам губернии наладило и Министерство внутренних дел.

Хорошо зная Муравьева как заботливого и мудрого хозяина, глава МВД граф Кочубей назначил его вице-губернатором в одну из самых проблемных губерний России – Витебскую, а два года спустя – в Могилевскую. В этих губерниях, некогда входившие в состав Польши, преобладало белорусское население, однако господствующее здесь польское дворянство и католическое духовенство делали все для ополячивания этого восточнославянского народа. Муравьев с самого начала показал себя русофилом, защищая белорусов как от жестокой эксплуатации польскими панами, так и от насильственного их обращения в католицизм. Граф видел, в чем состоят чаяния панов: оторвав белорусов от русской культуры, взрастить население, которое считало бы своей духовной родиной канувшую в лету Речь Посполитую.

Муравьев подал на имя императора две записки, где предлагал меры, которые позволили бы удержать белорусов в орбите русского влияния – часть из этих мер были приняты к исполнению, однако наиболее радикальные – возможно, зря – Николай I проигнорировал. Так, он не стал закрывать Виленский университет, в то время игравший роль рассадника антирусских настроений и иезуитского влияния. Когда разразилось польское восстание 1830—1831 годов, Муравьев принимал участие в его подавлении в чине генерал-квартирмейстера. По окончании восстания он принял действенные меры к его дискредитации и снятия напряжения в крае: отправил на каторгу изменившего присяге фанатичного князя Романа Сангушко и влиятельного преподавателя гродненской доминиканской гимназии ксендза Кандида Зеленко. Беспощадный к врагам России, Муравьев, тем не менее, умел находить общий язык с радикальной молодежью. Например, он принимал у себя в имении своего племянника, отправленного сюда в ссылку будущего анархиста Михаила Бакунина и вел с ним глубокие беседы о судьбах России.

http://rusplt.ru