Аморальность эмоциональной мировоззренческой модели

Понятия нравственного и безнравственного поведения, понятия добра и зла являются одними из центральных элементов в системе ценностей современного общества. Но какие свойства человеческой личности и психики обеспечивают это самое нравственное поведение?

В современном обществе большинство людей убеждены в том, что способность различать эти понятия не относится к категории разума, а является функцией чувственно-эмоциональной сферы. “А значит,” – делается стереотипное заключение – “никакие разумные, рациональные рассуждения, доводы, доказательства и т. п. не способны обеспечить нравственное поведение в принципе, удержать человека от того, чтобы творить зло и совершать безнравственные поступки, побудить делать выбор в пользу действий, причиняющих не вред, а благо ближним, мотивировать его на служение обществу и т. п.” Разум, с подобной точки зрения, индифферентен по отношению к понятиям добра и зла, и руководствуясь им, человек хорошее от плохого отличить не способен, поступать он будет, должно быть, неэтично… На деле, однако, всё обстоит с точностью до наоборот. Показать всё это нетрудно, и сейчас мы рассмотрим все аспекты этого факта.

1. Начнём с того, что люди, воспринимающие мир эмоционально, вообще не способны различать понятия добра и зла. Любые частные критерии добра и зла относительны, эмоционально мыслящие же не способны понимать относительность этих критериев, и ошибочное их применение является неотъемлемой и закономерной чертой эмоционального общества. В советских фильмах часто обыгрывается примерно такой эпизод. Нехороший человек совершает или замышляет какую-нибудь подлость. Хороший, честный человек, естественно, вступает с ним в спор, пытается помешать. Но нехороший человек представляет ситуацию так, что формально он оказывается прав, а хороший – неправ, и за свою попытку хороший человек расплачивается. В качестве примера можно привести эпизод из фильма “Гардемарины”. Идёт война России с Пруссией, командующий русской армией подкуплен немцами. Когда немцы внезапно нападают на расположение русских войск, командующий даёт приказ отступать, обрекая армию на разгром, а попавшие по удар части оставляя на избиение противником. Честные русские солдаты и офицеры сначала недоумевают, а затем сами идут в атаку и одерживают победу, но при этом тот, кто пытался открыто спорить с генералом, арестован и отправлен в острог. Командующий опирается в оценке действий подчинённого на формальные критерии – тот не выполняет приказы и хамит начальнику, это плохо и за это он должен понести наказание. Хотя фактически, как мы понимаем, в данной ситуации хороший человек, руководствующийся благородными мотивами, наказан, а злодей торжествует. И если в кино всё, чаще всего, всё же заканчивается хорошо, то в жизни бывает как раз наоборот. Данная проблема в эмоциональном обществе принципиально неустранима.

Для любого эмоционально мыслящего человека естественным является непосредственно давать оценку тем или иным вещам, поступкам, словам и т. п. по тому эмоциональному впечатлению, которое они произвели на него, и, соответственно, естественным является ЖЁСТКАЯ система критериев, которые бы указывали на то, что хорошо, а что плохо, что делать нужно, а что нет, что осуждать, а что приветствовать. Но никакие критерии, содержащие привязку к определённым действиям или методам, никогда не помогут творить добро. Никакие поступки, никакие решения не могут быть хорошими либо плохими сами по себе, без учёта контекста, без учёта ситуации, условий, конкретных людей, к которым они имеют отношение. Именно поэтому эмоционально мыслящие люди всегда ошибаются в своих категоричных оценках по поводу того, что хорошо и ведёт к добру, а что должно быть порицаемо.

Хотя общепринятые оценки в области морали и меняются со временем, но никакое изменение критериев не решают проблему никак, поскольку, что старые, что новые критерии всё равно будут восприниматься так же догматично и негибко, без привязки к конкретной ситуации и способствовать нарастанию зла в обществе. Единственное, что может предпринять построенное на эмоциональных критериях оценок вещей общество – это постараться минимизировать вред путём попыток выработки критериев таким образом, чтобы они подходили к усреднённой, наиболее типичной ситуации, в которой данные критерии применяются.

Скажем, понятно, что если мы двинемся в сторону смягчения законов и уменьшения контроля государства над обществом, решив, что это (само по себе) плохо, то мы получим тем самым возникновение вольготных условий для разного рода антиобщественных проявлений, и рост преступности, наркомании, активизация деятельности всевозможных сект и мошенников, кризис важнейших общественных институтов и хаос в экономике и управлении страной ждать себя не заставит. С другой стороны, если мы решим, что демократия (сама по себе) – это плохо, то мы получим обратный эффект в виде потери контроля общества над властью, политических репрессий, закрытия неугодных СМИ, развязывания рук отдельным чиновникам для произвола и т. п.

Общества современных стран пытаются постоянно дрейфовать в определении критериев того, что “хорошо” и что “плохо”, то в одну, то в другую сторону, но проблемы негибкости самих критериев это не решает никоим образом. Эмоционально мыслящие всегда занимают догматическую одностороннюю позицию, не будучи в состоянии осознать относительности критериев того, что хорошо, а что плохо. В этой своей позиции они часто бывают непримиримы и упрямы как бараны (а как же, ведь они борются за добро), вступая в бесконечные бессмысленные споры с другими эмоционально мыслящими, которые точно так же занимают фанатичную противоположную позицию. Причём от данной ситуации больше всего выигрывают циники и эгоисты, которые, приобретая уверенность в том, что никаких критериев добра и зла вообще нет, что это миф, руководствуются единственным критерием – критерием личной выгоды.

Вместо того, чтобы приводить свои действия в соответствие с определёнными критериями, эти люди, напротив, используют факт наличия неких моральных критериев для того, чтобы подбирая, компонуя, выделяя их определённым образом, сделать из них прикрытие для своих корыстных действий и целей. Как результат, в современном мире выигрывает не тот, кто искренне стремится к добру, руководствуясь своими односторонними критериями добра и всё время совершая ошибки, выигрывает тот, кто лучше научился искусству выставлять свои действия в выгодном свете, совершенно независимо от их реальной сущности. Нормой общества становится не стремление к добру (реальное), нормой становится постоянно делать вид, что ты стремишься к добру, что ты соблюдаешь нормы приличия и т. п. Причём эта практика входит широким потоком не только в арсенал политтехнологов, маркетологов, но и в арсенал для повседневного применения среднего человека, о чём свидетельствует наблюдающее изобилие в магазинах литературы на тему т. н. “практической психологии”, в них вам объяснят, как правильно нужно лицемерить и притворяться, чтобы “стать боссом” или “влюбить в себя любого” и т. п. Т. о., ведёт эмоциональное определение добра фактически к нравственному релятивизму.

Есть ещё один существенный аспект, связанный с неспособностью понимать относительность добра и зла. Этот аспект – нарастание пассивности, равнодушия и безучастности людей к тому, что творится в окружающем мире. По мере разрушения и размывания традиционной жёсткой системы моральных критериев, люди всё больше снимают с себя ответственность за то, чтобы судить и оценивать чьи-либо поступки как хорошие или плохие, чтобы во что-то вмешиваться и что-то предпринимать. Человек совершает что-то подозрительное или вообще преступление, ну и пусть совершает. Не наше дело его судить и решать, виновен ли он в чём-то или нет и стоит ли его наказать. Пусть судит суд, пусть принимает меры государство и т. п. Преступник кого-нибудь постреляет? Ну будем надеяться, что соседей, а не нас постреляет. Оба фактора, как нарастание нравственного релятивизма, так и пассивности граждан, являются свидетельствами тяжёлого кризиса и ведут западное общество прямиком к самоуничтожению.

Итог: Эмоционально мыслящие не способны различать, что есть добро и зло, поскольку не понимают относительности моральных критериев и оценок. Это неизбежно ведёт к нравственному релятивизму и равнодушию и становится причиной саморазрушения общества.

2. Однако, манипулирование критериями добра – это только полбеды. Значительно большую опасность в современном обществе представляет возможность свободного манипулирования критериями зла. Каково соотношение добра и зла? Когда Фома Аквинский в 13 в. рассматривал данный вопрос, он категорично пришёл к выводу и утверждал, что никакого отдельного источника зла не существует, а то, что нами воспринимается, как зло, есть всего лишь недостаток добра. В системе нравственных критериев, основанной на эмоциональном мировоззрении, вывод этот имеет огромное значение.

В самом деле, если человек делает нечто нехорошее, по нашему мнению, восприятие этого человека и его поступков кардинально разнится в зависимости от того, принимаем ли мы зло как самостоятельную категорию, либо как недостаток добра всего лишь, вслед за Фомой Аквинским. Если зло есть недостаток добра, человек, который творит зло, всего лишь недостаточно добрый, у него недостаточно развиты качества, которые должны быть присущи доброму человеку, может быть, он недостаточно добра видел в жизни и т. д. Раз так, то приемлемый способ борьбы со злом – это насаждение добра, научение людей добру, взывание к тем мотивам и качествам, которые могли бы подвигнуть людей на добрые поступки и т. п.

Если же зло есть самостоятельная категория и представлять себе нужно злые поступки и дела как действия, имеющие собственную злую причину, источник зла, то выбор один может быть только – нужно уничтожить этот источник зла, чтобы остановить зло. И именно этот второй подход победил в современном мире, особенно прижившись в западном обществе, склонном объективизировать всё и вся, в т. ч. и свою оценку чего-либо как доброго либо злого. Данный подход позволяет применять следующую логику (и она применяется успешно, позволяя, со времён крестовых походов и сей день, “во имя добра” творить чудовищные преступления):

1. Некто совершил отдельный проступок (такой проступок или недостаток выискать можно всегда). Следовательно, этот человек – злой человек. Этот человек не может быть добрым человеком, он объективно. по своей природе и своей сущности злой человек и всегда будет испытывать склонность к совершению зла.
2. Мы должны ущемить этого человека, чтобы помешать ему творить зло (кто знает, что у него ещё на уме).
3. Ещё раз ущемим этого человека, ведь он злой человек.
4. Ещё раз ущемим этого человека – мы помним, что он злой человек…. и т. д.

Представление о существовании зла и вообще неких негативных проявлений как первичных по своей природе уже, к сожалению, глубоко вросло в общество и вышеописанная логика, связанная с приклеиванием на кого-либо ярлыка злодея, человека, руководимого нехорошими намерениями, изгоя и т. п., широко, зачастую без особых обдумываний, применяется как в повседневных отношениях между людьми, так и в мировой политике (ярким её примером является позиция США, с их выделением “оси зла” и списками “стран-изгоев”, или, например, властей Эстонии, приклеивающих ярлык “оккупантов” на всех русских, проживающих в этой стране).

Человек, на которого “поборники добра” приклеивают ярлык злодея, уже, как правило, никак изменить данное отношение не может, что бы он ни делал и на какие бы уступки не шёл. Все его последующие действия и слова, без исключения, интерпретируются однобоко, с целью подтвердить существование злых намерений, наличие у него злобности.

Практика наклеивания ярлыков способствует тотальному торжеству зла в обществе, существующем на основе эмоциональной мировоззренческой модели. Эмоционально мыслящие, под влиянием данных ярлыков, навешиваемых кем-либо, неизбежно вовлекаются в конфронтацию, бессмысленные конфликты и совершение зла. Даже если они сами первоначально не испытывали никакой неприязни к объектам наклеивания ярлыков, то, будучи неспособным объективно воспринимать сущность явлений, обращая внимание лишь на эмоциональные оценки того или иного, они диаметрально меняют своё мнение под воздействием извращённо поданных и односторонне интерпретированных фактов, подающихся в комплекте с тенденциозными оценками.

Наклеивание ярлыков, поддерживаемое СМИ и официальной пропагандой, превращает более 90% общества, поддающегося эмоциональным оценкам и не способного и не привыкшего воспринимать вещи по их объективной сути, в пособников преступной политики, и простые люди начинают хватать и сжигать на кострах ведьм и еретиков, в ярости обличать и негодовать на недавних коллег и соседей, которые оказались вдруг врагами народа, считать совершенно обоснованным, что миллионы ни в чём не виновных людей, в т. ч. маленьких детей, лишены всего и превращены в рабов, загнаны в концлагеря, толпами расстреливаются и уничтожаются в газовых камерах. Это всё – было нормально, с точки зрения миллионов эмоционально мыслящих людей в Европе, всего каких-то несколько десятков лет назад (хотя и сейчас – вспомните бомбёжки Белграда, дружно поддержанные большинством стран Евросоюза, – они недалеко ушли).

Итог: Эмоционально мыслящие склонны к совершению зла в большей мере, чем к совершению добра. Свои методы они обосновывают с помощью приклеивания ярлыков “злодеев” и демонизации своих оппонентов.

3. Впрочем, из стремления эмоционально мыслящих избежать любого зла тоже ничего хорошего не получается. Существует ещё одна фундаментальная проблема в восприятии добра, которая приводит к тому, что люди, мыслящие эмоционально, на самом деле, не желают добра не только окружающим или врагам, но даже и самим себе. Проблема эта заключается в прогрессирующей замене стремления к эмоциональной гармонии, понятие о которой лежало в истоках христианства и эмоциональной мировоззренческой модели на выборочное вытаскивание каждым эмоционально мыслящим отдельных эмоционально приятных моментов, кусков реальности, с игнорированием всего остального, причём в этом игнорировании, в праве на это игнорирование современные люди, особенно те, кто живёт на Западе, уверены стопудово.

Современную цивилизацию захлёстывает волна эгоизма, ханжества, чисто потребительского отношения к миру, и к людям в том числе, уничтожающая последние остатки конструктивных, полезных сторон эмоционального мировоззрения. В основе истоков христианского учения, на котором построена современная западная цивилизация, лежали понятия любви к ближнему, стремления к Богу, каким-то высоким нравственным идеалам, удерживания от греха. Так, Августин, живший в эпоху упадка Римской империи, писал о “граде земном”, и “граде небесном”, противопоставляя их друг другу, если “град небесный” является порождением любви к богу, то “град земной” – порождением любви к себе, к мирским благам, к господству и власти над другими людьми. Любовь к себе, согласно Августину, является сущностью зла. Современные мировоззренческие представления, во многом, прямо противоположны этим первоначальным. Человек современности начинает требовать любви и добра прежде всего по отношению к себе, и определяет, что есть это добро по своим собственным частным, субъективным критериям.

Первоначальные установки христианства, суть которых состояла в том, что человек сравнивал сам себя с идеалом, спрашивал сам себя “добр ли я?”, “следую ли я заветам любви?”, что человек оценивал себя прежде всего в контексте того окружения, мира, в котором он находился, заменены на совершенно противоположные, они стали сливаться с поздним римским течением эпикуреизма, лозунгом которого было “человек есть мера всех вещей”. Теперь человек оценивает не себя, свои поступки в контексте окружения, а сам мир и окружение в контексте своих субъективных потребностей, желаний, установок и т. п. Он начинает устанавливать для себя, какие вещи для него существуют, а какие нет, какие будет он принимать, а какие игнорировать и отгораживаться от них. Понятие “добра”, одобряемого обществом поведения, стало ассоциироваться с надобностью делать человеку нечто приятное, то, чего хочет он сам.

Западные горе-психологи настраивают людей именно на такую модель поведения, доказывая, объявляя нормальным и научным, что человек должен как можно больше говорить другим только то, что им нравится, ни в коем случае не пытаться задеть самооценку, как великое открытие они преподносят то, что каждый человек не ограничен в своих возможностях раздавать другим направо и налево (и получать, в свою очередь) те вещи, которые будут приятны для их эго, и что это ключевой элемент успеха в общении с ними. При этом люди, несущие в мир идеи всеобщего счастья, полученного на основе постоянного потакания индивида собственным и чужим желаниям и эгоистическим заморочкам, типа желания каждого видеть себя важным, уважаемым, получать признание и т. п., зачастую считают, что следуют они самым что ни на есть лучшим побуждениям и самым что ни на есть нравственным устремлениям. “Разве мы не должны нести в мир максимум добра и минимум зла?”, – скажут они. “Разве не будет правильно, если все люди будут испытывать лишь положительные эмоции, и не питать к чему-либо ненависти, и других негативных чувств?”. “Мы все должны настроиться на позитив”,”Всё будет хорошо” – повторяют все одни и те же тошнотворные заклинания по радио, телевидению и в устной речи. Однако подобное искусственное насаждение “добра” ни к чему хорошему привести не может. Постоянное кормление людей “позитивами” приводит лишь к одному единственному результату – они становятся эгоистами.

Подобно тому, как ребёнок, воспитываемый с таким гипертрофированным пониманием “добра”, когда родители потакают всем его слабостям, прихотям, ни в чём не ругают и не наказывают, вырастет избалованным, капризным, неуравновешенным существом, без определённой цели в жизни и с неумением решать простейшие жизненные проблемы, так и люди, живущие в обществе, которое постоянно пытается играть на их пристрастиях, эмоциях, угождать их скрытым и явным желаниям, выливать тонны “позитива”, привыкают к тому, что их малейшая блажь имеет великое значение, а тот, кто гипертрофированного и неискреннего “добра” в их адрес не проявляет, тот просто невообразимый злодей и хам. Более того, человек, выросший эгоистом, оказывается не способен к тому, чтобы ценить истинное добро и истинные чувства, предпочитая им привычные ритуалы и фальшь.

Такому человеку невозможно помочь решить проблемы, которые он отрицает и исправить ошибки, которые он не признаёт. Эгоист, написавший плохую картину, будет негодовать на того, кто посмеет её оценить адекватно, попытавшись, из лучших побуждений, раскрыть допущенные эгоистом ошибки. Эгоист, имеющий отвратительную подготовку по предмету, будет в ярости на преподавателя, который предложит ему получше подготовиться и пересдать экзамен, и т. п. Таким образом, вместо реального добра мы видим в современном обществе лишь фальшивое добро, направленное не на действительную помощь людям и совершенствование положительных сторон их личности, а на искусственное стимулирование эмоционально комфортных состояний и ублажение их эгоистических замашек.

Итог: В современном обществе, освободившемся от жёсткого диктата церкви, добро стало трактоваться не с помощью универсальных критериев, а на основе частных, субъективных критериев индивидуумов, которые стали понимать нечто хорошее или доброе, как приятное для себя лично и удовлетворяющее их эгоистическим устремлениям.

< ![CDATA[]]>Источник< ![CDATA[]]>