Потеря смыслов в постперестроечном периоде

Для Леонидова постсоветская мировая история – это топтание в тупике, отсюда и название, позаимствованное у А.С.Пушкина. В своей сказке о золотом петушке Пушкин именно этой фразой оценил «странную войну» – стирающую войско за войском без побед или поражений, без славы и громких событий. Редакция «ЭиМ» знакомит читателей с отрывками из новой книги основателя науки «социопатология» в сокращении. Итак…

«НИ ПОБОИЩА, НИ СТАНА, НИ НАДГРОБНОГО КУРГАНА…»
«Очерк мировой пост-советской истории»
1. Обезьянья идеология «свободы»

Веками истории – даже в самых мрачных режимах истории человечества – сохранялось АНТИЭНТРОПИЧЕСКОЕ содержание, то есть вели историю общества строители (другой вопрос – чего они строили), отгонявшие разрушителей. Ситуация, в которой разрушители отогнали строителей – вообще нова и беспрецедентна для человеческой истории…

Конечно, аналог можно поискать в истории каперства (приватирства) – забавным образом даже корнесловицей совпадающего с «приватизацией» на рубеже ХХ –XXI веков. Приватиры — это частные лица, которые с разрешения верховной власти воюющего государства использовали вооруженное судно (также называемое капером, приватиром или корсаром) с целью захватывать торговые корабли неприятеля, а в известных случаях — и нейтральных держав. То же название применяется к членам их команд.

Отличием приватиров от простых разбойников, уголовников является именно разрешительная грамота от властей, позволяющая воевать частному судну.

<…>

Громадный вред, причинявшийся каперством всемирной торговле, вызвал движение в пользу отмены каперства уже в середине XVIII в. Первым из публицистов, восставших против каперства, был аббат Мабли (1761). Трактат 1785 года, заключенный с Пруссией Франклином от имени США, отменял каперство[1]. Дольше всего приватирство оставалось в США.

<…>

Очевидно, что приватирство – явление исключительное, морское, не имевшее основополагающего системного значения. Тем не менее, в нём проглядывает уклад XXI века, навязанный человечеству глобализмом – даже корнесловно, через термин «приватизация». Логично заявить, что приватизацией занимаются приватиры – уполномоченные проамериканской властью на разбой каперы со своим личным (криминальным) снаряжением.

Именно к этому течению, казалось бы, угасшему, искорененному цивилизацией – апеллировал в начале 90-х Жак Аттали (французский экономист, писатель и крупный политический деятель, видный член Бильдербергского клуба). Прогнозируя и предопределяя пост-советскую историю человечества, Аттали в книге «Линии горизонта» разбирает эволюцию нашего общества, взятого на мировом уровне, на будущую четверть века, а также исследует сущность его экономической, политической, социальной и идеологической организации. Согласно Аттали, глобализация порождает новую кочевую элиту, которая необходимо должна быть оторванной от своих национальных корней.

<…>

(подробнее – в ЭиМ, http://economicsandwe.com/571F2299BED230E7/ )

Оседлых людей делают заново кочевниками! Появился термин «Всемирный кочевник»уже никак не связанный с Аттали. «Всемирный или глобальный кочевник, он же неокочевник (англ. Global nomad) — человек, живущий без привязки к конкретной стране, часто перемещаясь, не имеющий постоянного дома и работы»[2]. Филологи подчеркивают, что это – «неологизм, до 2000 года редко встречавшийся».

Неокочевник обычно зарабатывает себе на жизнь профессиями, не требующими нахождения в конкретном месте: IT, писательство, журналистика, ремесленные поделки, преподавание и другими. Исторически термин «кочевник» относилось к группе странствующих людей, занятых обычно животноводством. В отличие от них, всемирные кочевники чаще живут в одиночку или парами, а не с семьёй или стадами скота. Также, в отличие от традиционных кочевников, привязанных к сезонным пастбищам, их маршруты ничем не ограничены.

Как пишут современные исследователи, «Такой образ жизни сделался возможным в наши дни благодаря появлению скоростных и относительно дешёвых средств транспорта и связи. Это сделало возможным взаимодействие между людьми в реальном времени независимо от физического расстояния между ними.

Большинство всемирных кочевников родом из стран Запада, т.к. это даёт им ряд преимуществ перед людьми, выросшими в других регионах: значительные и легко перемещаемые финансовые средства (сбережения, деньги от продажи или сдачи в наём собственности, пенсии), а также гражданство, дающее возможность безвизового или упрощённого визового въезда на территории многих государств. Некоторые из современных кочевников обладают предпринимательскими способностями к созданию успешного малого бизнеса на новом месте»[3].

«Как правило, такие люди очень мобильны и проводят на одном месте от нескольких дней до нескольких месяцев. Однако этот термин иногда используют применительно к тем мигрантам, которые многократно переезжают из своей страны в другие и обратно, ища подходящее место для постоянного проживания и работы»[4].

Конечно, англоязычные авторы, начиная с Аттали – старательно обходят вопрос, почему древние люди кочевали. Кочевали они в силу истощения среды их обитания – в чем и состоит их главное отличие от людей осёдлых, способных восстанавливать потреблённую их хозяйством среду обитания. Любой кочевник отправлялся в путь вовсе не оттого, что сильно любил перемену мест и мечтал всю жизнь собирать-разбирать убогое жилище. Он кочевал – не в силах оставаться на месте, которое истощалось, и уже не могло его прокормить.

Интересно, что нечто подобное писал и авторитетный английский историк Robert Gardinerпро каперов, о которых мы говорили выше: из-за специфического характера и высокого риска профессии, «к каперству обращались в военное время, когда возможностей для торгового и промыслового судоходства становилось меньше, и возникал избыток тоннажа и безработных моряков»[5].

Как примеры Robert Gardiner приводит французское корсарство времен Наполеоновских войн и североамериканское приватирство во время морской войны 1812 года. Он представляет приватирство как шаг отчаяния, за неимением лучшего.

Это заставляет иначе взглянуть на весь «глобальный пост-советский «план развития» – который, во-первых, не план, во-вторых, не развития, и в третьих – не пост-советский. Безответственность и шкурничество, эгоистичное «авось на наш век хватит!» – возникли не в 1991 году, а всегда были в истории человечества. Равно как грабёж и мародёрство. Равно как и примеры антицивилизационных откатов истории в дикость.

Речь идёт о бегстве с корабля старших офицеров, прихвативших с собой на берег корабельную кассу, а сам корабль бросивших на волю волн и ветров, со всем экипажем, пассажирами и поломанным рулевым управлением. Превратить в XXI веке приватира в центральную фигуру истории и героя страны, а кочевничество выставить «социальным прогрессом» – для такого нужно очень сильно деградировать самому и обращаться к очень сильно деградировавшему обществу.

***

Дегенератизм этой совершенно обезьяньей «идеологии свободы» – пришедшей на смену социализму, коммунизму, конвергенции систем и т.п. – особенно ясно проглядывает в «фултонской речи» якобы армянина из Баку Гарри Каспарова (9 апреля 2016 года). Она СОДЕРЖИТ В СЕБЕ БЛАГОДАРНОСТЬ американскому народу ЗА ГЕНОЦИД АРМЯН!!!

Вот что он сказал про массовый геноцид в Баку: «…в 1985 году, становилось все более очевидным, что семена победы в холодной войне, посеянные Черчиллем и президентом Гарри Трумэном прямо здесь – в Фултоне, стали приносить свои плоды. Потребовался еще один лидер, обладавший такой же смелостью и уверенностью… спасти от коммунистического гнета. Моя семья и я в Азербайджане были среди них… я благодарю вас за мою свободу, за возможность быть здесь…».

Некая загадочная «свобода» так дорога Г.Каспарову, что ради неё он забывает даже о чудовищных фактах, сопутствовавших армянам Баку в обретении этой свободы. Всё, даже геноцид, меркнет перед ней!

"Свобода лучше, чем несвобода. Для человека нет ничего более естественного", – заявил Дмитрий Медведев 24 апреля 2012 г. Он подчеркнул, что это главное его политическое кредо, «а считать российскую нацию не готовой к свободе – это просто "унизительно"».

В 2006 г. президент России В. Путин заявил: «Можно как угодно оценивать деятельность первого президента. Но, безусловно, именно в то время, когда Борис Николаевич Ельцин возглавлял Россию, народ нашей страны, граждане России, получили главное, ради чего все эти преобразования проводились, — свободу. Это огромная историческая заслуга Бориса Николаевича… Как бы действовал каждый из нас, в том числе и я, в тех условиях можно только догадываться».

Когда через тридцать лет после начала «перестройки» в СССР, руководители проекта InLiberty[6] стали анализировать положение дел – они вынуждены были констатировать: «пятнадцать бывших советских республик выбрали самые разные траектории развития — некоторые стали демократиями, другие — авторитарными режимами. Некоторые развивались, другие — деградировали. Большинство провело различные рыночные реформы — с различной степенью глубины и различными результатами, но стоит признать, что ни одну из бывших республик мы не считаем сегодня успешной…

Проект InLiberty посвящен был «…попытке придумать успешную постсоветскую страну, условную шестнадцатую республику СССР, которой после развала Союза удалось построить свободное общество и эффективную экономику. Каким образом может выглядеть политическое и экономической устройство этой республики, какие институты она построила, на каких идеологических ценностях она основана и что пришлось предпринять ее жителям, чтобы добиться успеха?»

Один из основоположников современного либерализма, М. Фридман в своей работе «Взаимосвязь между экономической и политической свободами» так писал об этом: «…экономическое устройство весьма важно из-за своего влияния на концентрацию и рассредоточение власти. Экономическая организация, которая предоставляет экономическую свободу непосредственно (именно, основанный на свободной конкуренции капитализм) способствует также и умножению политической свободы, ибо она отделяет экономическую власть от политической и таким образом позволяет одной служить противовесом другой».

Все эти люди – и огромное количество им подобных – отчаянно алчут и вожделеют какой-то «свободы», которую, тем не менее, ни воплотить, ни охарактеризовать толком не могут.

Между тем всё содержание их «свободы» сводится именно и только к этому. «Мировой пожар раздуть» – и не на горе всем буржуям, как мечтали большевики, а исключительно для удобства мародёрства частных лиц. Конечно, все их планы не выдерживают никакой критики, потому что вызывающе иррациональны и к тому же планируют отрицание планирования на плановой долгосрочной основе (при всей оксюморонности такого определения).

Как можно запланировать, тем более при долгосрочном планировании – отказ от всякого планирования? Между тем «план» их реформ был именно таковым. Причем делалось это во имя достижения непостижимой «свободы» определения которой они дать не могли – потому что будучи чётко определённой, свобода станет ограниченной, а они не хотели и не хотят никаких ограничений своей свободе…

Однако всё проводимое ими в жизнь – есть безумие, преследование химер во имя химер и ради химер. Потому что совершенно очевидно, что «свобода» – парное понятие, немыслимое и бессмысленное без определения «от чего именно». Свобода бывает только от чего-то, она не бывает сама по себе.

Непонимание парной природы понятия «свобода» приводит к тому, что огромное количество авторов сочиняют о ней горы слабоумной литературы, в которой перебирают бисер слов без всякой конкретной связи с реальностью. Например, сейчас на Западе во множестве выходят работы, типа книги Фредерика Лалу «Открывая организации будущего», в которых описывается структура организаций завтрашнего дня.

Книга начинается лево-либеральным прекраснодушием насчет солидарности, защиты окружающей среды, обеспечения всеобщего равноправия и т.п. Далее автор начинает раскрывать конкретику о принципиально новых организациях — в медицине, бизнесе и других сферах жизни, — которые точечно возникают в рамках постиндустриального западного общества. Главный вывод Лалу – «организации будущего — сетевые, а не иерархические». Основной тренд – децентрализация как любых внутригосударственных структур, так и самих государств. Федерализация, уменьшение роли центрального правительства, передача полномочий вниз, повышение роли отдельной личности…

Строительство «общества свободы» в пост-советскую эпоху не просто зашло в тупик: оно из тупика и не выходило. Оно изначально, на старте, содержало «порок сердца», неразрешимое противоречие между желанием что-то строить и равнодушием наплевавшего на всё циника.

В самом деле, если ты что-то строишь – то это связано с любовью, пристрастием.

Ничто любимое не выпустят в свободный полёт, в свободное падение – наравне со всем нелюбимым и отвратительным. А если тебе на всё наплевать и все кошки для тебя серы – тогда ты, конечно, можешь уравнять в правах орлов с гадюками и относится к ним ровно, без эмоций – но только построить ничего не получится.

Ничего не построит тот, кто ничему не отдаёт предпочтения. А за предпочтением – страсть, и конечно же, несвобода. По формуле «я ненавижу всех, кто ломает то, что я строю». И с вытекающими отсюда КГБ, ГУЛАГами, инквизициями и тайными канцеляриями.

Альтернатива этим ГУЛАГам – полное, как у Горбачёва – равнодушие ко всему и наплевательство ко всем. По формуле «делайте друг с другом что хотите, мне на обе стороны конфликта положить с прибором».

Далее разумный человек должен увидеть, что во всём этом стремлении к особого формата свободе – лежит животность, зоологические тёмные инстинкты живого существа.

Животное, жаждущее зоологической свободы – бегать, где хочет, гадить, где хочет, драться, с кем хочет, и вообще делать всё, что вздумается – конечно же, фатально равнодушно ко всем плодам человеческого гения, достижениям человеческой культуры, ко всем тем жертвам, которые, как известно, требует искусство.

По сути, все эти демократы и искатели политических-экономических свобод – лишь животные, сбежавшие из цирка, в котором – соглашусь – было не лучшее представление и не лучшее обращение со зверинцем.

Но целью беглых зверей не является смена плохой организации на более хорошую. Их целью является ликвидация всякой организации и дикарское кочевье.

То есть стратегически вектор цивилизации был развёрнут в неверном направлении, начался всемирный демонтаж цивилизации в угоду ворам, её утилизаторам, людям без совести и без мозгов, но с бездонными желудками и крепкими челюстями каннибалов.

Чего можно было снискать на ниве этой зверино-животной «свободы», кроме того, что снискал там Ельцин и присные его?

Общепланетарная реальность провалилась в ад, и там продолжались уже не исторические процессы, но агониальные конвульсии истории.

Нет никакой цели доказывать безумие или преступность ельцинизма, ибо этот приговор давно уже вынесен за нас и без нас.

Наша задача в другом: рассмотреть, как же так получилось? Почему из множества вариантов политических режимов жизнеспособным оказался только безумный и преступный, с явными чертами маниакального изверга, убийственно-бесперспективный, тоскливо-безысходный?

2. «Жить дальше некуда…»

Главная черта ельцинизма – ликвидация безопасности. Она проводилась одновременно во всех сферах жизни. Ликвидировалась национальная безопасность, открывая оперативный простор и свободу рук для любых диверсантов любых держав. Ликвидировалась экономическая безопасность – словно бы со всех складов разом сняли всю охрану и все замки.

Ликвидировалась антикриминальная безопасность – правоохранительная система упразднялась, начались годы всевластия воров и банд. Ликвидировалась безопасность, которую даёт здравый смысл – путём удаления этого самого здравого смысла.

Ельцинизм имеет роковое значение для российской истории, и для мировой истории.

Этот безусловный конец (когда даже вещи и территории покойника охотно и щедро раздавались на сторону – ибо что может потребоваться мертвецу?) в наши дни несколько отсрочен, поставлен под сомнение, но не более того.

Решительного размежевания с ельцинским «окончательным решением русского вопроса» и вторым изданием гитлеровского плана «Ост» (посвящённого судьбе русского народа после победы Гитлера) доселе не проведено, суд над ельцинизмом не состоялся, масштабы потерь не оценены и не осмыслены.

В становлении ВНЕИСТОРИЧЕСКОГО бытия рода людского после 1991 года ельцинизм играет ключевую роль для всего земного шара.

Дело в том, что все без исключения умственные и нравственные ценности человечества клались ельцинизмом на весы звериной свободы – и были последовательно найдены легковесными, ничтожными.

Чтобы не повредить звериной «свободе» – вольнице хищников – ельцинизм попускал геноциды и разнузданную уголовщину, бандитизм и растащиловку, раздаривал территории и собственность. Ничто не могло претендовать на жизнь и защиту – если звериная свобода требовала его голову…

Жертвы и разрушения ельцинизма неисчислимы. При этом была выборка «обратной ценности» – то есть ельцинизм в первую очередь жертвовал и наиболее зверски расправлялся с наиболее ценным в цивилизационном отношении наследием, тогда как малоценные для цивилизации вещи имели больше шансов выжить.

Экономические реформы Ельцина-Гайдара были худшим из всех возможных вариантов развития событий, худшим из сценариев реформирования (действительно прогнившей, кто бы спорил) системы. Они неразрывно связывали между собой ОДНОВРЕМЕННО негативные явления, которых можно было бы избежать – если не всех, то хотя бы некоторых:

Ельцинизм без преувеличения и гиперболы стал реформированием живого в мёртвое и «переходным периодом» из жизни в смерть.

Давайте вкратце вспомним, как торжествовало варварство и дикость над достаточно развитой цивилизацией. В многострадальной России приватизация 90-х начиналась незаконно, продолжилась на сомнительных юридических основаниях и результаты её принесли разрушительные для экономики последствия. То есть приватизация 90-х является кризисом права (а право – важный элемент цивилизованных отношений) и кризисом созидательной, производительной мысли (другого важного элемента цивилизации).

Изначально первый этап приватизации планировалось смягчить на основе именных приватизационных счетов, максимально исключающих злоупотребления и коррупцию. Конечно, и это тоже мародёрство, обворовывание как умерших, не успевших к дележу, так и не родившихся, до рождения которых всё уже поделили шустрые старшие современники.

Однако мягкий порядок растащиловки, который определил единственно легитимный на тот момент законодатель – Верховный Совет РСФСР, не понравился чуждой всякого цивилизованного начала «команде варваров» Гайдара. Приватизация пошла по безличной ваучерной схеме.

В результате приватизационные чеки были скуплены персонажами теневой экономики, которые тем самым легализовали капиталы, полученные незаконными методами. В ряде случаев были использованы и заёмные на Западе средства, таким образом, в приватизации приняли опосредованное участие крупнейшие иностранные компании.

В большинстве своём граждане России были отстранены от участия в приватизации промышленности и сельского хозяйства. Следующий этап – залоговые аукционы, авторство которых приписывают Владимиру Потанину, а исполнение – Альфреду Коху. Была законодательно оформлена схема, по которой несколько миллионеров стали миллиардерами, за бесценок получив в собственность практически все нефтяные, горно-металлургические и многие другие прибыльные производства страны. Консорциум частных банков выдал Правительству кредит в 650 миллионов долларов (взяв эти деньги у Минфина на депозит) под залог крупнейших предприятий.

Правительство залог не вернуло, предприятия перешли в собственность нескольких олигархов. Эта по сути мошенническая операция – за государственные деньги купить у этого же государства самые прибыльные активы – беспрецедентна в мировой экономической практике.

И результаты она дала удручающие: несмотря на лозунги о большей эффективности частной собственности сравнительно с государственной, только по итогам 1996 года – первого года, когда частники стали владеть и управлять высокотехнологичными госактивами, – потери экономики в два с половиной раза превысили потери страны в годы Великой Отечественной войны.

Были закрыты или практически прекратили деятельность 261 предприятие оборонной промышленности с уникальным научно-техническим потенциалом. Другие скупили за бесценок западные, преимущественно американские, компании. К примеру, «Ник энд Си корпорейшн» получила контроль над 19 военными заводами, в том числе таких прославленных, как Тушинский машиностроительный, АО «Рубин», «Авионика».

На предприятиях цветной металлургии более 90 процентов акций досталось зарубежным собственникам. Природно-ресурсная рента – доходы от продажи нефти и полезных ископаемых – в итоге на 85 процентов принадлежит частным лицам.

А в целом от распродажи крупнейших предприятий мирового уровня, стоимость которых по самым минимальным оценкам составляет около триллиона долларов, в госказну поступило 7 миллиардов 200 миллионов долларов.

<…>

(Статистические данные, приводимые далее автором, ранее публиковались в «ЭиМ», здесь – http://economicsandwe.com/E17A890A73C797ED/ и здесь -http://economicsandwe.com/B8646F524D99C1B3/)

<…>

Параллельно промышленности разгромлена… геологоразведка! Сложился чудовищно-дегенеративный экономический уклад, который пожертвовал промышленностью ради сырьевого экспорта, но думушки не думает об источниках этого экспорта, с которого живет и жирует…

Таковы плачевные итоги начатого Ельциным и Гайдаром дела «освобождения» (зверей из клеток), «встраивания в Запад» и лечения головных болей отсеканием голов.

Центральная во всём нагромождении пост-советского уродства идея свободы и освобожденчества при Горбачёве имела нежизнеспособную, но внешне привлекательную форму.

Она расшифровывалась как вытекающее из советского гуманизма право каждого быть услышанным, высказаться и пользоваться уважением.

На практике такая расшифровка ТЕОРИИ СВОБОДЫ привела к гомону бесчисленного количества безумцев, требовавших аудитории и уважения к себе, к целому каскаду самовыражения дураков.

Тем не менее, горбачевская ТЕОРИЯ СВОБОДЫ базировалась на принципах равенства и гуманизма – и, хоть умирала при столкновении с практикой, теоретически могла считаться убеждением цивилизованного человека.

Речь уже не шла о том, чтобы каждого дурака выслушать и своё уважение ему выказать.

Речь шла о бойне за право самовыражения, в которую власть принципиально не вмешивается.

Свобода личности моментально стала свободой подавления этой личностью других личностей. Если же личности препятствовали подавлять другие личности, то это выставлялось, как тоталитаризм, пережитки имперского мышления и т.п.

Но Горбачев, а затем Ельцин действовали в уникальной среде, состоявшей из людей, с одной стороны очень усталых, а с другой – крайне беззаботных и непуганых…

(Продолжение следует)

[1] Во Франции Законодательное собрание по инициативе депутата Керсена сделало в 1792 году попытку достигнуть общеевропейского соглашения об отмене каперства, но не встретило поддержки в других державах. Не имела успеха, главным образом вследствие противодействия Англии, и попытка уничтожить каперство, сделанная Францией (1823) во время войны с Испанией, равно как переговоры, начатые в том же году президентом США Монро, предлагавшим не только уничтожить каперство, но и признать неприкосновенность неприятельской собственности на море. 1848 год был свидетелем первой войны (между Данией и Пруссией), обошедшейся без каперства.

Во время Крымской войны также не были допущены каперы: Франция и Англия, находя, что для уничтожения русской торговли достаточно и военных крейсеров, которыми располагали союзники, опасались заведения Россией каперов.

[2] Richards, Greg & Wilson, Julie 2004. The Global Nomad: Backpacker travel in theory and practise. Clevedon: Channel View Publications.

[3] Korpela, Mari 2009. More Vibes in India: Westerners in Search of a Better Life in Varanasi. Tampere: Tampere University Press.

[4] D'Andrea, Anthony 2006. Global Nomads. Techno and New Age as Transnational Countercultures in Ibiza and Goa, ebook.

[5] The Naval War of 1812 / Robert Gardiner, ed. — London: Chatham Publishing, 1998. — ISBN 1-55750-654-X.

[6] Совместно с Free University of Tbilisi и прошла 22–29 августа 2015 г. в учебном центре Free University на озере Базалети в 40 км от Тбилиси.

***

Источник.