Почему упал „Протон” или Свинья не может смотреть на звёзды

В блогосфере статья уже активно обсуждается. Один из комментаторов, например, пишет: «Нет больше ничего – ни кадров, ни научных школ. Осталось пепелище, на котором пасутся мародеры. И поменять ничего не получится, потому что эта система и является известной "вертикалью". Это все равно, что пытаться вытащить себя за волосы из болота. Тут, или с "Протонами", но без Путина, или с Путиным, но без "Протонов"».

Другой: «Загнать ученых на 10 лет в тюряжки-шарашки, как в 1930-1950-е, не выйдет – не то время».

Третий: «В условиях тотального вранья и двойных стандартов лучшего ожидать не приходится». И так далее…

Нам не безразлично, как будет развиваться наша Россия, и как будут относиться к нам в мировом сообществе. Поэтому нужно спокойно отнестись тексту, не заострять внимание на отдельных резких высказываниях, а просто сделать выводы. Каждый для себя.

Джон Нэш как-то сказал: «Задача решена в тот момент, когда поставлена». Но он не сказал, кто должен ставить задачу, а кто искать решение. Автор статьи вопрос поставил – определил задачу. Ну, а найти решение, наверное, должны мы сами. Итак, ваше мнение? Есть ли у этой задачи хорошее решение? Можно ли профессионализм и ответственность компенсировать зарплатой, принуждением или страхом? Может быть, нужны какие-то другие меры, чтобы не падали «Протоны» и не взрывались реакторы?
Редакция

Вы, наверное, задаетесь вопросом, почему упал «Протон»? Не все, конечно, а те, кто каким-то чудом сохранил возможность вынуть пятачок из ушата, оглядеться по сторонам, и те, у кого от увиденного проскочила мысль: «А вдруг что-то не так?» Я ничем не лучше вас, я с таким же удовольствием жру в три горла, наслаждаюсь раем потребительства, мечтаю о крутой тачке, большом доме, люблю пройтись по магазинам с котлетой денег в кармане и купить какой-нибудь абсолютно ненужной херни. Иногда я проседаю, хожу в рваных джинсах и вкалываю, желая вернуться обратно в стан «уважаемых людей». Не хотелось бы вливаться в стадо диванных «экспертов».

Честно говоря, я не знаю, почему «технически» он упал, но хорошо представляю среду, в которой его собирали.

Я родился в 1985 году, в Ленинграде. В 1992 году пошёл в школу, в 2002 поступил в институт, в 2008 году закончил. Я из того поколения, которое запомнило СССР только в ярких детских воспоминаниях. Зато, что было потом, помним очень отчетливо. Особенно те, кто вырос на окраинах крупных городов. Как отстреливали коммерсов – эти накрытые клеенкой тела из под которых вытекали мозги, растекаясь по асфальту, впадая в канализационные стоки, образуя дельту каналов и протоков.

Как сидели в холодных школах, без отопления, зимой, в пуховиках, согревая в рукавах ладони. В школу бы я и не пошел, но там кормили. Благо, что за мной никто не следил. Главное, чтобы вечером домой пришел.

Дома бабушка занимала пять картофелин у соседей, до пенсии и зарплаты мамы-врача. Потом покупала три кубика Магги (тогда их продавали поштучно) и варила суп. Два нам, один в похлебку собаке. А потом после школы я долго бродил по детским садам, собирая помои для собаки. Потому, что иначе её нечем было кормить, и её угрожали усыпить.

Летом выезжали на дачу и начинали растить огород. Поначалу жрали крапиву, потом поспевал щавель. К середине лета, помню, уже было довольно сытно. Плюс мы отваливались с маминой шеи, и она имела возможность копить на более сытную еду. Даже мясо раз в месяц. А по осени ночами сторожили урожай и ударными темпами вывозили его в город на электричке, иначе пёрли всё, даже крыжовник.

Такое было, правда, всего один год, потом полегчало. Кроме воровства, оно исчезло только в нулевые. Зимой каждый год вскрывали дачу и переворачивали всё вверх дном. На даче не было ничего, даже вилок или топора – все вывозили. Воры, видимо от злости, били стёкла или ломали табуретки.

Не для того я пишу, чтобы рассказать ужасы 90-х, в конце концов, какой-нибудь Челябинск мог дать фору Питеру. Один знакомый доктор рассказывал, как в середине 90-х, где-то за Уралом, им зарплату не платили от слова вообще. Несколько лет. Кинули клич и народ начал кормить и одевать докторов. Городок-то маленький, больничка одна, а жить всем хочется. Тащили еду, маринады, спиртное, конфеты, одежду. Выдавали контрамарки на кино и утренники для детей. Доктор говорит, что когда начали платить копеечные зарплаты, население пожелало скинуть с себя бремя бюджетников. Жить стало даже хуже. Привыкли вкусно жрать и принимать дары. Вот такой вот феодализм.

Я вырос в таком зоопарке, от начальной школы до нынешнего рубежа – «тридцатника». У меня на глазах люди делали из воздуха капиталы, моментально поднимались, буквально за полгода и теряли всё да один день. Их убивали, сажали в тюрьму, просто обирали за нитки. Но в ответ они катались на дорогущих тачках, за год зарабатывали на квартиру ремонтом.

Помню, как в 2007 году, еще учась в институте, я попал в этот мир всеобщей коммерциализации. Поначалу не мог въехать, почему меня все, начиная от инспекторов ГАИ, заканчивая администрацией районов, шлют на три буквы. А потом мелкий клерк, ставящий штамп, согласовывающий линию кабелей, намекнул мне, что надо бы дать денег, то ли подмигивая правым глазом, то ли борясь с нервным тиком от страха. Я дал тогда 2 тысячи. И тот сразу же мне все согласовал, дал пароли и явки для следующих благодетелей.

Я мучился с ордером две недели, а после мзды согласовал за 2 дня, потратив 10 тысяч рублей. Моя зарплата, бензин и амортизация машины за потраченные впустую две недели беготни по кругу стоили дороже той взятки в 10 штук наликом. Это был как укол героином.

Юношеская психика тогда была не в состоянии отфильтровать грязь. Нужно было решать вопросы. Деньги решали их прекрасно.
По неясной причине послал на три буквы полковник из МРЭО с диагностическими картами? Кран на базе КАМАЗа не может выйти на линию из-за этого звиздо***? – Купи коньяк, завались к нему, скажи, что у тебя сегодня праздник – купили новый кран. Подмигни, поставь коньяк, скажи, что работаешь на его земле и вам надо дружить, подмигни еще раз. Потом скажи, что карт нет.

Он улыбнется, поставит конину в ящик, возьмет отрывную бумажку, напишет на ней «5 000», перевернет и подвинет тебе. Загляни в нее, отогнув краешек, не переворачивая, как смотрит на карты хороший игрок в покер. Улыбнись и спроси, курит ли он. Он ответит, что можно, выйдет с тобой на лестницу, где нет камер, и ты пиханешь ему в карман разноцветные бумажки.

Могут меняться должности и порядок и место взаиморасчетов, размер мзды, но общий порядок действий меняться не будет. Я быстро вкатился в эту систему. Я сразу вижу эти водянистые глаза, сквозь которые вместо зрачка желтым огоньком просвечивает знак доллара. «С Вами мы всегда договоримся…».

Гайцы из Всеволожска не согласовывали без денег проект пешеходного перехода на время строительства. Врачи из 3-й городской (в народе именуемой «Третьей истребительной») не снимали швы без пятисот рублей в придачу.

В конце 10-х этот зверинец отрывался по полной, делясь и множась в питательной среде нефтяного бульона чашки Петри. Ох уж эти тучные годы нефтяного изобилия. Сотрудники администрации (……..стровского) района шакалили по объектам и брали взятки в обмен на невнесение в черный список организаций, допущенных к строительству.

Да, да. При Вале Мативенко была такая шиза. Если организация получала три административных нарушения, то на несколько лет лишалась права работать в городе. В результате, у чиновников появился новый вид сафари. Охотиться за коммерсами, допустивших нарушение при строительстве на подведомственной территории. Не вовремя вывез грунт – получи протокол на 150 тыс. Не хочешь платить 150 тысяч? Заплати на месте 70! Семьдесят штук очень солидный дисконт. И ведь платили все, иначе бан-лист.

За подключение к горячей воде такса была 700 штук наликом. Иначе не подключат. И платили все. Однажды я проморгал такого охотника на объекте, на Среднем проспекте Васильевского острова. Не огородили защитной сеткой яму под канализацию – объектов в тот год было много, снабжение не справлялось с заявками. Он приехал, подошел к прорабу, тот послал его на три буквы. Охотник уехал, оставив визитку. Приехал я, взял визитку, всё понял, позвонил генеральному. Тогда (и сейчас) активно слушались разговоры коммерсов, которых можно подоить, поэтому телефонный разговор выглядел как беседа двух друганов, желающих узнать как дела:

– ХХХХ…-ич, тут приезжал человек, посмотрел как у нас дела, оставил визитку. Наверное, познакомиться хочет, может, я проскочу к нему, кофейку попью, вдруг человек интересный?

– Да, прокатись, конечно, вдруг что-нибудь интересное расскажет. Потом мне расскажи, чем город дышит.

Я ехал к нему, в администрацию (……..стровского) района, и слушал его аргументы, он доходчиво объяснял, что вывернуться мы не сможем. А он, такой занятой человек, потратил на нас время и САМ приехал посмотреть на бардак, который мы развели. Его задачей было меня выдавить на какие-либо обещания.

В его руках была судьба нашей работы на территории Васильевского острова в ближайшие три года. Если бы я пообещал, генеральному пришлось бы исполнять. Не по-пацански иначе. Иначе ТАКОЙ человек может обидеться. В то же время нельзя было поселить в его холёной голове опасения, что мы не будем платить. Надо было поговорить с ним на его языке, дать понять, что я тоже в системе, что мы всегда договоримся. Он надавит, я оскалюсь, кину пальцы, он нахмурится и постучит лакированным ногтиком по лакированному столу. Посетует, что кругом сплошные нарушения. Я посочувствую, пожалуюсь, что не все понимают беды коммерсов, он покивает, скажет, что знает проблемы бизнеса. Я отвечу, мы давно на этом рынке, наша фирма дорожит репутацией, но, тем не менее, имеем связи, серьезные люди. Он кивнет.

В переводе на человеческий это означает, мы знаем правила трех залётов, и готовы платить, но доить нас нельзя, он согласен и беспредела не будет. Потом скажу, что очень приятно вести разговор с ТАКИМ человеком и для меня будет честью передать контакты нашему генеральному. Тот радостно кивнет. Договоренности о взятках лучше вести с собственником бизнеса, а не с шестёрками. Таким образом, мы обо всём договоримся, но цифр не назовем. Генеральный приедет не на пустое место.

Народ рубил бабки. Точнее, БАБЛО. Реальные пацаны теперь не качали мышцы, реальные пацаны качали нефть. Если ты тогда не рубил бабки, ты лох. Бабки тогда были везде. Я приезжал в (….троградское) ГУЖА за обременениями на подключение к холодной воде, а мне прямо говорили, что надо бы денежек. Я спрашивал «сколько?», мне говорили, «300 тысяч рублей». Мой шеф, думая, что я в доле, слал их на три буквы (а я, лошара, был не в доле). Чиновники выкатывали обременения на 3 миллиона. Шеф ехал сам, договаривался, платил 1,5 миллиона взяток. И ему было пофиг. Маржа была в разы, если не на порядки, выше.

Я приезжал на государственный оборонный завод «Ригель», что на ул. Профессора Попова, а там у здания заводоуправления стояли новые мерседесы GL, по пять миллионов каждый (по курсу доллара в 24 рубля). Они только появились. Я первый раз в жизни увидел БМВ Х-6 «М» серии и Мерседес Gl у служащих государственного оборонного завода. Я думаю, они смогут написать книгу «Разбогатей или сдохни, работая на министерство обороны».

Мой шеф хорошо заработал на этом заводе «Ригель». А потом у нашего офиса под окнами дежурил ОБЭП. Шеф гасился на чьей-то даче, не включал телефон и не появлялся на работе. Офис играл в пасьянс косынку. У меня была халявная топливная карта с 5-ю тоннами горючки на счету. Я в рабочее время катал баб на Залив, выгуливал по крышам. Питер, июль – красота. Потом все рассосалось как-то. Каким образом, думаю, вы уже догадались. Детали я узнал позже.

Я работал в гос. заказе, народ там, после летнего сезона ремонтов, покупал себе свежие Бентли. Мои знакомые из гос. заказа, в середине нулевых, спускали гос. бюджет на кутеж и покупку новых Инфинити ЭфИкс 45. А своим бабам покупали новые Пежо и Мерседесы Цэлки. Потом их брала за одно место прокуратура. Из 12 миллионов контракта они миллион отдавали прокуратуре. А потом, угорая в кокосе в каком-нибудь стриптизбаре, орали в нирване, что нужно было вообще ничего не делать, просто дать больше.
Менты из районного УВД говорили, что мне, коммерсу, надо дружить с ними, т.к. я работаю на их земле. Это вы, суки, служите мне, гражданину своей страны, вы охраняете правопорядок в моем городе. А не я работаю на вашей земле. Мордор поглотил людей.

Вокруг творилось форменное бесстыдство. Сначала заработай денег, потом будешь претендовать на звание человека. Сотрудники ОБЭПа (…иморского) района вваливались в офис, опечатывали документацию, вывозили компьютеры. В это время коммерсы шли домой, вынимали из сейфа 1,5 миллиона рублей и относили в отдел. Забирали документацию и компьютеры, везли обратно в офис, работали дальше. Их больше не трогали несколько лет – вокруг джентльмены, не кидалы с района.

Главное следственное управление вламывалось домой, изымало 15 миллионов рублей наликом в сумках. Через две недели им через посредников заносили 5 миллионов. Бабки отдавали – вокруг джентльмены, не кидалы с района.

Менты из питерского Главка приходили на обыск с папками для документов от Луис Витона. Я спрашивал, они говорили, что такое стоит тысячу евро. Их часы стоили 3 тысячи баксов. Во время обыска менты пугали, что внесут меня в черный список ЕС и меня не выпустят за границу. А они в это время будут ездить в Париж. Для них это был кошмарный сон, повод пугать меня. Что я не смогу ездить в Европу. Интересно, махнули бы они Родину за право ездить в Европу? Риторический вопрос.

Для меня стало чем-то вроде спорта спрашивать уродов о любви к Родине. Вы можете себе представить лицо мента, который больше всего боится, что не сможет ездить в Европу, когда ты его спрашиваешь о любви в Родине? А можете себе представить лицо коммерса, который отдает 700 тысяч рублей на взятку за подключение к теплосетям, и после ты его спрашиваешь о любви к Родине? А можете представить себе лицо управляющего заводом Арсенал, когда он тебе рассказывает, что ему выгоднее сдавать цеха в аренду под склады с импортной жракой, чем производить космические спутники? Можете представить его лицо, когда ты его спрашиваешь о любви к Родине?

У этой эйфории открытых баблом дверей есть оборотная сторона. Очень быстро ты понимаешь, что можешь купить все. И все имеет свою цену. За все надо платить. Ничего бесплатного нет. Есть белая сторона твоих выплат – налоги, коммуналка, кредиты. По закону. А есть черная. По понятиям. Тебя взяли на экономических преступлениях? Можно бесплатно по закону, а можно хорошо. Отдай от 1,5 до 5 млн. рублей и дело замнут.

Такса известна всему городу. Сильно не борзей, живи в своей тине, не лезь к солнцу. В тине, кроме тебя, еще много мелких насекомых, паразитов, комаров, личинок, червей, местечковых хищников. Ты живешь в этой питательной среде и тебя особо не колышет, что твое болото располагается в рукотворном, некогда великолепном фонтане. Там, где сейчас бегают многоножки, раньше на десяток метров били вверх струи воды, пенились, искрились на солнце. Там, где в иле лежат пустые бутылки водяры, драный ботинок и плавает инсулиновый шприц со следами крови внутри, некогда было чистое гранитное дно, куда люди бросали монетки на счастье, чтобы вернуться.

Я видел, как люди, буквально на 5-10 лет старше меня, делали большие деньги из воздуха. Всегда на грани с законом, а чаще всего за гранью. Просто, чаще всего попадая по статье о мошенничестве, налоговых преступлениях, браконьерстве, незаконной вырубки лесов, обустройства незаконных свалок, обнале. Для России это несущественные статьи. Это не терроризм какой-нибудь, наркоторговля или торговля взрывчатыми веществами, экстремизм, призыв к национальной вражде. За такое вас закатают в асфальт – слава Богу.

А за мелочь попросят поделиться. Вы когда-нибудь видели вырубки лесов на сотни гектар? С торчащими вверх пнями, больше похожими на противотанковые рубежи? Это незаконные вырубки. По закону кто-то должен был провести рекультивацию и засеять все новым лесом. Так через 20-30 лет там опять будет промышленный лес. Шведы даже корни из земли извлекают. Наши предпочитают просто дать денег и бросить.

Когда ты живешь по понятиям, десятилетиями, ты живешь одним днём. Ты привыкаешь к 300% прибыли. Потому что ты помнишь, как в 1992 году у тебя прибыль была 1000%. Когда кормовая база сужается, твоё сознание начинает бунтовать. Ты привык, что твои проекты окупаются за пол года-год при вложении десятков, если не сотен миллионов (и не всегда рублей). Когда кормовая база избыточная, тебе не надо думать. Я очень много общаюсь с дядьками из 90-х. Не быками, нет, вполне себе респектабельными людьми.

И каждый раз хочется помыться. Одно жлобство, кроилово, попытка сэкономить копейку в ущерб безопасности. Потому что копейку он платит сегодня, а «что-нибудь» случится завтра. Точнее, послезавтра. Через год. В его мироощущении это будет не в его жизни. Целый год! В 90-е, когда ему было 25-35 лет, он был молод и полон сил, никто не планировал ничего, все жили одним днем. Он не знал, будет ли жив через неделю. А тут год. Он прорвался через 90-е, выжил, не сел в нулевые, не разорился в 10-е. А тут ты ему говоришь, что надо вложиться в инфраструктуру. Чтобы не было проблем в следующем году. Он не собирается жить вечно, чтобы тратить свои деньги на то, что будет через год.

Сейчас активное поколение людей с властью и деньгами, связями, им сейчас от 40 и больше. Скорее даже от 50. В 1991 году им было в районе 25. Кто входил в мир бизнеса и связей в начале нулевых, им сейчас за 40 лет. Потом кормовая база начала стремительно сокращаться. Более молодые тащили всё на своём горбу. Им как раз пришлось постигать дзен, что надо вкладывать копейку, чтобы через год не влететь на бабки. Потому что проекты стали окупаться не за три месяца, а за три года. И год стал серьезным лагом.

Твой проект окупается три года, если через год от недофинансирования дороги или трансформатора завод встанет, ты попадешь на деньги. И, как на зло, в тот самый момент у тебя не будет резервов для срочного ремонта. Так что вложиться надо сегодня и расписать, как ты будешь вкладываться, чтобы не попасть через два года, три. А ведь три года – это только нули. А потом ты хочешь ещё и заработать на своём бизнесе. Так что надо думать о пятилетнем планировании.

Срок сборки космического спутника около 3-5 лет, «Фобос-грунт» собирали 10 лет, на упавшем «Протоне» стояли двигатели 2013 года выпуска. Говорят, свинья не может поднять голову, чтобы посмотреть на звёзды, нынешнее поколение управленцев не может спланировать свои действия на несколько лет.

Старые специалисты ушли. Человек в расцвете сил, когда он достигает профессионализма в своем деле, ему надо около от 10-15 лет беспрерывного профессионального роста. Это значит, специалист – это человек от 35-37 лет в инженерной среде и 33-35 лет в рабочей. Это нижний порог.

Это значит, что самым молодым спецам советской закалки, которые привыкли работать, а не получать 1000% прибыли и договариваться, чтобы их не взяли за задницу, этим спецам сегодня в районе 55-60 лет. За ними идут орки, выросшие и сформировавшиеся в эпоху пьяных 90-х, тучных зажравшихся нулевых. Эти орки привыкли жить одним днём.

Кто-то сваливает, еще не поняв, что он теперь никогда не сможет работать на Западе, привыкнув к российскому буйству прибылей, кто-то, визжа и извиваясь, пытается приспособиться к новым реалиям сузившейся кормовой базы, не понимая, почему они повсеместно проигрывают своим молодым собратьям. Тем, кто и рад бы получать 1000% прибыли, но у них нет шанса.

Поколение БМП – «без меня поделили». А значит надо работать. Этим людям сегодня 30-35 лет. Придется еще лет 5-10 терпеть орков, ждать, пока солнце экономического кризиса выжжет их с экономического поля. Это при условии, конечно, что опять мы не вернемся в лихие 90-е, когда выгоднее будет сколотить банду и трясти коммерсов, чем работать.

Но орки просто так не уйдут. Они выжили в гораздо более суровых условиях. Орки производят впечатление, умеют плести интриги, обладают связями, умеют договариваться и делиться прибылью, у орков есть дети, подрастают внуки. Так что сегодня падают «Протоны», завтра будут падать фонарные столбы.

А ведь есть еще медицина, наука, образование и атом…

Источник.

http://sape.livejournal.com/295145.html