Новая холодная война – Взгляд из-за границы
http://www.20khvylyn.com/netcat_files/136/248/Holodnaya_voyna.JPG
Подборка переводных статей на тему войны конфликта между Россией и США, где можно заметить некоторые тренды отражающие восприятие этой войны за рубежом.
Украине нелегко разорвать экономические связи с Россией
http://s020.radikal.ru/i715/1407/11/b3cd84792c7f.jpg
Развернуть экономику на Запад нелегко. Компании стараются конкурировать с европейскими фирмами.
Бердичев, Украина. Плакаты, приветствующие украинские войска, сражающиеся на востоке страны, сброшенная статуя Ленина, слово «Россия» в названии банка, выкрашенное сине-желтыми цветами украинского флага.
Но директор машиностроительного завода, расположенного в двух часах езды от Крыма, желая поднять продажи, следует привычной дорогой — в Россию.
«Это наш враг, но мы не обязаны прекращать торговать с ним. На заводе работает тысяча человек. Им всем нужно кормить семьи», — говорит Игорь Щесняков, 46-летний директор завода «Прогресс».
Прозападное украинское правительство старается отвернуться от России. Оно подписало соглашение об ассоциации с Европейским союзом, получило миллиардные кредиты и другие виды помощи от западных стран, а также приняло законы об удалении советской символики из общественной сферы.
Но переориентировать экономику на Запад гораздо труднее. Большинство тяжелой промышленности, созданной еще в советскую эпоху, тесно связанно с Россией, и с трудом может конкурировать на европейском рынке.
Конфликт с сепаратистами на востоке Украины сократил экспорт в Россию на 60% до суммы в миллиард долларов в первом квартале 2015 года, по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Экспорт в Европейский союз сократился на треть до размера 3,3 млрд. долларов, сообщила государственная статистическая служба.
В первую четверть года ВВП сократился на 17,6%, а объем промышленного производства сократился на одну пятую.
Больше всего пострадали предприятия в зоне конфликта или рядом с ней. Пострадало оборудование, пострадали цепи поставок. Слабеющий рынок России наносит болезненный удар и по заводам, расположенным в тысячах километрах от нее, в том числе, по «Прогрессу». Эти фабрики долгое время зависели от российских покупателей промышленной продукции, а теперь пробиваются на европейский рынок.
На вершине славы завод «Прогресс» был центром города с населением 80.000 человек, давал работу 7600 людям, располагал плавательным бассейном и спортивным залом. Основная продукция завода, фильтры, используемые в металлообрабатывающей и горнодобывающей промышленности, поставлялась в Россию.
Завод получил несколько сильных ударов после распада СССР в 1991 году. В 2013 году предприятие только начало приходить в себя после мирового финансового кризиса, говорит Щесняков, и тут Москва начала ставить палки в колеса, из-за наметившегося сближения Украины с Европейским союзом. Россия запретила некоторые украинские товары, ввела ужесточенные таможенные проверки в отношении других и начала поощрять россиян покупать местные товары.
В результате были сокращены часы работы оставшихся 1.100 рабочих. Зарплата за полную ставку составляет около 3000 гривен (примерно 150 долларов).
Россия призывает Украину присоединиться к своему новообразованному Евразийскому экономическому союзу, если она хочет получить преимущественные торговые связи, а также потребовала переписать договор о свободной торговле с Европейским союзом — или быть готовой к новым ограничениям.
Для «Прогресса», над чьим офисом по-прежнему висит красная советская звезда, Евросоюз предлагает не так уж много.
«Европа нас не ждет. Наша продукция там не нужна, — говорит Щесняков. — Мы пытаемся пробиться на европейский рынок, но наша доля крайне незначительна».
Другие говорят, что владельцы лишь выкачивают деньги из предприятий, делая незначительные вложения, которых не хватает для улучшения производства или для прорыва на новый рынок. «Европейские технологии в несколько раз лучше», — говорит Геннадий Лозовский, заместитель директора «Прогресса». Падение курса гривны не помогло заводу, так как завод зависит от поставок иностранных деталей, сказал он, указывая на итальянский термометр и на словацкий счетчик на своем столе.
Более крупные предприятия тоже пострадали, в том числе, производители труб и железнодорожных вагонов. Самый большой на Украине завод по производству стали, принадлежащий крупнейшей в мире компании ArcelorMittal практически полностью прекратил поставки в Россию и ищет новых покупателей на Ближнем Востоке и в Северной Африке. «Я бы солгал, если бы сказал, что легко продавать товар на один рынок, а потом быстро переориентироваться на другой рынок», — сказал в марте министр экономики Украины Айварас Абромавичус.
Украинский сельскохозяйственный экспорт, включая злаки, пострадал намного меньше, так как практически не зависел от российского рынка.
Владимир Власюк, директор консалтинговой фирмы, которая работает с компаниями, занимающимися экспортом, считает, что главный шанс Украины на восстановление экономики — это если Запад будет использовать ее в качестве производственной базы.ьЭта модель помогла одной фирме из Бердичева добиться процветания. Крупнейшая в городе фабрика по производству одежды была куплена венгерской компанией десять лет назад и теперь продает 90% продукции в Европу, говорит глава предприятия Галина Стукало.
Средняя зарплата в месяц составляет 3.600 гривен (примерно 175 долларов), и была повышена в последние месяцы, чтобы компенсировать падение курса национальной валюты. Галина Стукало говорит, что завод недавно нанял нового охранника, мужа одной из сотрудниц, который до недавнего времени работал на «Прогрессе».
Но это предприятие — исключение. Стены и фонарные столбы оклеены объявлениями, предлагающими работу в Польше, входящей в Европейский союз.
Джеймс Марсон (James Marson)
http://www.wsj.com/articles/in-ukraine-e
Запад говорит о новой холодной войне. Для русских она уже началась
http://концептуал.рф/uploads/media/illustration/1230/i605_123.jpg
Продолжая изолировать Кремль, Запад подпитывает старые обиды.
Я посещаю основные регионы России вот уже на протяжении 30 лет и была свидетелем всего — от эйфорических ожиданий после падения коммунизма и наступившего процветания до недавнего политического отчаяния. Но поехав туда в первый раз после аннексии Крыма, я, тем не менее, была поражена увиденным.
Я увидела страну, готовую не к какому-то замороженному конфликту или к войне чужими руками, а к реальной вещи — к полномасштабной войне против Запада. Никогда мои друзья не были такими любезными — но на этот раз заметна была их озабоченность — они были не уверены в том, где и как мы вновь сможем встретиться.
Верно то, что подобное умонастроение явилось результатом интенсивной медийной кампании Кремля в течение последнего года. Но я быстро смогла понять, что большинство из них разделяют мрачноватый взгляд правительства относительно Запада с его «выхолощенными концепциями» демократии и свободы.
Поскольку этот режим зациклен на идее возвращения империи, крупный конфликт, на самом деле, представляется возможным. Российские самолеты и подводные лодки играют в военные игры у берегов Европы. Однако один самолет, оказавшийся в воздушном пространстве прибалтийских государств, может спровоцировать ответный удар НАТО с применением обычных вооружений, который, в свою очередь, может стать искрой для нанесения превентивного ядерного удара со стороны России — это будет стратегический ответ, порожденный боязнью показаться слабым перед лицом превосходящей войной мощи Соединенных Штатов.
В то время как НАТО изо всех сил пытается убедить своих членов расходовать 2% своего ВВП на оборону, Россия в этом году более чем вдвое увеличивает свой военный бюджет и доводит его до 4,2% ВВП, и при этом сокращаются все остальные бюджетные расходы, включая затраты на здравоохранение и социальное обеспечение. Проведенный в субботу в Москве Парад Победы был чем-то большим, чем просто празднование победы, — это была демонстрация военной силы.
Между тем российский экономический кризис углубляется в этом году. Заработная плата правительственных чиновников заморожена. Оплата труда в частном секторе снижена почти на 10%. Путин объявил о том, что его заработная плата сократится в этом году на 10%, однако, если имеющиеся оценки верны, то его истинное, теневое состояние составляет от 70 до 200 миллиардов долларов, и поэтому он вряд ли что-либо почувствует. Несмотря на кризис, его поддержка жителями страны превратилась в нечто похожее на поклонение.
Каким образом мы оказались в этой абсурдной и опасной ситуации? В конце холодной войны русские полагали, что они станут частью расширенной Европы. Вместо этого в результате комбинации из триумфаторства и невежества мы подыграли старым российским страхам относительно обособленности и жертвенности.
Обычный взгляд на Западе состоит в том, что вина в этом Путина и его клептократического режима. Согласно этому нарративу, существующий режим перешел в наступление после обвала цен на нефть. Он отвлек внимание от своей собственной неспособности диверсифицировать экономику, использовав для этого нападки на внешнего врага и начав блестящую пропагандистскую кампанию.
Подобная версия событий, хотя она и не является неверной, слишком легко снимает ответственность с Запада. Когда советский режим перестал существовать, доминирующее положение на Западе занимало мышление, ориентированное на свободный рынок. Находящиеся во власти люди, на самом деле, приняли на веру идею о том, что мы переживаем период «конца истории» и что в однополярном мире внешняя политика будет заниматься исключительно борьбой за рынки.
В Америке и Британии правительственная поддержка изучения стран бывшего советского блока была сокращена. Американский Госдепартамент и британский Форин офис распустили исследовательские отделы, занимавшиеся информированием политиков. Тем временем пресса, столкнувшаяся со своим собственным экономическим кризисом, так же сократила штат своих иностранных корреспондентов. Запад просто перестал серьезно и глубоко размышлять по поводу России и ее соседей.
Однако когда речь зашла об обороне, мы не повели себя так, как будто мы ожидаем конца истории. Вместо того чтобы ликвидировать наши оборонные структуру времен холодной войны, то есть НАТО, мы заново изобрели ее как альянс, деятельность которого может быть интерпретирована только как направленная против России. Мы продолжили расширять его на восток, все ближе к российским границам. В ответ Россия стала вести себя агрессивно — сначала в Грузии, затем в Крыму и на Украине — из-за вторжения в ее сферу влияния.
Запад не соглашался с подобной позицией и утверждал, что концепция сфер влияния относятся к прошедшей эпохе. Однако география не меняется, как не меняется и созданная ей чувствительность. Американская политика в отношении Кубы в постсоветскую эпоху основывается на том же принципе — вплоть до сегодняшнего дня. Куба уже давно перестала представлять военную угрозу для Соединенных Штатов. Однако была признана возмутительной сама возможность любой нации, находящейся так близко к американской границе, демонстрировать «враждебную» идеологическую преданность. Окончание холодной войны не изменило и историю. История продолжает наполнять содержанием идентичность, и так было всегда. Возьмите Украину: Киев, действительно, является родиной русской нации. Это имеет значение, так имеет значение то, что отцы-основатели Америки прибыли из Британии.
Российское чувство идентичности, охватывающее безграничные просторы своей территории до границ Европы, всегда было патологически непрочным. Идентичность сплачивает, а лояльность разделяет. Возьмите, к примеру, Донбасс. Это родина донских казаков, кавалерийские части которых в течение многих поколений отлично служили русским царям. В советский период казаков жестоко преследовали за их верность царям. Однако этот регион стал также родиной иконы советского труда Алексея Стаханова, который смог добыть за одну смену 227 тонн угля. Стаханов был образцом для героического поколения советских рабочих, и все они трудились на Донбассе. Не удивительно, что в этом регионе конфликтующих между собой лояльностей Кремль с особой интенсивностью ведет свою пропагандистскую войну.
Решение западных лидеров бойкотировать российский военный парад по случаю 70-ой годовщины победы над Германией может показаться вполне разумным в свете событий на украинской границе. Однако при этом не было принято во внимание то, насколько эмоциональной все еще является для русских концепция фашизма. Западные жители в течение многих лет хихикали по поводу шуток из телесериала «Алло, алло» и гусиного шага Джона Клиза (John Cleese), однако фашизм не является предметом юмора в России. Русские спрашивали меня, почему в Литве разрешают проведение маршей в честь пособников нацистов, уничтоживших 200 тысяч евреев? Почему, спрашивают они, Запад принял в Евросоюз и НАТО такие «этнократии» как Эстония и Латвия, в которых радикальной дискриминации подвергаются их русские жители?
По данным Левада-Центра, уровень популярности Владимира Путина составляет 62%, и в этих цифрах отражается не только давнее географическое чувство опасности русских и не только их непоколебимая любовь к своей стране. Они отражают уязвленную гордость в связи с явным намерением Запада относиться к России как к врагу. Продолжающиеся западные санкции лишь усилят его популярность. Потому что Путин представляет собой всего лишь симптом нынешнего кризиса. Россия — это больше, чем Путин, намного больше.
В субботу на параде в Москве министр обороны Сергей Шойгу перекрестился, проходя через кремлевские Спасские ворота. Этот неожиданный жест взбудоражил российскую блогосферу. Тот факт, что сам Шойгу является буддистом, не имеет значения. Находясь там во главе своего войска, министр обороны возродил старую традицию и сделал то, что делали русские генералы перед сражением. Российские блогеры также указывают на то, что этот жест проводит четкую разделительную линию между их культурой и Западом, «изгнавшим Бога из публичной сферы».
Нам следует вновь начать серьезно воспринимать Россию, мы должны вновь включить ее в нашу культуру, а не пытаться в очередной раз ее изолировать. Карл Маркс предупреждал о том, что история повторяется — в первый раз как трагедия, а во второй раз как фарс. Однако нет ничего смешного в нынешней опасной ситуации. Нам следует помнить уроки первой мировой войны и внимательно к ним отнестись, пока еще не поздно.
Сьюзан Ричардс (Susan Richards)
http://www.theguardian.com/commentisfree/2
Stratfor – Вторая мировая война и истоки американского беспокойства
http://ic.pics.livejournal.com/tipolog/9755416/1258826/1258826_original.jpg
Мы встречаем 70-ю годовщину окончания Второй мировой войны. Эта победа не возвестила о начале всеобщего мира. Скорее, она обозначила новый расклад сил и сложный баланс между ними. Европейские великие державы и империи пришли в упадок, и их заменили Соединенные Штаты и Советский Союз, которые стали исполнять старый танец под звуки новых музыкальных инструментов. Технологии, попутчики геополитики, развивались драматичным образом, и ядерное оружие, спутники и микрочипы — среди бесчисленного количества чудес и ужасов — изменили не только правила войны, но и условия, при которых война становилась возможной. Но одна вещь осталась неизменной: геополитика, технологии и война остались неразлучными товарищами.
Легче сказать, что не изменила Вторая мировая война, но также важно и то, что она изменила. Первое, что приходит в голову, это то, каким образом началась Вторая мировая война для трех великих держав — Соединенных Штатов, Советского Союза и Соединенного Королевства. Для всех трех они началась с шока, изменившего их взгляд на мир. Для Соединенных Штатов это был шок Перл Харбора. Для Советского Союза это был шок вторжения Германии в июне 1941 года. Для Соединенного Королевства — это произошло, на самом деле, не в момент начала войны — шок был вызван той скоростью, с которой рухнула Франция.
Перл Харбор потрясает умонастроение американцев
Американские лидеры мало сомневались в том, что война с Японией приближается. У обычных людей были дурные предчувствия, однако они не обладали ясным пониманием своих лидеров. Тем не менее никто не ожидал нападения на Перл Харбор. Для американского общества это было как гром среди ясного неба в сочетании с уничтожением большей части Тихоокеанского флота. Ни лидеры, ни общественность даже близко не ожидали того, что японцы окажутся настолько компетентными.
Перл Харбор совпал с еще одним шоком в американской душе — с Великой депрессией. Эти два события имели общие характеристики: во-первых, они, казалось, появились из ниоткуда. Оба они были предсказуемы, и некоторые люди их ожидали, однако для большинства они произошли совершенно неожиданно. Значение этих двух событий состояло в том, что они открыли непредвиденную эпоху сильной боли и страданий.
Все это ввело новое измерение в американскую культуру. До этого момента среди американцев существовал глубокий и грубоватый оптимизм. Великая депрессия и Перл Харбор породили иную чувствительность, которая исходила из того, что процветание и безопасность являются иллюзией, за который скрывается бедствие. Существовал страх по поводу того, что все вдруг может пойти не так, ужасно не так, и что люди, которые просто принимали мир и процветание по внешним признакам, были наивными. Эта два шока породили темное чувство, чувство предзнаменования, которое существует в американском обществе и сегодня.
Кроме того, Перл Харбор сформировал оборонную политику Соединенных Штатов вокруг концепции, что враг может быть идентифицирован, однако неизвестным остается время и место нанесения им удара. Поэтому катастрофа может произойти в любой момент. Американский подход к холодной войне символизируется горой Шайенн в штате Колорадо. Глубоко внутри нее находится Командование воздушно-космической обороны Североамериканского континента, и само его существование свидетельствует о том, что война может начаться в любой момент и что снижение бдительности может привести к ядерному Перл Харбору. Страх по поводу подобного сценария вместе с недоверием по отношению к коварному и безжалостному врагу определяли холодную войну для американцев.
Американцы стали анализировать свое принудительное вступление во Вторую мировую войну и определили то, что они приняли за коренную причину: Мюнхенское соглашение позволило нацистской Германии аннексировать части Чехословакии. Это была отнюдь не только американская идея, однако она способствовала пересмотру стратегии Соединенных Штатов. Если причиной Второй мировой войны была неспособность предпринять упреждающие действия против немцев в 1938 году, то тогда из этого следует, что война в Тихом океане могла бы быть предотвращена более агрессивными действиями на раннем этапе.
Действовать с опережением и действовать решительно — таковы основы американской внешней политики и в наше время. Идея относительно того, что отсутствие своевременных и мощных действий привело ко Второй мировой войне, лежит в основе значительной части американского дискурса относительно Ирана и России.
Перл Харбор (и крах 1929 года) не только вызвал дурные предзнаменования и сомнения относительно мудрости политического и военного руководства — эти события способствовали замене стратегии мобилизации после начала войны на стратегию постоянной мобилизации. Если война может начаться в любое время и если нужно прежде всего избежать еще одного Мюнхена, то в таком случае существующая масштабная военная структура является необходимой. Кроме того, возглавляемая Соединенными Штатами структура альянса, не существовавшая до Второй мировой войны, является необходимой.
Советские стратегические просчеты
У Советского Союза 22 июня 1941 года произошел свой Перл Харбор, когда немцы вторглись на его территорию, несмотря на договор о дружбе, заключенный между ними в 1939 году. Этот договор был заключен по двум причинам: во-первых, русские не смогли добиться того, чтобы британцы или французы подписали антигитлеровский пакт. Во-вторых, договор с Гитлером позволил Советам передвинуть свои границы еще дальше на запад, что произошло без единого выстрела. Это был умный ход, но не тонкий.
Советы допустили один просчет: они полагали, что немецкая кампания во Франции станет повторением предыдущей Большой войны. Подобные усилия истощили бы Германию и позволили бы Советам атаковать их в том месте и в то время, которые устраивали бы Москву. Подобная возможность так и не представилась. Напротив, это немцы поставили себя в такое положение, когда они получили возможность атаковать Советский Союз в то время и в том месте, которые их устраивали. Сам момент нападения стал неожиданной составляющей вызова, однако реальная проблема состояла в стратегическом просчете, а не только в провале работы разведки или командования.
Советы сделали выбор в пользу динамичной внешней политики, политики смены союзников, которая основывалась на возможностях различных игроков. Один ложный шаг мог привести к катастрофе — нападение в то время, когда Советы еще не восстановились после чисток Иосифа Сталина. Советские вооруженные силы не были готовы к атаке, а их стратегия рухнула вместе с Францией, и поэтому только Германия принимала решение о начале войны.
Советы после вторжения в июне 1941 года пришли к выводу о том, что политическая сложность не может служить заменой сильной армии. Соединенные Штаты завершили Вторую мировую войну, будучи убежденными в том, что главной ее причиной был провал Соединенных Штатов. Советы завершили Вторую мировую войну, поверив в то, что их сложные усилия по созданию коалиции и поддержанию баланса сделали их уязвимыми только в результате одного просчета относительно Франции — и этот просчет явился следствием игнорирования общепринятого мнения.
Во время холодной войны Советы разработали стратегию, которую лучше всего можно было бы назвать вялой. Сдерживаемые возглавлявшейся Америкой коалицией, Советы отдали предпочтение сателлитам, а не союзникам. Варшавский пакт был не столько альянсом, сколько геополитической реальностью. По большей части он состоял из государств, находившихся под прямым военным, разведывательным и политическим контролем со стороны Советского Союза. Военная ценность этого блока, возможно, была ограниченной, и его пространство для маневра также было ограничено. Тем не менее можно было положиться на советские вооруженные силы, и Варшавский пакт, в отличие от НАТО, являлся географической реальностью, а советские вооруженные силы гарантировали невозможность агрессии со стороны Соединенных Штатов и НАТО.
Очевидно, что Советы — как и американцы — сохраняли бдительность относительно ядерного нападения, однако было отмечено, что советская система была значительно менее совершенной, чем американская. Часть существовавшего дисбаланса была связана с технологическими возможностями. Во многом это было вызвано тем, что ядерное нападение не являлось основным опасением Советов, хотя не следует минимизировать этот страх. Основное опасение в Москве вызывала возможность нападения со стороны Запада. Стратегия Советского Союза состояла в том, чтобы разместить свои собственные вооруженные силы как можно дальше на западе.
Проанализируйте вышеизложенное и обратите внимание на отличие отношений Советов с Китаем. В идеологическом плане Китай должен был бы стать мощным союзником, однако этот альянс в середине 1950-х годов стал закисать. Советы не были идеологами. Они были геополитиками, и Китай представлял потенциальную угрозу, которую Советы не могли контролировать. Идеология ничего не значила. Китай никогда не стал бы играть ту роль, которую вынуждена были играть Польша. Китайско-российские отношения развалились довольно быстро.
Советское общество не культивировало американский страх относительно того, что за ширмой мира и процветания скрываются семена катастрофы. Советские ожидания от жизни были намного более скромными, чем американские, и ожидания того, что государство сможет избежать катастрофы, были ограниченными. Само государство порождало катастрофу. В то же время война показала — почти сразу, — изначальную любовь к стране, скрывавшуюся в течение десятилетий под идеологией интернационализма, и она, эта любовь, спонтанно возродилась. Под коммунистическим рвением, циничным безразличием и страхом перед советской тайной полицией русские обнаружили нечто новое, тогда как американцы обнаружили нечто старое.
Падение Франции удивляет Британию
Что касается британцев, то их просчеты относительно Франции мало что изменили. Они были поражены быстрым развалом Франции, но они, возможно, испытали облегчение по поводу того, что им не придется вновь воевать в окопах во Франции. Падение Франции заставило их полагаться только на две вещи: во-первых, Ламанш, вместе с флотом и Королевскими военно-воздушными силами будут удерживать немцев в невыгодном положении. Во-вторых, со временем Соединенные Штаты будут втянуты в эту войну. Их расчеты оказались верными.
Однако Соединенное Королевство не стало главным победителем в войне. Оно не было оккупировано немцами, но оно, по сути, было оккупировано американцами. Это была совершенно иная оккупация, и это была та оккупация, в которой британцы нуждались, однако оккупация Британии иностранными вооруженными силами — независимо от того, насколько это было необходимо и благотворно — положила конец существованию Британской империи и Британии как великой державы. Американцы не захватили Британскую империю. Она была отобрана в результате шокирующего провала французов. На бумаге французы имели блестящую армию, которая во многом превосходила германскую армию. Однако французы развалились в течение нескольких недель. Если суммировать британские чувства, то можно сказать, что после вызывающего поведения последовало опустошение, а затем возмущение.
Некоторых из этих чувств сегодня уже нет. Американцы сохраняют свой страх, хотя Вторая мировая война во многих отношениях принесла пользу Соединенным Штатам. Она положила конец Великой депрессии, и в результате — с учетом Закона о трудоустройстве солдат (G.I. Bill), кредитов Министерств по делам ветеранов и системы автомагистралей между штатами — война создала американский профессиональный средний класс, и многие люди получили частные дома, а также дистанцию и пространство с легким доступом. И, тем не менее, страх остается, и не всегда он оказывается приглушенным. Для нынешнего поколения Перл Харбор — это события 11 сентября 2001 года. Страх по поводу того, что безопасность и благосостояние основаны на песке, не является иррациональным.
Для русских чувство патриотизма все еще скрывается под цинизмом. Развал Советского Союза и крушение советской сферы влияния не привели к особенно изобретательным стратегическим шагам. Наоборот, ответ российского президента Владимира Путин на события на Украине был столь же вялым, как ответы Сталина или Леонида Брежнева. Не будучи гением в стиле Макиавелли, Путин является наследником немецкой агрессии 22 июня 1941 года. Он добивается того, чтобы стратегические глубины контролировались его собственными солдатами. И его общество сплотилось вокруг него.
Что касается британцев, то у них когда-то была империя. Теперь у них есть остров. Будущее покажет, смогут ли они удержать его целиком, если принимать во внимание силу шотландских националистов.
Джордж Фридман (George Friedman)
https://www.stratfor.com/weekly/world-wa
Подборка переводных статей на тему войны конфликта между Россией и США, где можно заметить некоторые тренды отражающие восприятие этой войны за рубежом.
Украине нелегко разорвать экономические связи с Россией
http://s020.radikal.ru/i715/1407/11/b3cd84792c7f.jpg
Развернуть экономику на Запад нелегко. Компании стараются конкурировать с европейскими фирмами.
Бердичев, Украина. Плакаты, приветствующие украинские войска, сражающиеся на востоке страны, сброшенная статуя Ленина, слово «Россия» в названии банка, выкрашенное сине-желтыми цветами украинского флага.
Но директор машиностроительного завода, расположенного в двух часах езды от Крыма, желая поднять продажи, следует привычной дорогой — в Россию.
«Это наш враг, но мы не обязаны прекращать торговать с ним. На заводе работает тысяча человек. Им всем нужно кормить семьи», — говорит Игорь Щесняков, 46-летний директор завода «Прогресс».
Прозападное украинское правительство старается отвернуться от России. Оно подписало соглашение об ассоциации с Европейским союзом, получило миллиардные кредиты и другие виды помощи от западных стран, а также приняло законы об удалении советской символики из общественной сферы.
Но переориентировать экономику на Запад гораздо труднее. Большинство тяжелой промышленности, созданной еще в советскую эпоху, тесно связанно с Россией, и с трудом может конкурировать на европейском рынке.
Конфликт с сепаратистами на востоке Украины сократил экспорт в Россию на 60% до суммы в миллиард долларов в первом квартале 2015 года, по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Экспорт в Европейский союз сократился на треть до размера 3,3 млрд. долларов, сообщила государственная статистическая служба.
В первую четверть года ВВП сократился на 17,6%, а объем промышленного производства сократился на одну пятую.
Больше всего пострадали предприятия в зоне конфликта или рядом с ней. Пострадало оборудование, пострадали цепи поставок. Слабеющий рынок России наносит болезненный удар и по заводам, расположенным в тысячах километрах от нее, в том числе, по «Прогрессу». Эти фабрики долгое время зависели от российских покупателей промышленной продукции, а теперь пробиваются на европейский рынок.
На вершине славы завод «Прогресс» был центром города с населением 80.000 человек, давал работу 7600 людям, располагал плавательным бассейном и спортивным залом. Основная продукция завода, фильтры, используемые в металлообрабатывающей и горнодобывающей промышленности, поставлялась в Россию.
Завод получил несколько сильных ударов после распада СССР в 1991 году. В 2013 году предприятие только начало приходить в себя после мирового финансового кризиса, говорит Щесняков, и тут Москва начала ставить палки в колеса, из-за наметившегося сближения Украины с Европейским союзом. Россия запретила некоторые украинские товары, ввела ужесточенные таможенные проверки в отношении других и начала поощрять россиян покупать местные товары.
В результате были сокращены часы работы оставшихся 1.100 рабочих. Зарплата за полную ставку составляет около 3000 гривен (примерно 150 долларов).
Россия призывает Украину присоединиться к своему новообразованному Евразийскому экономическому союзу, если она хочет получить преимущественные торговые связи, а также потребовала переписать договор о свободной торговле с Европейским союзом — или быть готовой к новым ограничениям.
Для «Прогресса», над чьим офисом по-прежнему висит красная советская звезда, Евросоюз предлагает не так уж много.
«Европа нас не ждет. Наша продукция там не нужна, — говорит Щесняков. — Мы пытаемся пробиться на европейский рынок, но наша доля крайне незначительна».
Другие говорят, что владельцы лишь выкачивают деньги из предприятий, делая незначительные вложения, которых не хватает для улучшения производства или для прорыва на новый рынок. «Европейские технологии в несколько раз лучше», — говорит Геннадий Лозовский, заместитель директора «Прогресса». Падение курса гривны не помогло заводу, так как завод зависит от поставок иностранных деталей, сказал он, указывая на итальянский термометр и на словацкий счетчик на своем столе.
Более крупные предприятия тоже пострадали, в том числе, производители труб и железнодорожных вагонов. Самый большой на Украине завод по производству стали, принадлежащий крупнейшей в мире компании ArcelorMittal практически полностью прекратил поставки в Россию и ищет новых покупателей на Ближнем Востоке и в Северной Африке. «Я бы солгал, если бы сказал, что легко продавать товар на один рынок, а потом быстро переориентироваться на другой рынок», — сказал в марте министр экономики Украины Айварас Абромавичус.
Украинский сельскохозяйственный экспорт, включая злаки, пострадал намного меньше, так как практически не зависел от российского рынка.
Владимир Власюк, директор консалтинговой фирмы, которая работает с компаниями, занимающимися экспортом, считает, что главный шанс Украины на восстановление экономики — это если Запад будет использовать ее в качестве производственной базы.ьЭта модель помогла одной фирме из Бердичева добиться процветания. Крупнейшая в городе фабрика по производству одежды была куплена венгерской компанией десять лет назад и теперь продает 90% продукции в Европу, говорит глава предприятия Галина Стукало.
Средняя зарплата в месяц составляет 3.600 гривен (примерно 175 долларов), и была повышена в последние месяцы, чтобы компенсировать падение курса национальной валюты. Галина Стукало говорит, что завод недавно нанял нового охранника, мужа одной из сотрудниц, который до недавнего времени работал на «Прогрессе».
Но это предприятие — исключение. Стены и фонарные столбы оклеены объявлениями, предлагающими работу в Польше, входящей в Европейский союз.
Джеймс Марсон (James Marson)
http://www.wsj.com/articles/in-ukraine-e
Запад говорит о новой холодной войне. Для русских она уже началась
http://концептуал.рф/uploads/media/illustration/1230/i605_123.jpg
Продолжая изолировать Кремль, Запад подпитывает старые обиды.
Я посещаю основные регионы России вот уже на протяжении 30 лет и была свидетелем всего — от эйфорических ожиданий после падения коммунизма и наступившего процветания до недавнего политического отчаяния. Но поехав туда в первый раз после аннексии Крыма, я, тем не менее, была поражена увиденным.
Я увидела страну, готовую не к какому-то замороженному конфликту или к войне чужими руками, а к реальной вещи — к полномасштабной войне против Запада. Никогда мои друзья не были такими любезными — но на этот раз заметна была их озабоченность — они были не уверены в том, где и как мы вновь сможем встретиться.
Верно то, что подобное умонастроение явилось результатом интенсивной медийной кампании Кремля в течение последнего года. Но я быстро смогла понять, что большинство из них разделяют мрачноватый взгляд правительства относительно Запада с его «выхолощенными концепциями» демократии и свободы.
Поскольку этот режим зациклен на идее возвращения империи, крупный конфликт, на самом деле, представляется возможным. Российские самолеты и подводные лодки играют в военные игры у берегов Европы. Однако один самолет, оказавшийся в воздушном пространстве прибалтийских государств, может спровоцировать ответный удар НАТО с применением обычных вооружений, который, в свою очередь, может стать искрой для нанесения превентивного ядерного удара со стороны России — это будет стратегический ответ, порожденный боязнью показаться слабым перед лицом превосходящей войной мощи Соединенных Штатов.
В то время как НАТО изо всех сил пытается убедить своих членов расходовать 2% своего ВВП на оборону, Россия в этом году более чем вдвое увеличивает свой военный бюджет и доводит его до 4,2% ВВП, и при этом сокращаются все остальные бюджетные расходы, включая затраты на здравоохранение и социальное обеспечение. Проведенный в субботу в Москве Парад Победы был чем-то большим, чем просто празднование победы, — это была демонстрация военной силы.
Между тем российский экономический кризис углубляется в этом году. Заработная плата правительственных чиновников заморожена. Оплата труда в частном секторе снижена почти на 10%. Путин объявил о том, что его заработная плата сократится в этом году на 10%, однако, если имеющиеся оценки верны, то его истинное, теневое состояние составляет от 70 до 200 миллиардов долларов, и поэтому он вряд ли что-либо почувствует. Несмотря на кризис, его поддержка жителями страны превратилась в нечто похожее на поклонение.
Каким образом мы оказались в этой абсурдной и опасной ситуации? В конце холодной войны русские полагали, что они станут частью расширенной Европы. Вместо этого в результате комбинации из триумфаторства и невежества мы подыграли старым российским страхам относительно обособленности и жертвенности.
Обычный взгляд на Западе состоит в том, что вина в этом Путина и его клептократического режима. Согласно этому нарративу, существующий режим перешел в наступление после обвала цен на нефть. Он отвлек внимание от своей собственной неспособности диверсифицировать экономику, использовав для этого нападки на внешнего врага и начав блестящую пропагандистскую кампанию.
Подобная версия событий, хотя она и не является неверной, слишком легко снимает ответственность с Запада. Когда советский режим перестал существовать, доминирующее положение на Западе занимало мышление, ориентированное на свободный рынок. Находящиеся во власти люди, на самом деле, приняли на веру идею о том, что мы переживаем период «конца истории» и что в однополярном мире внешняя политика будет заниматься исключительно борьбой за рынки.
В Америке и Британии правительственная поддержка изучения стран бывшего советского блока была сокращена. Американский Госдепартамент и британский Форин офис распустили исследовательские отделы, занимавшиеся информированием политиков. Тем временем пресса, столкнувшаяся со своим собственным экономическим кризисом, так же сократила штат своих иностранных корреспондентов. Запад просто перестал серьезно и глубоко размышлять по поводу России и ее соседей.
Однако когда речь зашла об обороне, мы не повели себя так, как будто мы ожидаем конца истории. Вместо того чтобы ликвидировать наши оборонные структуру времен холодной войны, то есть НАТО, мы заново изобрели ее как альянс, деятельность которого может быть интерпретирована только как направленная против России. Мы продолжили расширять его на восток, все ближе к российским границам. В ответ Россия стала вести себя агрессивно — сначала в Грузии, затем в Крыму и на Украине — из-за вторжения в ее сферу влияния.
Запад не соглашался с подобной позицией и утверждал, что концепция сфер влияния относятся к прошедшей эпохе. Однако география не меняется, как не меняется и созданная ей чувствительность. Американская политика в отношении Кубы в постсоветскую эпоху основывается на том же принципе — вплоть до сегодняшнего дня. Куба уже давно перестала представлять военную угрозу для Соединенных Штатов. Однако была признана возмутительной сама возможность любой нации, находящейся так близко к американской границе, демонстрировать «враждебную» идеологическую преданность. Окончание холодной войны не изменило и историю. История продолжает наполнять содержанием идентичность, и так было всегда. Возьмите Украину: Киев, действительно, является родиной русской нации. Это имеет значение, так имеет значение то, что отцы-основатели Америки прибыли из Британии.
Российское чувство идентичности, охватывающее безграничные просторы своей территории до границ Европы, всегда было патологически непрочным. Идентичность сплачивает, а лояльность разделяет. Возьмите, к примеру, Донбасс. Это родина донских казаков, кавалерийские части которых в течение многих поколений отлично служили русским царям. В советский период казаков жестоко преследовали за их верность царям. Однако этот регион стал также родиной иконы советского труда Алексея Стаханова, который смог добыть за одну смену 227 тонн угля. Стаханов был образцом для героического поколения советских рабочих, и все они трудились на Донбассе. Не удивительно, что в этом регионе конфликтующих между собой лояльностей Кремль с особой интенсивностью ведет свою пропагандистскую войну.
Решение западных лидеров бойкотировать российский военный парад по случаю 70-ой годовщины победы над Германией может показаться вполне разумным в свете событий на украинской границе. Однако при этом не было принято во внимание то, насколько эмоциональной все еще является для русских концепция фашизма. Западные жители в течение многих лет хихикали по поводу шуток из телесериала «Алло, алло» и гусиного шага Джона Клиза (John Cleese), однако фашизм не является предметом юмора в России. Русские спрашивали меня, почему в Литве разрешают проведение маршей в честь пособников нацистов, уничтоживших 200 тысяч евреев? Почему, спрашивают они, Запад принял в Евросоюз и НАТО такие «этнократии» как Эстония и Латвия, в которых радикальной дискриминации подвергаются их русские жители?
По данным Левада-Центра, уровень популярности Владимира Путина составляет 62%, и в этих цифрах отражается не только давнее географическое чувство опасности русских и не только их непоколебимая любовь к своей стране. Они отражают уязвленную гордость в связи с явным намерением Запада относиться к России как к врагу. Продолжающиеся западные санкции лишь усилят его популярность. Потому что Путин представляет собой всего лишь симптом нынешнего кризиса. Россия — это больше, чем Путин, намного больше.
В субботу на параде в Москве министр обороны Сергей Шойгу перекрестился, проходя через кремлевские Спасские ворота. Этот неожиданный жест взбудоражил российскую блогосферу. Тот факт, что сам Шойгу является буддистом, не имеет значения. Находясь там во главе своего войска, министр обороны возродил старую традицию и сделал то, что делали русские генералы перед сражением. Российские блогеры также указывают на то, что этот жест проводит четкую разделительную линию между их культурой и Западом, «изгнавшим Бога из публичной сферы».
Нам следует вновь начать серьезно воспринимать Россию, мы должны вновь включить ее в нашу культуру, а не пытаться в очередной раз ее изолировать. Карл Маркс предупреждал о том, что история повторяется — в первый раз как трагедия, а во второй раз как фарс. Однако нет ничего смешного в нынешней опасной ситуации. Нам следует помнить уроки первой мировой войны и внимательно к ним отнестись, пока еще не поздно.
Сьюзан Ричардс (Susan Richards)
http://www.theguardian.com/commentisfree/2
Stratfor – Вторая мировая война и истоки американского беспокойства
http://ic.pics.livejournal.com/tipolog/9755416/1258826/1258826_original.jpg
Мы встречаем 70-ю годовщину окончания Второй мировой войны. Эта победа не возвестила о начале всеобщего мира. Скорее, она обозначила новый расклад сил и сложный баланс между ними. Европейские великие державы и империи пришли в упадок, и их заменили Соединенные Штаты и Советский Союз, которые стали исполнять старый танец под звуки новых музыкальных инструментов. Технологии, попутчики геополитики, развивались драматичным образом, и ядерное оружие, спутники и микрочипы — среди бесчисленного количества чудес и ужасов — изменили не только правила войны, но и условия, при которых война становилась возможной. Но одна вещь осталась неизменной: геополитика, технологии и война остались неразлучными товарищами.
Легче сказать, что не изменила Вторая мировая война, но также важно и то, что она изменила. Первое, что приходит в голову, это то, каким образом началась Вторая мировая война для трех великих держав — Соединенных Штатов, Советского Союза и Соединенного Королевства. Для всех трех они началась с шока, изменившего их взгляд на мир. Для Соединенных Штатов это был шок Перл Харбора. Для Советского Союза это был шок вторжения Германии в июне 1941 года. Для Соединенного Королевства — это произошло, на самом деле, не в момент начала войны — шок был вызван той скоростью, с которой рухнула Франция.
Перл Харбор потрясает умонастроение американцев
Американские лидеры мало сомневались в том, что война с Японией приближается. У обычных людей были дурные предчувствия, однако они не обладали ясным пониманием своих лидеров. Тем не менее никто не ожидал нападения на Перл Харбор. Для американского общества это было как гром среди ясного неба в сочетании с уничтожением большей части Тихоокеанского флота. Ни лидеры, ни общественность даже близко не ожидали того, что японцы окажутся настолько компетентными.
Перл Харбор совпал с еще одним шоком в американской душе — с Великой депрессией. Эти два события имели общие характеристики: во-первых, они, казалось, появились из ниоткуда. Оба они были предсказуемы, и некоторые люди их ожидали, однако для большинства они произошли совершенно неожиданно. Значение этих двух событий состояло в том, что они открыли непредвиденную эпоху сильной боли и страданий.
Все это ввело новое измерение в американскую культуру. До этого момента среди американцев существовал глубокий и грубоватый оптимизм. Великая депрессия и Перл Харбор породили иную чувствительность, которая исходила из того, что процветание и безопасность являются иллюзией, за который скрывается бедствие. Существовал страх по поводу того, что все вдруг может пойти не так, ужасно не так, и что люди, которые просто принимали мир и процветание по внешним признакам, были наивными. Эта два шока породили темное чувство, чувство предзнаменования, которое существует в американском обществе и сегодня.
Кроме того, Перл Харбор сформировал оборонную политику Соединенных Штатов вокруг концепции, что враг может быть идентифицирован, однако неизвестным остается время и место нанесения им удара. Поэтому катастрофа может произойти в любой момент. Американский подход к холодной войне символизируется горой Шайенн в штате Колорадо. Глубоко внутри нее находится Командование воздушно-космической обороны Североамериканского континента, и само его существование свидетельствует о том, что война может начаться в любой момент и что снижение бдительности может привести к ядерному Перл Харбору. Страх по поводу подобного сценария вместе с недоверием по отношению к коварному и безжалостному врагу определяли холодную войну для американцев.
Американцы стали анализировать свое принудительное вступление во Вторую мировую войну и определили то, что они приняли за коренную причину: Мюнхенское соглашение позволило нацистской Германии аннексировать части Чехословакии. Это была отнюдь не только американская идея, однако она способствовала пересмотру стратегии Соединенных Штатов. Если причиной Второй мировой войны была неспособность предпринять упреждающие действия против немцев в 1938 году, то тогда из этого следует, что война в Тихом океане могла бы быть предотвращена более агрессивными действиями на раннем этапе.
Действовать с опережением и действовать решительно — таковы основы американской внешней политики и в наше время. Идея относительно того, что отсутствие своевременных и мощных действий привело ко Второй мировой войне, лежит в основе значительной части американского дискурса относительно Ирана и России.
Перл Харбор (и крах 1929 года) не только вызвал дурные предзнаменования и сомнения относительно мудрости политического и военного руководства — эти события способствовали замене стратегии мобилизации после начала войны на стратегию постоянной мобилизации. Если война может начаться в любое время и если нужно прежде всего избежать еще одного Мюнхена, то в таком случае существующая масштабная военная структура является необходимой. Кроме того, возглавляемая Соединенными Штатами структура альянса, не существовавшая до Второй мировой войны, является необходимой.
Советские стратегические просчеты
У Советского Союза 22 июня 1941 года произошел свой Перл Харбор, когда немцы вторглись на его территорию, несмотря на договор о дружбе, заключенный между ними в 1939 году. Этот договор был заключен по двум причинам: во-первых, русские не смогли добиться того, чтобы британцы или французы подписали антигитлеровский пакт. Во-вторых, договор с Гитлером позволил Советам передвинуть свои границы еще дальше на запад, что произошло без единого выстрела. Это был умный ход, но не тонкий.
Советы допустили один просчет: они полагали, что немецкая кампания во Франции станет повторением предыдущей Большой войны. Подобные усилия истощили бы Германию и позволили бы Советам атаковать их в том месте и в то время, которые устраивали бы Москву. Подобная возможность так и не представилась. Напротив, это немцы поставили себя в такое положение, когда они получили возможность атаковать Советский Союз в то время и в том месте, которые их устраивали. Сам момент нападения стал неожиданной составляющей вызова, однако реальная проблема состояла в стратегическом просчете, а не только в провале работы разведки или командования.
Советы сделали выбор в пользу динамичной внешней политики, политики смены союзников, которая основывалась на возможностях различных игроков. Один ложный шаг мог привести к катастрофе — нападение в то время, когда Советы еще не восстановились после чисток Иосифа Сталина. Советские вооруженные силы не были готовы к атаке, а их стратегия рухнула вместе с Францией, и поэтому только Германия принимала решение о начале войны.
Советы после вторжения в июне 1941 года пришли к выводу о том, что политическая сложность не может служить заменой сильной армии. Соединенные Штаты завершили Вторую мировую войну, будучи убежденными в том, что главной ее причиной был провал Соединенных Штатов. Советы завершили Вторую мировую войну, поверив в то, что их сложные усилия по созданию коалиции и поддержанию баланса сделали их уязвимыми только в результате одного просчета относительно Франции — и этот просчет явился следствием игнорирования общепринятого мнения.
Во время холодной войны Советы разработали стратегию, которую лучше всего можно было бы назвать вялой. Сдерживаемые возглавлявшейся Америкой коалицией, Советы отдали предпочтение сателлитам, а не союзникам. Варшавский пакт был не столько альянсом, сколько геополитической реальностью. По большей части он состоял из государств, находившихся под прямым военным, разведывательным и политическим контролем со стороны Советского Союза. Военная ценность этого блока, возможно, была ограниченной, и его пространство для маневра также было ограничено. Тем не менее можно было положиться на советские вооруженные силы, и Варшавский пакт, в отличие от НАТО, являлся географической реальностью, а советские вооруженные силы гарантировали невозможность агрессии со стороны Соединенных Штатов и НАТО.
Очевидно, что Советы — как и американцы — сохраняли бдительность относительно ядерного нападения, однако было отмечено, что советская система была значительно менее совершенной, чем американская. Часть существовавшего дисбаланса была связана с технологическими возможностями. Во многом это было вызвано тем, что ядерное нападение не являлось основным опасением Советов, хотя не следует минимизировать этот страх. Основное опасение в Москве вызывала возможность нападения со стороны Запада. Стратегия Советского Союза состояла в том, чтобы разместить свои собственные вооруженные силы как можно дальше на западе.
Проанализируйте вышеизложенное и обратите внимание на отличие отношений Советов с Китаем. В идеологическом плане Китай должен был бы стать мощным союзником, однако этот альянс в середине 1950-х годов стал закисать. Советы не были идеологами. Они были геополитиками, и Китай представлял потенциальную угрозу, которую Советы не могли контролировать. Идеология ничего не значила. Китай никогда не стал бы играть ту роль, которую вынуждена были играть Польша. Китайско-российские отношения развалились довольно быстро.
Советское общество не культивировало американский страх относительно того, что за ширмой мира и процветания скрываются семена катастрофы. Советские ожидания от жизни были намного более скромными, чем американские, и ожидания того, что государство сможет избежать катастрофы, были ограниченными. Само государство порождало катастрофу. В то же время война показала — почти сразу, — изначальную любовь к стране, скрывавшуюся в течение десятилетий под идеологией интернационализма, и она, эта любовь, спонтанно возродилась. Под коммунистическим рвением, циничным безразличием и страхом перед советской тайной полицией русские обнаружили нечто новое, тогда как американцы обнаружили нечто старое.
Падение Франции удивляет Британию
Что касается британцев, то их просчеты относительно Франции мало что изменили. Они были поражены быстрым развалом Франции, но они, возможно, испытали облегчение по поводу того, что им не придется вновь воевать в окопах во Франции. Падение Франции заставило их полагаться только на две вещи: во-первых, Ламанш, вместе с флотом и Королевскими военно-воздушными силами будут удерживать немцев в невыгодном положении. Во-вторых, со временем Соединенные Штаты будут втянуты в эту войну. Их расчеты оказались верными.
Однако Соединенное Королевство не стало главным победителем в войне. Оно не было оккупировано немцами, но оно, по сути, было оккупировано американцами. Это была совершенно иная оккупация, и это была та оккупация, в которой британцы нуждались, однако оккупация Британии иностранными вооруженными силами — независимо от того, насколько это было необходимо и благотворно — положила конец существованию Британской империи и Британии как великой державы. Американцы не захватили Британскую империю. Она была отобрана в результате шокирующего провала французов. На бумаге французы имели блестящую армию, которая во многом превосходила германскую армию. Однако французы развалились в течение нескольких недель. Если суммировать британские чувства, то можно сказать, что после вызывающего поведения последовало опустошение, а затем возмущение.
Некоторых из этих чувств сегодня уже нет. Американцы сохраняют свой страх, хотя Вторая мировая война во многих отношениях принесла пользу Соединенным Штатам. Она положила конец Великой депрессии, и в результате — с учетом Закона о трудоустройстве солдат (G.I. Bill), кредитов Министерств по делам ветеранов и системы автомагистралей между штатами — война создала американский профессиональный средний класс, и многие люди получили частные дома, а также дистанцию и пространство с легким доступом. И, тем не менее, страх остается, и не всегда он оказывается приглушенным. Для нынешнего поколения Перл Харбор — это события 11 сентября 2001 года. Страх по поводу того, что безопасность и благосостояние основаны на песке, не является иррациональным.
Для русских чувство патриотизма все еще скрывается под цинизмом. Развал Советского Союза и крушение советской сферы влияния не привели к особенно изобретательным стратегическим шагам. Наоборот, ответ российского президента Владимира Путин на события на Украине был столь же вялым, как ответы Сталина или Леонида Брежнева. Не будучи гением в стиле Макиавелли, Путин является наследником немецкой агрессии 22 июня 1941 года. Он добивается того, чтобы стратегические глубины контролировались его собственными солдатами. И его общество сплотилось вокруг него.
Что касается британцев, то у них когда-то была империя. Теперь у них есть остров. Будущее покажет, смогут ли они удержать его целиком, если принимать во внимание силу шотландских националистов.
Джордж Фридман (George Friedman)
https://www.stratfor.com/weekly/world-wa
История:
https://www.youtube.com/watch?v=SZU4JGVhHC8&index=1&list=PLHCkyylPH1p-oJVdNbc25Xyr5NLIh0SUq