Как брали Дебальцево. Окончание

Продолжение критического обзорного материала о проблемах военного строительства в ДНР и ЛНР выявленных в ходе Дебальцевской операции.

Первая часть тут.

Во-первых, связь мало кого интересует, пока работают мобильники. Впрочем, иногда только они и спасали. Когда пресловутый Шафран жалуется, что нацгвардия не хочет учиться работать с рациями, пока есть мобилы, я с грустной улыбкой вспоминаю, как дело обстояло у нас иной раз. Иногда в боевой обстановке связаться с кем-либо, кроме ближнего тыла, можно было только по мобильному. Выходишь на улицу в Санжаровке, на точку устойчивого приема, включаешь свой Киевстар и даёшь послушать комбату “рапорт об обстановке” – звук рвущихся вокруг 120-мм мин.

Так вот, связисты в нашей армии как и раньше, в российской-советской-снова-российской армии, всем должны, но ничего не получают, чтобы этот долг выполнить. В основном и в первую очередь не получают людей. Это, собственно, то что я хотел сказать во-вторых.

Подразделения связи часто, если не повсеместно комплектовались из нестроевых и в последнюю очередь. Иногда командиры недоумевали – “Зачем на батальон 18 связистов? Что вы делать будете? Нахер столько бездельников?” Вот вам три девушки и один дедушка, чтобы сидеть на коммутаторе. Ещё десяток человек у вас будут числиться из тех, кто на передовой воюет и другими делами занимается, чтобы у нас штатка была заполнена… Ну а остальные? Вот с остальными и воюйте. Четверо? Вот и отлично, как раз хватит. Пока батальон стоял в распологе, все в одной куче, этого даже плюс-минус хватало. Но… Да, вы правильно поняли. Никто из тех, кто собирался воевать, не продумывал то, как это будет выглядеть IRL. Связь, передача приказов, вот это всё.

В нашем взводе связи к началу боевых действий было как раз четыре человека. Двое из них пришли всего лишь за неделю до начала боёв, и я едва успел обучить их самым базовым вещам – работе с танковыми рациями и ТПУ, со 159-й, с зарядкой аккумов для неё. Поскольку на базе к началу боёв у нас были только новые “сухие” аккумы к 159-м, а про то, как работать с жидкостными, я рассказать не успел, ребята чуть было не взорвали мне щелочной аккум во время боёв прямо в прифронтовом штабе. Я вовремя приехал с передовой за чем-то другим и объяснил, что банки заряжаемого аккума хорошо бы открывать. Ну что поделаешь, если один из парней – кулинар-кондитер по профессии, а другой – музыкант? Парни зато отличные, про кулинара я писал, что к медали представил – заслужил. Музыкант только что вот уехал из Москвы обратно на фронт со, спасибо добрым людям и Барраярской Империи в частности, пачкой полезного радиооборудования. Но, блять, четыре человека из 18-ти! Никто не выпустит на поле боя танк или БМП с одним членом экипажа, но укомплектовать связь бойцами первой линии меньше чем на четверть и ожидать, что эти четверо сумеют круглосуточно держать 2-3 точки связи на передовой и ещё 2-3 плеча в глубину, до базы – это могут, да. Когда внезапно оказывается, что связист не может две или трое суток подряд бегать бодрячком, а потом раздвоиться и быть одновременно в двух местах, наступает прозрение. “Вот человек, обучи его!” Спасибо, очень вовремя.

Кстати, мы были кабы не единственными, кто успел получить до боёв и “раскачать” в правильном режиме эти самые новые “сухие” аккумы. Большей части связистов, насколько я понимаю, достались непонятно какие Р-159-е со складов с не менее непонятно какими суперстарыми жидкостными аккумуляторами, большей частью негодными к использованию. Нам вот прислали 5 из 12-ти положенных Р-159. Из них 2 были изначально неисправны и запчастей на ремонт Р-159-х у ремонтников не было и нет.

25% боеспособных переносных радиостанций от штатного числа к началу операции.
В мотомехчасти.
Через 70 лет после взятия нашей армией Берлина.

И эти 25% дееспособны только потому, что мы успели получить нормальные аккумы. Но, сами понимаете, тут не могло не быть подкрадухи. Нам дали хорошие, отличные, новенькие аккумы, но не дали ни одного зарядного устройства к ним. Заряжали любительским, из области клеёных таньчиков и всего такого. Вот вам слайдик, насладитесь об наш зарядный стенд.

http://ic.pics.livejournal.com/kenigtiger/503961/29757/29757_600.jpg

Впрочем, это уже что касается техобеспечения конкретно связи. Это было в-третьих.

Собственно, техобеспечение связи. Первый полевой бензогенератор мы получили уже в ходе боёв за Санжаровку. И то только после того, как выяснилось, что у нас нет ни одного человека, которого можно было бы оставить на базе заряжать аккумуляторы. Мы получили, тоже уже в ходе операции, пачку Р-159-х, но ни одного человека в штат, чтобы их и всю прочую связь круглосуточно обслуживать. Ни одного легкового вездехода, УАЗика или аналога, мы так и не получили. Ситуация, как у того ДНРовского медика из отчёта. Транспорт не дают, достанешь сам – заведут уголовное дело.

В результате нехватки людей и собственного транспорта имеем то, что имеем, – проёбанные и сломанные при перевозке чужими грузовиками рации, проёбанные новенькие аккумуляторы. Зачем мне два “бумажных” танка в “штатке” взвода связи, если их всё равно нет? Один УАЗик дайте, чтобы не проебать остатки имущества при очередной “срочной эвакуации”!

В общем, я уже рассказал, как это работает на реальной войне. Огромные неуправляемые подразделения очень быстро усыхают до того размера, которым командиры могут управлять. Усыхают, оставляя в процессе этого усыхания на поле боя остовы сгоревшей техники и трупы.
Догадайтесь, кстати, у кого со службой связи всё было плюс-минус пристойно. И транспорт, и люди, и всё остальное. Ага, у того же Мозгового.

Говорят, уже после моего отъезда взводу связи дали собственный “Урал”. УРА! Классный джип! Прекрасная, издалека заметная мишень. Я так понимаю, предполагается, что таскать всё барахло от “начала вражеской артиллерии” связисты будут на горбу, да?

Бурятские танкисты

Отдельно хотелось бы затронуть тему “Бурятских батальонов”, “Бурятских танкистов” и вообще концепт “Там воюют российские войска, а ополчение просто создаёт картинку, дымовую завесу вокруг них”.

Ребяты, я был бы очень рад и счастлив, если бы там действительно воевала российская армия, которую содержат на налоги, уплачиваемые писателем Мартьяновым, а ополченцы стояли бы в сторонке и аплодировали. Я был бы очень рад, если бы российская армия повторила летний “заход” и срезала бы Дебальцевский “карман” без нашего участия. Но увы. Увы-увы-увы. Всё это делала не российская армия, а ополчение, заваленное ворохом бумажек, якобы способствующих превращению её в боеспособную армию. При взгляде на которое ополчение от современного российского офицера никакой другой реплики кроме как “Господи, какой пиздец и бардак!” ожидать не приходится. И потому делалось всё с большущими потерями, которых можно было бы избежать, если бы армию из ополчения строили не по шаблонам.

Увы, мне на протяжении всех боевых и поездок между ними не случилось увидеть этой зимой российскую регулярную армию. Отдельные специалисты? Да, добровольцы. Отдельные экипажи в технике? Может быть. Но танковые батальоны… Да хоть какие-то батальоны, воюющие как нормальные армейские части. Нет. Разве что к концу операции командование уже окончательно разуверилось в свои силах и выбрало “звонок другу”. Не знаю. Был бы рад увидеть российскую армию в деле, но увы, не видел. По крайней мере на ЛНРовском фланге операции.

“А как же вы, собственно, победили?”

Очень распространённый, знаете ли, вопрос. “Если всё было так плохо, как ты рассказываешь, то почему же вам удалось победить?”

Победы ополченцев во время вылазок из Славянска, когда соотношение сил было куда хуже, Стрелков объясняет вот как:

Все практически первые столкновения мы выигрывали без потерь, с потерями для противника. Можно объяснить это стечением обстоятельств один, два раза, каждый в отдельности. Но все вместе объяснить иначе, чем поддержкой свыше, невозможно. И при постоянных неудачах у них возникало впечатление, что против них дерутся какие-то суперсолдаты.

Суперсолдатами мы и близко не являлись, были подвержены всем недостаткам, которыми обладает зарождающееся ополченское войско. Кто-то сражался, кто-то прятался, кто-то бежал с поля боя. Но в итоге у них сложилось впечатление, что тут сидят какие-то злобные жуткие киборги, супервоины, каждый из которых может убить десять человек.

Я, в общем, тоже считаю, что без высших сил что тогда, летом, что сейчас, зимой, не обошлось. Это – магия, и называется она “Волшебный похуй”. Кто и как накладывал эти чары на огромное количество украинских солдат и офицеров прошлой весной и летом – не знаю, но у него получалось хорошо. Артиллерия противника била куда попало, колонны шли без разведки, взаимодействие между частями, а также внутри частей – между танками и пехотой, отсутствовало. Предоставленные сами себе, бойцы занимались тупым ожиданием того, что им дадут пиздюлей ополченцы, которым было не похуй, и которые старались постоянно удерживать инициативу, пока это было возможно. Потом пришла российская армия, сделала Иловайск и всё прочее, и стало вообще хорошо.

Но (внизапна!) к началу нашего зимнего наступления на стороне противника оказалось достаточное количество людей, которым было не похуй.

Наша пропаганда твердила, что с той стороны есть только три категории людей – призывники, которых гонят в бой насильно, есть нацики, которые гонят на фронт призывников, и которые на самом деле – трусливые чмошники, и есть польские и прочие наемники, от которых и следует ожидать хоть какого-то сопротивления.

Реальность оказалась такова, что, кроме всех вышеописанных типов, на фронте с той стороны оказались в значимых количествах люди, которым не похуй. Вряд ли источником их непохуя являлась и является любовь к Порошенко, Обаме или каким-то ещё политическим лидерам. Мотивации могут быть разные – от мести за погибших товарищей до защиты своей семьи от наступающих “колорадов”. Не знаю, как там у них с готовностью сражаться насмерть, но они вполне уверенно держались во многих местах до тех пор, пока против них на прямую наводку не выкатывали “большую снайперку” типа Т-64 или Т-72.

Именно об этих людей споткнулось наше наступление. Пока грохотала наша очередная, отнюдь не самая точная, как правило, артподготовка, они сидели в глубоких окопах и пережидали. Когда огонь заканчивался, они вылезали и, прижав к земле атакующую пехоту огнем стрелкового оружия, накрывали её миномётами, АГСами и т.д. Всё как по учебнику. Они же, те, которым не похуй, сидели в танках, которые контратаковали наших в драке за замыкание окружения.

При том, что и у нас в войсках были примерно те же недостатки, тот же бардак, что и у них, победили мы за счёт того, что у нас людей, которым “не похуй” было больше. И эти люди, которым было “не похуй”, пытались как-то бороться с бардаком. Чинили технику, учились воевать, привозили гуманитарную и техническую помощь. И бардака стало меньше. И получился ответ на вопрос о победе, который вынесен в эпиграф. Эскадра по ту сторону фронта стала хуже нашей.

После первых неудач и потерь, после срыва всех красиво нарисованных на картах планов, брошенные в бой подразделения распались на отдельные боеспособные группы, кучковавшиеся вокруг боеспособной техники. В большинстве случаев это были уже слаженные группы ополченцев, имевшие опыт летних и осенних боев и “перемирий”, к которым примкнули уцелевшие и не дезертировавшие после первых боев новобранцы.

Какое-то время в штабах недоумевали – “Что случилось? Почему так долго возимся?” Потом поняли, что война предстоит совсем другая, нежели та, что была заранее нарисована ими на картах.

Из паутины внутренних военно-политических интриг периода перемирия, из-под гор бумаги (например, тех же “штаток”, которые всё равно не соблюдались и были чистой формальностью, отнимающей массу времени) проступили реальные боевые силы, которые можно было использовать – группы от 20 до, максимум, 200 человек при остатках боеспособной бронетехники, которыми пришлось командовать напрямую из штаба корпуса, так как польза передачи приказа через промежуточные штабы была сомнительной – штабы никак не могли координировать действия этих групп, раздёрганных по разным местам фронта, только задерживали прохождение приказа. Главной их функцией стало обеспечение хоть какой-то работы тыла и снабжения, обеспечение боепитания этих групп и, если получалось, отдыха.

И вот эти, собственно, боевые группы, вместо “бумажных” батальонов и бригад, грызли вражескую оборону. Когда удалось более-менее наладить артиллерийское сопровождение этого прогрызания, стало даже получаться. Появление на решающих участках танков тоже способствовало. И вот, вместо стремительной атаки и зачистки максимум на неделю всех делов, мы получаем три недели жесткача. В котором, с разбитым в кровь ебалом, всё-таки выходим победителями. Противник лежит на лопатках без чуйств, мы сидим рядом, осторожно выдыхаем, считая поломанные ребра. Как-то так.

Отдельную ключевую роль в процессе сыграло, насколько я понимаю, самоуспокоение в украинских штабах.

“Всё хорошо, прекрасная маркиза!” исполнялось сначала сверху вниз, а потом – снизу вверх. В связи с чем пиздец дебальцевскому “карману” в ходе затянувшихся боев наступил для них как-то незаметно. Перемога-перемога-перемога… _ОЙ_ Зра… Нет, это всё равно перемога! Сколько сепаров перебили! Сколько танков пожгли! Кто против того, что “Дебальцево – перемога”, – тот москаль! (Подскажите им уже козырную формулировку старших товарищей – “успешное сокращение линии фронта”.)

Резюме

Победа в сражении за Дебальцево была для ВСН очень трудной и кровавой, местами ситуация колебалась на грани поражения.

Замалчивать системные просчёты, которые привели к трудностям и тяжёлым потерям, и не бороться с ними означает стопроцентно проиграть в следующий раз.

Шапкозакидательство, самовосхваление и недооценка противника командованием ВСН могут привести к тому, что, по аналогии с Второй Мировой, после успешного зимнего контрнаступления под Москвой мы вполне можем получить аналог Барвенковского котла в ситуации аналогичной тогдашнему амбициозному советскому наступлению на Харьков.

Тогда поражение под Харьковом привело к масштабному отступлению РККА до Волги и Кавказа и к битве за Сталинград. Аналогично после Сталинграда весной 1943 года наступающие советские части в ещё одной битве за Харьков были разгромлены контрударом Манштейна.

В ситуации с Новороссией всё может закончится невосполнимыми потерями подготовленных кадров и переломом в боевых действиях.

Я понимаю, что многим жителям интернета сама возможность хоть какой-то локальной победы ВСУ кажется сейчас настолько призрачной, что обсуждать её с их точки зрения смысла не имеет. Люди составляют себе мнение о боеспособности ВСУ по вот этим вот запискам артиллериста по вот этим дневникам призывника-интеллектуала, путающего Гойю и ГОИ, по вот таким вот обличительным открытым письмам. Но полной картины это не даёт. И уж тем более не даёт чёткой сравнительной картины. В ВСН нет пьянства и дезертирства? В ВСН вся техника исправна? Все бойцы надлежащим образом обучены и снаряжены? Вот то-то же.

Попробую немного в объективный анализ ситуации.

Первое и главное. Людские ресурсы.

Население Украины без Донбасса – 35+ миллионов. Оставшееся население Донбасса во сколько раз меньше? Раз в 9-10. Вот то-то же. Побеги от мобилизации по ту сторону вполне уравновешиваются тем, что в Новороссии мобилизации нет, а значимая часть мужиков уехала в Россию с семьями ещё летом.

Кому смешно смотреть на укровоинов в возрасте, рекомендую посмотреть, как дела в ВСН. Предостаточно людей и 50+, и даже 60+. В том числе среди командиров первой линии. Людей, которым в случае боёв нести максимальную суммарную психофизическую нагрузку. ДНРовский медик, на отчёт которого я часто ссылался, кагбэ подтверждает тот момент, что и в ДНР тоже “второстепенные” направления типа связи и медицины комплектуют “девушками и дедушками”.

Теперь добавьте к этому текущему положению немного перспективы. У нас есть крупные бессмысленные потери под Дебальцево и значимое число дезертиров, рассказывающих о них по всему Донбассу, плюс весьма красноречивый поток гробов. Следовательно, скоро мы с большой вероятностью получим ощутимый кадровый голод. Есть, конечно, добровольцы из России, но они серьезно положения не изменят в плане общей численности.

В рунете принято смеяться над словом “ротация”, а надо бы завидовать. Украинская армия может себе позволить одну часть людей учить, другую – держать на передовой, третью – в тылу, на отдыхе. У ВСН с этим намного хуже.

Особенно плохо с подготовленными кадрами младших офицеров и сержантов, от уровня подготовки которых напрямую зависит текущая смертность на передовой как во время активных действий, так и во время “затишья”. Вменяемых и надёжных младших командиров не так уж много, они тупо живут на передовой, часто почти без отдыха, и заканчивается это всё тем, что в активную фазу боёв люди входят уже изрядно уставшими.

Прошедшее наступление вообще изрядно потрепало кадры “опытных людей”, потому что везде, где разбегались или просто пасовали необстрелянные новички, “старички” впрягались в двойную-тройную-пятерную лямку с соответствующими результатами. То есть за формальный подход к военному строительству расплатились не только жизнями новобранцев, но и жизнями “старичков”, которые потом делали работу убитых и погибали, потому что задача была неподъемной. Кого набирают на место убитых? Отъявленных мародёров, например, о которых пишет Добрый, коим совесть позволяет грабить полуразрушенное Дебальцево.

Второе. Командование и тыл.

Я понимаю, что сейчас все поглощены грызнёй в украинском руководстве и уже позабыли, что происходит в верхах Новороссии. А там, на минуточку, тупо убивают неугодных полевых командиров с санкции или по прямому приказу начальства. Да, я про Бэтмэна. Который на момент своей смерти был вполне себе “обригаженным” начальником штаба 4-й бригады НМ ЛНР. И я не уверен, что очевидная слабость организации НМ ЛНР, которую показало Дебальцево, отрезвит руководство, стремящееся к тотальной централизации власти и военной силы. Реализуют они своё стремление весьма причудливым способом, и есть вероятность, что на фоне тотального самоуспокоения мы получим если не маленькую внутреннюю войну с участием Мозгового или Дрёмова, то, как минимум, их разоружение. Или переформирование с “обригаживанием”, что почти равносильно разоружению.

Тыл в плане снабжения я уже описывал. Всё плохо. По моим данным, мало что изменилось за месяц. Только набежали кучи комиссий и инспекций, проверяющих состояние техники.

- У вас вот эта хрень не работает! Чините!
– Запчастей нет!
– Пишите заявки!
– Писали сто раз. Ноль реакции.
– Ещё пишите!

Тыл в плане мирной жизни постепенно сводится к циклу обеспечения военных. Сфера обслуживания, покрывающая их запросы, арендуемое офицерами жильё плюс всякие мелочи типа такси. Плюс семьи воюющих, плюс те, кто способен как-то кормиться натуральным хозяйством. Всё. Производство и вообще всё, что требует долгоиграющих инвестиций, стоит, потому что никому не охота вкладываться в непойми что. То ли независимая страна, то ли вот-вот засунут обратно в Украину.И кому тогда что будет принадлежать? Донбасс таки превращается в Швейцарию, но это Швейцария века этак 15-го. И, возможно, без бунтов в тылу всё-таки не обойдётся. В том числе – голодных.

Тыл в плане гуманитарки порадовал “прекрасными” новостями – резко усложнилась доставка любой значимой военно-технической помощи ополчению не по каналам “военторга” (ссылка раз и ссылка два). Видимо, “военторг” уверен, что армия, обутая в кирзачи, одетая во “флору” с подсумком на 4 магазина на ремне и экипированная только Р-159 отлично справится со своими задачами. Ну-ну. Надо ли говорить, что волонтёрам противоположной стороны таких препятствий никто не организует.

Резюме – период гуманитарной катастрофы в Донбассе заканчивается. Это был период гуманитарной катастрофы развитого промышленного общества. Начинается период нормального функционирования военного лагеря в режиме “осажденной крепости”. С соответствующими последствиями для мобилизационного ресурса – люди тупо уезжают, устав от войны, которой не видно конца и края. От войны, по результатам которой их могут опять засунуть в Украину.

Кстати да, отдельный демотивирующий солдат момент – это когда после заключения очередного перемирия на тему “сейчас замиримся и впишем вас обратно в Украину” командиры им объясняют, что нет, это всё фигня, бумажки, формальности… “За что воюем-то? Почему Крым достоин быть частью России, а Донбасс, истекающий кровью за это право, – нет? Путин за русских или за бабло?”

Третье. Техника и обучение.

Тут всё, в основном, упирается в кадры и в обеспечение запчастями и соляркой. Кадровые ресурсы, если учитывать убыль, потери и рапорта псж в упомянутом формате “Я ебал такой цирк!”, пополняются _очень_ медленно. Очень не хватает воентехников различных специальностей и профессиональных связистов. Никто не даст достаточно солярки на нормальные совместные учения пехоты и брони. Никто не даст запчастей столько, сколько надо, чтобы техника была к началу наступления в 100% готовности и имела запасы самых необходимых расходников. Так что рассказы о том, что “а вот мы танков захватили столько, что хватит на пару батальонов”… Ездили бы те, которые уже есть! Цифры реальной боеспособности техники я приводил. Максимум – 50% относительно пригодных к бою (“ездит и стреляет из главного калибра”) в начале боёв и 0-10% к концу сражения.

Люди, допропагандировавшиеся до того, что “Армия Новороссии может составить конкуренцию первостатейным армиям Европы”, живут в другом мире. Армия Франции или Германии не оставят нам ни шанса. Половина разбежится, остальные – героически погибнут. Укропов-то давим, только пока люди есть в хоть каких-то количествах и ещё хотят сражаться.

Четвертое. Ситуация на фронте.

Наступать и обороняться – очень разные вещи. Немногочисленное ополчение, в котором был сравнительно высок процент опытных бойцов, очень эффективно оборонялось прошлым летом против армейских частей и нацгвардейцев, впервые в своей жизни вступивших в реальный бой. Активная оборона, ночные вылазки, засады… Всё было прекрасно, пока однажды под Ямполем укропы не доказали очевидное. Артиллерия, танки и пехота, сведенные вместе под единым хоть сколько-нибудь разумным управлением, рулят. Нет современных ПТРК в должном количестве? Отдыхайте в окружении. Как только ВСУ хотя бы немного привыкли к войне, выяснилось, что летом на Донбассе с его ландшафтом танки рулят. И ополчение до прибытия российской армии откатилось к крупным городам и границе.

После этого было перемирие, обригаживание и взрывной рост численности ополчения. Было много мелких боёв и перестрелок на стабильном фронте. Первый не слишком отрицательный боевой опыт дорогого стоит, и он теперь есть у большей части подразделений ВСУ, включенных в ротацию. А наступали на Дебальцево и будут наступать дальше части с резко понизившимся процентом опытных бойцов и командиров, наступать будут на окопавшегося и зарывшего в землю танки и БМП противника, имеющего боевой опыт и сколько-нибудь опытных командиров. Противника, стремящегося как можно лучше подготовиться к боям на низовом уровне командования – установить связь с соседями, создать запасные позиции и т.д. Если не потратить время и силы на создание инфраструктуры ближнего тыла, то вскоре после начала наступления и без того не очень высокий процент исправной техники у ВСН опять резко упадёт, как это было в случае с Дебальцево. И тогда о дальнейшем наступлении можно забыть.

Дебальцево было выдвинутым вперёд плацдармом и потенциальным котлом, выступом, для срезания которого требовалось пройти с боями 20-30 километров по местности без серьёзных водных преград. Посмотрите на карту с текущей линией фронта – где ещё можно срезать настолько же удобный выступ? Нету. Все эти “Завтра пойдём на Мариуполь”, “Завтра пойдём на Славянск”, “Завтра пойдём на Лисичанск” – это всё из области ненаучной фантастики пока что. Обе армии – и ЛНР, и ДНР вынуждены будут наступать клиньями куда большей длины и с куда большей скоростью. И успешно отражать контрудары. На том техническом уровне, на котором провели Дебальцевскую наступательную операцию с плечом для каждой армии всего в 15 км, это невозможно сделать. То есть возможно начать, но кончится такая самонадеянность или отступлением после значимых потерь, или парой котлов. Примеры аналогичной самонадеянности в исполнении РККА после поражений вермахта я уже приводил. Да, укропы – не вермахт в плане подготовки. Но они учатся. Они обрастают опытом боевых действий, современной электроникой, которую им поставляют их союзники. И, к тому же, их тупо больше. При отсутствии непреодолимой разницы в классе подготовки воюющих сторон преимущество численности начинает достаточно сильно рулить. А разницу в классе они вполне могут сократить и сокращают.

Что делать?

Оптимальный вариант для ВСН – сосредоточиться на тренировке подразделений, на небольших местных операциях по улучшению позиций, активной разведке, в том числе агентурной. Если ВСУ атакуют первыми – будет шанс нанести им решительное поражение. Если ВСН в условиях спрямлённой взятием Дебальцево линии фронта попробуют весной провести операцию “на окружение”, она вполне может закончиться разгромом.

Как я уже сказал, укропы проиграли Дебальцево в том числе и из-за тотального исполнения хита “Всё хорошо, прекрасная маркиза” сначала снизу вверх по всей цепочке командования, а потом – сверху вниз, и так в цикле. Будут у нас так же исполнять – проиграем и мы. А исполнять уже, в общем-то, начали. Победители в чине от полковника увешали себя орденами и продолжили в том же духе, что и раньше. Живут в мире бумажных отчётов и бесполезных суровых комиссий.

Что делать нам, простым людям, младшему комсоставу, сержантам и рядовым? Готовиться к худшему, не глядя на бравурные настроения начальства и потоки шапкозакидательской пропаганды в энторнетах. Добывать снаряжение и, главное, средства связи. Учить людей. Постоянно, всё свободное время, пока оно есть. Ну и, конечно, пытаться хоть как-то переломить ситуацию со снабжением техники запчастями и топливом. Иначе – труба.

Весну все ещё может быть как-то просидят в обороне с боями местного значения за улучшение позиций, и то не факт. Но лето без большой драки уж точно не обойдётся.

Да. Вот ещё что. Всем, кто говррит вам – “вы там не нужны, там нужны только военные профессионалы, специалисты” плюньте в глаз жёваной морковкой.

Там нужны те, кому не похуй. Надо будет – научитесь всему необходимому и потом в бою выполните задачу не хуже других.

Такие дела.