Рациональная организация эмоций

Но финал в Сиднее выиграли всё же российские гандболисты. Самое интересное – журналисты потом разглядели грозных скандинавских болельщиков, которые создавали такое мощное давление с трибун, и они оказались самыми обыденными мирными бюргерами, среднестатистическими, не всегда «молодыми и зелёными». «А, неплохо мы гудели, говорите? – так то для пользы дела, чем могли, тем помогли». Они даже удивились, а что, собственно, удивительного, никакой злости, просто глубокая рациональность…

Вспомнилось это в связи с трагедией в Париже. Опять поток удивления «нецивилизованных» – мол, что за психика чёрствая на этом Западе: после одесской трагедии там включают «а? что? где?», как и после гибели людей на Донбассе, а ещё ранее ни ливийские, ни сирийские события, не вызывали такого ажиотажа и сплочённости в проявлении чувств, ни тем более какие-нибудь очередные теракты в Нигерии. А там и не было никакого интереса их проявлять, а здесь, очевидно, есть смысл и резон, так что модные нынче сравнения и упрёки бессмысленны – в этом весь Запад. Манифестаций с участием высочайших лиц не проводил и Буш в 2001 году, а сейчас, очевидно, приспичило – по степени срежиссированности события схожи. В конечном итоге, всё определяет не масштаб трагедии, а её пиар – в зависимости, как режиссёры захотят трагедию использовать.

Из самых эксплуатируемых эмоций, естественно, возмущение. Уже не одну и не две глобальных задачи решено при их грамотной эксплуатации. Лишь за последние годы -американцы едва не начали интервенцию в Сирии, играя на негодовании цивилизованного сообщества после смерти гражданских лиц от химического оружия. После гибели пассажиров малазийского «Бинга» Запад ввёл санкции уже против России как главного виновника трагедии. В обоих случаях не было доказательств, но они с лихвой перекрывались лавиной бушующих эмоций, которые публично демонстрировали политики и которые разогревала кампания негодования в цивилизованных СМИ.

Казалось бы, с такой силой проникаясь трагедиями, западные политикум и общественность на таких нервах, эмоциях и взбудораженности физически не могли бы существовать. Потому большинство трагедий и пропускали мимо. Оставляли только те, которые непосредственно затрагивали западное сообщество. Ведь уже в сентябре, после того, как нидерландцам и всему миру долго показывали достаточно тяжёлые кадры похорон пассажиров малазийского «Боинга», в центре Амстердама решили устроить для желающих «битву томатов» – весёлую акцию в ответ на запрет России на ввоз продуктов питания.

Стоит заметить, далеко не вся даже французская общественность без оговорок и без подозрительности приняли организовываемую явно по заранее определённым лекалам акцию возмущения «Я Шарли». Как бы почтить память жертв согласны, а вот распространяемую якобы через юмор ненависть признать высшей западной ценностью – нет. А ведь миллионный марш единства должен был символизировать единение именно тех, кто акцентировал – убийство карикатуристов есть нападение на свободу слова, а значит – на идеалы Запада. Что как бы поважнее, чем человеческая жизнь.

Естественно, в соответствии с этим и прошла самая массовая акция в истории Франции – за сторонниками второй трактовки всегда более качественные организаторы эмоций: с флагами, шарами, плакатами, огромными карандашами и прикольными надписями, из которых мне запомнилась более всего «Варварам не победить». Не факт, что в таком прочтении смысла акции пребывали абсолютно все зарубежные гости, которые приехали почтить память жертв действий террористов, и которые не попадали в категорию «неварваров».

А ведь и сомнений в «натуральности» массовой истерии было более чем предостаточно: как это – после высочайшей степени террористической угрозы миллионные шествия, причём с политиками самого высокого ранга? С чего это покончил с собой расследовавший теракт комиссар? Как это так ловко удалось скрыться в Сирии гражданской жене одного из террористов, да притом ещё в западных СМИ описывают её передвижения? Это, наверное¸ для того, чтобы просигнализировать сторонникам – столь же искусно театральными должны быть выражаемые толпами эмоции. А насчёт лицемерия – это к Лаврову: его французские СМИ как раз в лицемерии и обвинили, мол, как это тот посмел присутствовать на акции памяти борцов за свободу слова, когда в самой России как раз не обеспечена свобода (западного) слова.      

Впоследствии понял, что означало «евроинтеграционные устремления» организаторов украинского переворота, желания как бы «стать европейской нацией» – это не какие-то там желание западной благоустроенности, жажда европейских ценностей в самом романтическом их понимании. Это рациональная организация извержения эмоций – они должны воздействовать эффективнее, чем при, казалось бы, «натуральных» эмоциях. Попытка – копирование акции возмущения во французской столице, в таком же стиле сварганив слоган: «Я – Волноваха». При этом совершено никого не смущает тот факт, что та же одесская трагедия у контингента, которому надлежит сейчас скорбеть, вызывала неконтролируемые проявления радости, как и по поводу страданий жителей Донбасса: «они заслужили»… Судя по вялой международной поддержке цивилизованных собратьев – не тот, белых европейцев, уровень.