Удивительная мешанина в голове, полуграмотные строчки: «Строим храмы – погибают матери, провоняли ладаном – позабыли просторы Руси», – как можно усмотреть связь в этих «в огороде бузина, в Киеве дядька»? И это о православии, выстроившем, выстрадавшем и сохранившем нашу державную Русь. Это о сотнях тысяч замученных священниках, чья вина – в том, что они разглядели сатанинский облик в “коммиссарах в пыльных шлемах», истреблявших лучших людей в той самой Руси.
Посмотрите, автор бестолковых, но искренних виршей, лучше на лица людей в церкви, особенно детей – светлые, чистые, и лица людей в любом другом месте – сравните и поймете, где свет и правда. А паства носит деньги – носит, действительно, церковники – тоже люди, не ангелы, и есть они должны, дети у них, тоже есть просят. Их работа, весьма тяжелая, на ногах – на службе, рядом с горем, страданием и пороком, и должна она как-то вознаграждаться.
Придите в храм, постойте или посидите там пару часов, взгляните на икону Богоматери, послушайте пение, может, и в вашей дуще отзовется какая-то глухая струна.
Удивительная мешанина в голове, полуграмотные строчки: «Строим храмы – погибают матери, провоняли ладаном – позабыли просторы Руси», – как можно усмотреть связь в этих «в огороде бузина, в Киеве дядька»? И это о православии, выстроившем, выстрадавшем и сохранившем нашу державную Русь. Это о сотнях тысяч замученных священниках, чья вина – в том, что они разглядели сатанинский облик в “коммиссарах в пыльных шлемах», истреблявших лучших людей в той самой Руси.
Посмотрите, автор бестолковых, но искренних виршей, лучше на лица людей в церкви, особенно детей – светлые, чистые, и лица людей в любом другом месте – сравните и поймете, где свет и правда. А паства носит деньги – носит, действительно, церковники – тоже люди, не ангелы, и есть они должны, дети у них, тоже есть просят. Их работа, весьма тяжелая, на ногах – на службе, рядом с горем, страданием и пороком, и должна она как-то вознаграждаться.
Придите в храм, постойте или посидите там пару часов, взгляните на икону Богоматери, послушайте пение, может, и в вашей дуще отзовется какая-то глухая струна.