В.Л. Авагян: Глубокие раны лечить подорожником?
https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/2463552/2463552_300.jpgХотелось бы – кто же спорит? Хотелось бы и видеть со стороны власти какие-то решительные шаги в этом направлении. А по факту – небольшие шажки.
Вот только ничего сразу и само по себе не строится. Ни социализм, ни даже замок на песке – везде надо приложить не только труд, не только волю и солидарность, но и иметь для любого строительства необходимые ресурсы.
А также знать: когда можно начинать выполнять ту или иную операцию. Даже замок на песке нормальные люди не строят в проливной дождь!
Путин всегда сообразовывался с окружающей средой, понимая, что Среда – важный субъект управления. И по мере сил эту среду старался изменить. Будь то Мюнхенская речь в 2007-ом или поправки к Конституции РФ, вынесенные на всенародное голосование.
Кстати, для демонстрирующих сегодня всему миру свою экономическую мощь китайцев одним из главных вопросов проведения в жизнь какого-либо проекта всегда оставался вопрос „когда?”. Что равносильно правильному учёту окружающих обстоятельств, их воздействия на реализуемость проекта.
По-другому – нужно учитывать качество и состояние среды. Иначе путь к провалу проекта обеспечен.
Да, Вазген Липаритович, хотелось бы увидеть провал капитализма в России и замену его на социализм. Очень хотелось бы. Однако люди не зря говорят: всякому овощу своё время.
Время социализма в России подходит. Нужно просто набраться терпения и продолжать работать на осуществление этого проекта.
В глобальном масштабе – иначе пока не получается.
Президент России Владимир Путин поручил Правительству внедрить положительный опыт повышения производительности труда по итогам состоявшейся 19 июня 2020 года встречи с представителями различных отраслей экономики, столкнувшимися с последствиями распространения COVID-19.
В ходе заседания Совета при президенте по стратегическому развитию и национальным проектам вице-премьер Белоусов отметил, что в стране предпринимается уже третья попытка решить вопрос повышения производительности труда.
«Мы создаём платформу с использованием новых всех наших возможностей большую платформу, куда заводим две группы инструментов», — пояснил он.
По его словам, первая составляющая — это инструменты, связанные с внедрением так называемого бережливого производства.
«У нас, в нашей стране, накоплен опыт, есть специально созданная уже сеть консультационных услуг, и, собственно, задача этой сети состоит в том, чтобы обеспечить аккумулирование, обучение и распространение лучших практик в этой области», — отметил Белоусов.
По оценке первого вице-премьера, уже стоит ориентир охватить данными мерами около пяти тысяч крупных предприятий, примерно 10 процентов всех крупных предприятий в стране.
Белоусов указал, что вторая составляющая — это заведение на эту же платформу «тех цифровых средств, которые позволяют кардинально повысить производительность труда за счёт цифровизации».
По его словам, речь может идти в том числе о цифровизации логистики и бэк-офиса компании, цифровизации жизненного цикла изделий, цифровизации бизнес-информации, доступе к маркетплейсам. Сейчас ведутся такие разработки.
Белоусов отметил, что России для перехода к росту экономики необходимо завершить семь крупнейших транспортных проектов на сумму более девяти трлн рублей — более восьми процентов годового ВВП страны. «Их реализация создаст каркас транспортной сети страны, сформирует новые региональные центры роста», — указал первый вице-премьер.
Итак, суммируем: энергосбережение, экономия сырья на производстве, компьютеризация, дорожное строительство. Все эти вещи сами по себе хорошие. Никто не встанет грудью защищать дырявые продуктопроводы, теряющие в никуда сырьё и энергию по неряшливости.
Никто не станет спорить с цифровизацией, которая – часть автоматизации, главного процесса ХХ века. Повышение качества дорог тоже всех обрадует.
Но…
Не оставляет ощущение несоответствия мер проблеме. Меры прикладные – проблема фундаментальная. В основе роста производительности труда лежит востребованность продукта. Это фундаментальный закон экономики, который не обойти ни энергосбережением, ни крохоборством «бережливости», ни цифровизацией, ни дорожной гладью.
Если продукт не востребован, то всё производство бессмысленно, каким бы бережливым ни было, и какими бы гладкими дорогами ни окружалось. Раз оно никакое не востребовано – то какая разница, сэкономит оно на сырье, или нет, удобно вывозить его продукт или неудобно?
Это как с налогами: если доходов ноль, то 99% налогообложения равно 1% налогообложения. Если человек нищий, разорённый, то величина налогового бремени его не касается: он не может заплатить ничего, ни по высокой ставке, ни по низкой, ибо у него ничего нет.
Если продукт востребован, то сама эта востребованность запускает и поиск внутренних резервов производительности труда, и технические новации. И, кстати, подъездные дороги тоже обустраивает – за счёт «заинтересованных лиц».
А безумные «реформы» в РФ сдали все внешние рынки для отечественного производителя, и внутренний рынок тоже потеряли. Пошли навстречу потребителю, организуя ему «максимальный выбор» цены и качества – и забыли, что всякий потребитель (кроме паразитов общества) – вместе с тем и производитель чего-то.
И если у него, как у производителя, нет сбыта – никакая широта выборов на прилавках ему не поможет. Как мёртвому припарка!
Чтобы повысить производительность в РФ, нужно повысить спрос на продукцию РФ. Остальное приложится. А спрос повышают давно и хорошо знакомыми экономической науке средствами:
- Рост доходов населения
- Сдерживание цен [1]
- Протекционизм, защита внутреннего рынка от импорта, все меры, включая и принудительные, импортозамещения.
Если платить людям из месяца в месяц больше и больше, но при этом запретить рост цен, и не пускать импорт на прилавки, что будет?
-Будет дефицит! – говорят либералы.
Не без этого.Сперва обязательно именно он и будет .
Но что есть дефицит? Это повышенный, неудовлетворённый спрос потребителя! Деньги есть, жаждет оплатить – но не находит продукта! Это колоссальное давление на производителя по части повышения производительности труда!
Если у ворот фабрики стоит очередь за продукцией – тогда, исходя из своего прямого интереса, фабрикант начинает изыскивать как внутренние резервы роста производительности (лучше организует процесс производства), так и внешние: закупает и внедряет новое оборудование.
Сейчас на забитом импортом рынке дефицита нет, но мы платим за это не востребованностью отечественного производителя. А это невыносимая цена! На кладбище тоже нет дефицита: покойники ничего не спрашивают. Но вряд ли бездефицитная экономика кладбища, мечта либералов о сбалансированном бюджете (0 доходов, 0 расходов) – идеал правильного хозяйствования.
Невостребованность труда снижает производительность, тут не помогут ни энергосбережение, ни бережливость к сырью, ни компьютеры, ни дороги. Ибо сберегать и цифровать, возить по дорогам – в сущности, нечего. А нечего – потому что незачем.
Если фабрикант обуви в два раза повысит производительность на обувной фабрике, то в итоге будет в два раза больше обуви. В нынешней ситуации для него это только забитые склады, дополнительная головная боль и убытки.
Если в советской экономике (откуда и пришло, нелепо прописавшись в рыночной) понятие производительности труда важно было добыть угля или стали побольше, в качестве самоцели, то…
То в рыночной (почему понятие производительности труда в ней всегда фальшиво) – их надо добывать не побольше, а сколько спрашивают. Зачем, с какой целью самоокупаемому рыночному предприятию наращивать производительность труда шахтёра – если уголь не покупают? Чего предприятию потом делать с горами невостребованного угля?
В советской экономике производство опережало потребление, формировало его. Вначале электрификация (за казённый счёт), а только потом людей учили пользоваться электроприборами. А люди смотрели на новый быт, как коза на новые ворота…
Поэтому в плановой экономике производительность – первичный и наиважнейший фактор.
А в рыночной экономике потребление, спрос первичны, производство сугубо вторично. И потому есть только один способ поднять производство: поднять сперва потребление его продукции. Утром деньги – вечером
стулья!
Можно выстроить прекрасную производственную линию – но она будет только разрушаться, если не отлажен сбыт: куда девать её продукцию, кто покупатель?
Вопрос же не в том, чтобы вырастить побольше помидоров, а в том, куда эти помидоры девать? Как только политика вытеснила (санкциями) с рынка турецкие помидоры – сразу же выросла производительность труда у отечественных овощеводов. Убрали с рынка польские яблоки – и сразу стали расширятся кубанские яблоневые сады…
У современного фермера (и вообще производителя) нет вопросов, чтобы вырастить побольше. У него вопрос – кто купит?
Если спрос хромает, то производить меньше (работать хуже) фермеру выгоднее, дешевле, чем производить больше (повышать производительность).
А стало быть, ему бережливость, цифровизация, дороги – не в коня корм…
[1] Если спекулянты повышают цены параллельно росту номинальных заработков и иных доходов людей, то рост доходов – фиктивный. Это не рост доходов, а путаница с нолями в ценниках, и ничего больше.
Источник.
.
