„Экономика роста” и истоки войны

https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/2290815/2290815_300.jpgВозможности производства не являются константой[1]. Но если мы условно примем локацию в ограниченный период времени (например, время человеческой жизни), то мы получим совершенно очевидное и безусловное ограничение трудовых доходов, выше которых конкретная эпоха не может дать дохода человеку.

Лет через 200-300 – может быть. Но не сейчас. Есть предел трудовой выработки, выше которого на константе существующей производственной базе человек прыгнуть не может. Как нельзя прыгнуть выше потолка или собственных ушей.

Единственной возможностью дальнейшего роста личных доходов при достижения потолка трудовой выработки являются нетрудовые доходы, проще говоря, воровство, аферы, грабёж и мошенничество. То есть в каждый момент времени существует сумма «Х», выше которой труд без мошенничества доходов дать не может.

Но это же не отменяет правила «чем больше денег, тем лучше». Денежные суммы, в отличие от возможностей труда, не имеют пределов возможности.

Если рыночная экономика не растёт – то в ней нет смысла брать кредиты, и нет возможности их оплачивать, даже если их и будут брать. Потому что оплата кредита имеет смысл только тогда, когда живой предпринимательский доход превышает ростовщические проценты.

Есть и смысл, и возможность взять кредит под 20%, если твоя предпринимательская прибыль составляет 50%. А если она сама составляет 20%, то зачем тебе кредит? Получается, что ты отдашь банку всю прибыль с дела – зачем тебе вообще заниматься таким делом, которое лично тебе не приносит никакого дохода?

В нормальном производстве прибыль выше издержек всех видов. Согласитесь, бессмысленно заниматься производством, у которого издержки выше выручки! Следовательно, если производство не растёт, то на новый цикл производства у предприятия есть собственные деньги, ему не нужен кредит.

https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/2290604/2290604_300.jpgЕсли я произвожу тонну колбасы, трачу на производство 100 тыс. рублей, а после продажи выручаю 120 тыс рублей, то у меня есть 100 тысяч на запуск нового цикла, плюс 20 – чистой прибыли. И возникает вопрос: а зачем мне брать кредит? Деньги на новый цикл у меня есть, прибыль тоже собственная, следовательно, мне вообще не нужен банк.

Банк может быть востребован только в одном случае: если я открываю новое производство или расширяю старое. Если я хочу произвести в новом цикле 2 тонны колбас, то моих 120 тыс мне не хватит.

Значит, чтобы жила экономика, основанная на кредитах, производство должно постоянно расти. Как только оно достигло потолка и перестало расти – схлопывается вся схема кредитно-денежных отношений.

Если спрос на колбасы выполнен, и больше колбас людям просто не нужно – то предприятие выходит на простое повторение цикла и избавляется от банковской зависимости. Наша прибыль больше затрат, значит, мы легко повторим цикл из собственной выручки, разделив её на издержки перезапуска и собственную прибыль.

По-человечески это очень просто и понятно: ну нельзя же есть бесконечное множество колбасы! Её может не хватать до какого-то уровня, а потом её становится вдоволь, и делать её больше – просто бессмысленно.

Но для капитализма такой потолок потребления – смертный приговор. Вылетает вся рентная его составляющая, ради которой он и громоздился на планете.

+++

Это делает капитализм очень зависимым от притока внешних ресурсов, в чём и заключается секрет его гипер-агрессивности. Как растение получает воду? После полива вода поступает в корневую систему, затем по капиллярам поднимается наверх, и так – до самых верхних листочков. Если почва пересохла, полива нет, то влаги нет в корнях, а нет их в корнях – нечего поднимать и по капиллярам наверх!

Нечто подобное мы встречаем в рыночном обществе Запада. Постоянно должны вливаться новые ресурсы, откуда-то извне (из колоний, например) – чтобы низы увеличивали потребление, а через это по кредитно-рентным капиллярам идёт содержание и верхам.

Допустим, такую систему, как экономика США, замкнуло, и в неё не поступают ресурсы извне. Потребление низов стабилизируется на том, что сами низы в состоянии для себя выработать. Нет роста потребления – нет и роста производства. А нет роста производства – не нужны банковские, и вообще ростовщические кредиты!

Растение работает как насос, но не как генератор влаги. Само из себя оно воду не вырабатывает. Точно так же и капитализм работает как пожиратель окружающих сред (от природной до социальной), но не как их источник.

Как только в такую систему, как США, перестает поступать допинг внешнего грабежа и мошенничества, там разрушаются все отношения между звеньями общества. Производство достигает «удовлетворительного уровня» и его рост прекращается. Оно циркулирует в режиме повтора – и ему не нужны банковские кредиты. Свои издержки вне режима роста производство покрывает из своей собственной прибыли.

Это означает, что всё, выше фундамента, все политические, экономические, социальные надстройки США рушатся. Режим т.н. «демократии» прекращает существовать. Верхи не нужны низам – поскольку низы сами себя обслуживают в горизонтальном режиме и не растлеваются подачками от доли в грабеже планеты. Низы не нужны верхам, потому что замкнулись в производственных циклах, и ничего не передают наверх.

+++

Они ведь там, в т.н. «развитых странах», как привыкли жить? Привыкли, что выпекли одну булочку, а кушают две. Для обеспечения этого где-то, во исполнение законов сохранения вещества и энергии, кто-то, выпекший две булочки, должен съедать одну.

А теперь получается: кто не работает – тот вообще не ест (смывает в смерть всю «финансовую элиту»). А кто работает – то ест ровно столько, на сколько наработал. Выпек одну булочку – одну и съел. А где моя вторая? А твоя вторая – у того, кто её выпек! Раньше-то она от него тебе уходила, а теперь у него остаётся…

Естественно, такой подход не нравится в т.н. «развитых странах Запада» ни верхам, ни низам. Паразитарные надстройки западного общества он попросту ликвидирует. А потребление низов – существенно снижает.

Отсюда и возникает «консенсус» их общества, который, по сути, всего лишь сговор в шайке грабителей. Если банкир не получит своих миллиардов, то и сидящий у банкиров на подсосе тунеядец не получит своего грошового «пособия». А хочешь жить, как жил – поддерживай агрессию, прессинг на внешний мир, потому что – не давит пресс, не будет и масла.

+++

«Экономика роста» выстроена на безумном предположении, что потребление будет расти всегда, до бесконечности. А оно так расти не должно (вопросы экологии), да и не может (вопросы здравого смысла). Плохо, когда колбасы не хватает; но не может же быть бесконечного спроса на колбасу (как и на любой иной продукт)!

Это же безумие – перерабатывать и человечество и планету на бесконечный рост потребления кучки «избранных»… Ведь в итоге не останется ни людей, ни почвы, ни воды, ни даже камня!

А как только спрос стабилизируется – вслед за ним стабилизируется и предложение, и «карусель» капиталистических финансов остановится. Как и любая карусель, которую не подталкивают извне.

Понятно, что колониальные народы не хотят жить плохо и невыносимо – чтобы в т.н. «развитых странах» потребляли всё больше и больше, до бесконечности. Понятно, что колониальные народы не хотят отдавать всё хорошее в метрополию, и забирать из метрополии всё плохое, такой «обмен» их совершенно не устраивается.

Никому не хочется жить в аду, тем более с единственной целью: чтобы где-то чужие тебе люди жили, как в раю.

Чудовищный диспаритет уровня жизни, вызванный запредельно-неэквивалентным обменом, уже привёл к масштабной диффузии: бедные народы поодиночке, в режиме миграции, но массово и масштабно пробираются на «халяву» к богатым (и вымирающим) народам. Народы ведут и антиколониальную борьбу, пытаясь выставить вон транснациональные корпорции и их марионеточные правительства, компрадорские «элиты» предателей и паразитов.

В сущности, весь мир поделился на 10% оплачиваемых щедро без труда и 90% трудящихся без оплаты.

При этом (вот ведь засада!) 10% супер-потребителей не могут остановиться на достигнутом супер-уровне потребления. Им, чтобы не рухнула система, нужно год от года его наращивать и наращивать.

Так-то по-человечески, кажется, ну чего проще? Сказать – «всё, хватит, я и так уже обожрался до инфаркта, не нужно мне сверх имеющегося! Пусть другие попользуются».

Но эта простота в условиях рыночного капитализма оказывается недопустимой. Остановившийся велосипед или мотоцикл падают набок, акула, перестав плыть, не может и дышать. Если экономика американского типа перестала расти – в ней начинаются как гуманитарные, так и технологические катастрофы по «принципу домино»:

Не потребляют больше – не производят больше – не берут больше кредитов – стали не нужны банки – рухнула политическая система, и т.п.

Выйти из кризиса, подобного «Великой Депрессии» в США, капитализм может только одним способом: мощнейшим внешним вливанием новых энергий и ресурсов, мощнейшим допингом, инъекцией роста извне.

Или так – или всему конец.

+++

Капитализм создан зарабатывать, хочет зарабатывать – но это полбеды. Гораздо хуже то, что капитализм не может остановиться в росте доходности. Он вынужден постоянно наращивать доходность – иначе все его вложения пропадут, а год, в которой не заработано больше, будет считаться пропащим годом.

Так формируется наркотическая зависимость от роста доходности вложений. Для зрелой рыночной системы рост корпоративных доходов уже не удовольствие, а медицинская необходимость. Если она перестанет вовлекать новые источники сырья и поглощать новые рынки, её саму поглотят. Это бег, в котором остановиться уже нельзя. Или вперёд – или в гроб. Или победа за победой – или погребение с забвением.

Корпорация наращивает доходы – или умирает. Счёт обанкротившимся фирмам и корпорациям давно потерян. Если считать социальную среду чем-то единым, то в условиях рыночных отношений социальная среда жрёт саму себя, питается кусками себя. Одни банкротятся, другие за счёт этого раздуваются до невообразимых гомерических размеров.

+++

Этот мир – не только плохое, но и очень голодное место. В нём постоянный острейший дефицит всех ресурсов, постоянная борьба за привлечение каких-то допингов роста извне. Чтобы получать год от года всё больше – нужно или больше колоний, или больше прессовать рабов в колониях. Нужно расширять своё рабовладение или вширь, покоряя новые страны, или вглубь, отбирая у парий последнее, вышибая у нищих их последний грошик.

Зрелый рынок с его инстинктом вечного, ненасытного голода корпораций – делает сразу и то, и другое. Он расширяет географию экспансии и усиливает давление на покорных.

Чтобы было больше масла – надо больше прессов и сильнее отжимать оливки в каждом из прессов. Значит, приветствуется как рост количества, так и рост давления в жомах.

А что забыто в этой логике Запада?

А то, что кроме пресса для масла нужны ведь ещё и оливки (или семечки). Существует предел выжимания, после которого уже не выжмешь ни капли, хоть новый пресс включи, хоть старый усиливай.

Той маслиной, из которой капитализм выжимает своё масло – выступает, во-первых, сама планета Земля, с её очень ограниченными литосферой, геосферой, биосферой, уязвимой ноосферой. Во-вторых, маслиной отжима является человечество. Чтобы отжать человечество, как лимон, максимально – нужно:

1). Лишить основную массу людей всех текущих благ, оставив только миску тюремной баланды, да и то не для всех, а только для тех, кто нужен корпорациям в рабах.

2). Лишить основную массу людей всяких перспектив на лучшее будущее, потому что все они затратны, и снижают прибыль корпораций. Дома людям строить – затраты, образование давать – затраты, пенсии платить – затраты, и так за что ни возьмись. Бесплатной бывает только перспектива ухудшения. Если лечиться, то это лекарства, лекарства – затраты, а не лечишься – нет затрат!

3). Лишить основную массу людей всех достижений прошлого, по причине затратности поддержания всякой культуры и памяти. Отсутствие музея, библиотеки, клуба, книгоиздания – бесплатны. А начни печатать книги или музеи открывать – это же расходы, расходы, расходы!

+++

И корпорации не то, что не хотят – они уже не могут остановиться. Не будем думать о людях плохо: может быть, они очень даже хотели бы сбросить темп, и сами устали от вечного, полного стрессами, бега за сверх-доходностью! Но они не могут – потому что всякая остановка роста потребления привилегированных наций обрушит и политическую, и экономическую, и социальную иерархии капитализма.

Они уже и сами не знают, зачем они выжимают из периферийных стран столько «масла», им, по-человечески, столько и не нужно – но машина их по-человечески не спрашивает.

Машина рынка есть машина максимизации прибыли. Как и всякая машина, она не задаётся вопросом – зачем? У неё есть алгоритм, как у мясорубки. И пока её не выключили – она будет рубить мясо, пока есть мясо, а кончится мясо – будет рубить воздух…

Снижение доходности корпорации вызовет отток капитала в ту корпорацию, у которой доходность выше. А это не только экономическое банкротство, но и крах политического влияния, потеря «начальственного» места в жестоком и страшном обществе конкуренции!

Никто же не хочет падать в яму забвения и презрения с вершин финансового и политического Олимпа, где власть банкира – едва ли меньше власти олимпийских божеств над жизнью и смертью древних греков.

+++

А к чему приведёт бесконечно возрастающий нажим? К перелому. У разной конструкции разная степень прочности, но никакая балка не может быть бесконечно прочна. Обязательно есть какой-то предел усилий, после которого балка переломится.

Капитализм, наращивая своё давление по выжиманию прибыли, обречён на войны с неизбежностью. Где-то обязательно наступает тот предел, за которым давление становится невыносимым, после чего следует треск перелома и столкновение вооружённых людей.

Если докапиталистические войны были делом хулиганства сильных озорников, свершались от избытка сил и буйства нрава у короля, не имели в себе фактора необходимости, и были частью произвола – то капиталистические войны противоположны им.

Прежде всего, война при капитализме лишена произвольности, добровольности, её не объявляют – в неё сползают. Её никто не хочет – и тем не менее она обречена случится. По той простой причине, что одна сторона не может остановить давления, а другая не может уже возрастающее давление выдерживать.

Капиталистические войны лишены рыцарского задора, они унылые и вымороченные, как скотобойни, весьма прозаичные и даже – при всём ужасе массового истребления – скучные в своей бухгалтерской причине. Люди идут на них без всякого желания, просто по необходимости, вытекающей из природы капиталистических отношений.

Кайзер Вильгельм II, чокнутый упырь, имел свободу выбора: объявлять войну кузену Никки, или не объявлять. А Япония в 1941 году такого выбора уже не имела: США и Англия оставили её без нефти. И Япония поняла, что без топлива всё равно загнётся, а взять его без войны – неоткуда…

Тем более никакого выбора нет у США сегодня. Их войны – не удальство правящих хулиганов, а вменённая им обязанность. Ни Обама, ни Трамп, ни другие полудурки американского имперского истеблишмента не выглядят кровожадными.

Да дело-то вообще не в них!

Как бы плохо ни жила царская Россия – крестьянин в ней кормил сам себя. Как умел, как получалось – но без внешней подкачки. А потому была и возможность не воевать – если не хочется.

Но современный западный человек – это продукт ВАМПИРИЧЕСКОЙ системы. А потому хочется ему воевать или не хочется – его никто не спрашивает. Без притока ресурсов извне – он просто сдохнет в рамках «Великой Депрессии», не умея сам себя содержать без «донорских органов».

И это путь в никуда – потому что внешние ресурсы, в отличие от аппетитов финансовой мафии – отнюдь не безграничны. Планета истощается и уже истощена до предела.

Вампирическая система будет или убита донором (оптимистический вариант) или, дожрав донора, сама умрёт на его костях от голода.

Потому демонтаж капитализма – это вопрос выживания как человеческой цивилизации, так и биологического вида «человек разумный».