Красный шаман. Жизнь и судьба «якутского Ломоносова»

Потомок шаманов

Мальчика, родившегося 11 ноября 1893 года в родовом аласе Дэлбэрийбит Таттинского улуса Якутской области, нарекли Платоном — в честь святого мученика и родного дяди. «Перефразируя известные слова Ломоносова, о нём можно сказать: «Может собственных Платонов якутская земля рождать», — писал историк Вадим Эрлихман. Вообще в судьбах Ломоносова и Ойунского немало общего. Можно даже сказать, что Ойунский — это якутский Ломоносов.

Уже в детстве Платон Слепцов (это его родовая фамилия) проявил себя как одарённый олонхосут. Так в Якутии называли певцов-импровизаторов, исполнителей олонхо — героического эпоса народа саха. Происходил Слепцов из шаманского рода. Даже став убеждённым большевиком, сохранил уважение к вере своего народа. Он и сам стал шаманом, духовным лидером, — но современным, прогрессивным, красным.

При помощи родственников и соседей Платон поступил в четырёхклассное училище Якутска, позже — в Якутскую учительскую семинарию, которую окончил в 1917 году. Здесь он впервые попробовал себя в литературе — публиковался в рукописном журнале «Юность». Здесь же в 1917 году познакомился с революционером Минеем Губельманом (Емельяном Ярославским).

Глава советской Якутии

В 1917—1918 годах Слепцов, вступив в партию большевиков, принимал участие в революционных событиях. Когда Временное Сибирское правительство учредило Сибирскую республику, Слепцова выслали за пределы Якутии. Вернуться он смог только после падения Колчака и восстановления советской власти. В 1921—1923 годах работал председателем Губревкома, председателем Совнаркома, председателем ЦИКа Якутской АССР — другими словами, занимал высший пост в республике. Главой красной Якутии Ойунский стал в возрасте 28 лет.

Именно Ойунский и его соратники — Максим Аммосов, Исидор Барахов — добились для Якутии автономного статуса. Из письма Слепцова от 21 сентября 1917 года: «Если не теперь добиваться самоопределения и автономности в деле национального возрождения и самотворчества, то когда будем их добиваться?» Письмо от 13 октября того же года: «Нам необходима автономия территориально-национальная и культурная, полная вплоть до федеративного устройства». В 1921 году на совещании Сибирского бюро ЦК РКП(б) в Омске Ойунский выступил за автономию Якутии, подчеркнув: «Дело возрождения якутской нации необходимо приобщить к делу братского сотрудничества разных свободных национальностей в одной семье федеративного строя». 27 апреля 1922 года президиум ВЦИК издал декрет об образовании Якутской АССР. Теперь Якутия смогла взаимодействовать с органами власти РСФСР и впоследствии СССР напрямую, минуя Иркутск.

В первые годы автономии во многом благодаря политике Ойунского и его коллег не было серьёзных гонений на религию и преследований национальной интеллигенции. «Тактикой примирения и амнистий [Ойунский]избавил свой народ от многих драматических событий», — говорится в книге Владимира Пестерева «История Якутии в лицах».

С 1923 года Ойунский — член ЦИК СССР, в 1928—1931 годах — нарком просвещения и здравоохранения Якутии.

Писатель и филолог

Для якутской литературы писатель, филолог, этнограф Ойунский, соединивший её фольклорно-мифологические начала с современной культурой, прежде всего русской, стал сразу всем — от Гомера до Маяковского. Олег Сидоров, биограф Ойунского, считает, что его произведения не только не устарели, но нуждаются в новом осмыслении: «Он заложил некие коды, тайны в своих произведениях, которые предстоит ещё отгадать».

Ойунский писал стихи — лирические и революционные, песни олонхо, рассказы, повести, драмы. Переводил на якутский «Интернационал» и Горького, Пушкина и Жуковского, Гёте и Петёфи. Публиковал работы по якутской сказке и стихосложению, этнографии, истории… Впервые перенёс на бумагу циклы песен олонхо «Нюргун Боотур Стремительный» и «Прекрасная Туйарыма Куо». По словам этнографа Бориса Шишло, Ойунский реконструировал «мифический реализм прародины якутов».

Уже в первые революционные годы Ойунский начал философскую драматическую поэму «Красный Шаман». Прототипом заглавного героя стал Николай Протасов — знаменитый в Якутии певец и врачеватель, который первым публично отрёкся от шаманства. Отдельным изданием поэма вышла в 1925 году, вскоре была переведена на русский и замечена Максимом Горьким. Что касается Протасова, то он в 1934 году покончил с собой.

Именно в период работы над «Красным Шаманом» Слепцов официально стал Ойунским. Новую фамилию он образовал от слов «ойуун» (шаман) и «уус» (род). Возможно, одной из причин перемены фамилии было несогласие Ойунского с начатой советской властью борьбой против шаманов и шаманизма. Признавая официальную антирелигиозную политику, Ойунский всё-таки не был воинствующим атеистом. Он стремился примирить старое с новым, идеи якутского национального возрождения — с коммунизмом.

«Потомок шамана-ойуна не только не отрёкся от своего „старорежимного« происхождения, но и гордился им, что заставило его сменить родовую фамилию „Слепцов« на псевдоним „Ойунский«. Это тоже глубоко символично: в фольклоре народов Севера обретение шаманом тайного знания сравнивается с прозрением, преодолением духовной слепоты. В том же фольклоре для общения с духами Верхнего мира шаман поднимается по радуге — „небесному мосту« — и сам становится мостом между мирами. Эту роль моста, соединяющего людей, страны, культуры, Ойунский считал общей в призвании шамана и поэта. В годы, когда шаманов, как и других „служителей культа«, всем скопом причисляли к врагам народа, противникам советской власти, он в своей знаменитой поэме-олонхо доказывал, что шаман может быть „красным«, сторонником перемен и борцом за народное счастье», — пишет Вадим Эрлихман.

Возглавив Совет по якутской письменности, Ойунский внёс огромный вклад в совершенствование якутского письма, норм орфографии и пунктуации. В 1934 году его избрали главой Союза писателей Якутии, ещё через год Ойунский создал и возглавил Институт языка и культуры — первое научное учреждение Якутии. Сотрудники института собирали песни олонхо, изучали якутский язык, составляли учебники и хрестоматии. Сам Ойунский защитил в Москве диссертацию и составил «Русско-якутский орфографический словарь».

В 1960-х канадский писатель и учёный Фарли Моуэт, посетив Якутск, с удивлением отметил: в городе каждый год выходит 30−50 оригинальных книг местных авторов. Большинство художников, писателей, учёных — якуты, эвенки и юкагиры. «Не могу себе представить даже отдалённо сопоставимую картину в Америке», — признавал Моуэт в книге The Siberians. В этом, безусловно, очевиден вклад Ойунского. Но многих результатов своего труда он, к сожалению, увидеть не успел.

Бессмертный человек

В конце 1937 года Ойунского избрали депутатом Верховного Совета СССР от Якутии. Уехав на первую сессию, домой он не вернулся: в феврале 1938 года Ойунского арестовали на обратном пути, в Иркутске. Его обвинили в руководстве националистической контрреволюционной организацией «Саха-Омук», которая готовила свержение советской власти в Якутии и передачу республики под протекторат Японии. Ойунский то признавал себя виновным, то отказывался от показаний, то объявлял голодовку… «В марте 1939 года супруге Акулине Николаевне разрешили встретиться с ним. Ойунский, измученный допросами и болезнью, произнесёт слова, запомнившиеся жене на долгие годы…: «Торуом, запомни, Ойунский — бессмертный человек», — пишет Олег Сидоров в биографии Ойунского, вышедшей в серии «Жизнь замечательных людей» издательства «Молодая гвардия» в 2016 году («торуом» — ласковое обращение: «дружочек»).

До суда Ойунский не дожил — умер 31 октября 1939 года от туберкулёза в тюремной больнице Якутска. Где он похоронен — неизвестно до сих пор.

Имя Ойунского надолго оказалось под запретом. Лишь после его посмертной реабилитации театральный сезон 1958 года открылся в Якутске «Красным Шаманом». С 1966 года в Якутии вручается премия имени Ойунского за достижения в литературе, искусстве, архитектуре.

«Наша история в том, чтобы свою литературу сделать общечеловеческим достоянием», — писал Ойунский ещё в 1917 году. В 2005 году ЮНЕСКО внесла олонхо во Всемирный список нематериального культурного наследия человечества.