Владимир Павленко. Равнодействующие геополитических треугольников в мотивации ошибок
Чем мы обязаны бенефису «вторых лиц» на азиатских саммитах?
Констатация весьма тревожных тенденций, связанных с теми «игрищами», что затеяны вокруг темы Курил, не отменяет вопроса «Почему?». Почему именно сейчас, в этот самый момент, данная тема вдруг стала обсуждаться после продолжительного затишья? Ведь хорошо известно, что вопрос «долгоиграющий». И «подарить» Курилы Японии еще Ельцин, видимо, с неизменного похмелья, как-то пообещал «другу Рю» — премьеру Рютаро Хасимото.
Помимо «внутриполитических» версий, активизирующих «поиски» на японском направлении по мере накопления американских санкций, под которые теперь может угодить уже и Microsoft с его фактической монополией на российском рынке программного обеспечения, а «элитам» Белокаменной нужен еще и новый «ковчег» для вывоза «заработанного», существуют и внешние мотивации.
Первая, лежащая на поверхности, безусловно, связана с Китаем, а также с Британией. Японский премьер Синдзо Абэ недавно побывал в Пекине с визитом, о чем приходилось упоминать. Насколько те переговоры удались на самом деле, гадать можно долго, но около 50 подписанных соглашений в торгово-экономической сфере так и не побудили лидеров двух стран высказаться об итогах в превосходных тонах. Максимум позитива — это формулировка о «движении от конфронтации к сосуществованию». Надо понимать, что отношения КНР и Японии отягощены «своим» территориальным конфликтом — вокруг островов Сенкаку (в китайском прочтении Дяоюйдао), которые находятся под японским управлением, но Китай, как, к слову, и Тайвань, считает их своими.
При чем здесь Британия? При том, что именно Токио, пытаясь сохранить Транстихоокеанское партнерство (ТТП) после выхода из него Вашингтона, отчаянно лоббирует присоединение к нему Британии, несмотря на то, что это отнюдь не тихоокеанская и в целом не восточная страна. Тем самым определенные очертания начинает приобретать альянс двух «непотопляемых» авианосцев на крайнем Западе и Дальнем Востоке Евразийского континента.
И поскольку нельзя не видеть связанных с этим угроз, Москву, отношения которой с Лондоном находятся ниже точки замерзания, беспокоит многократно провозглашенная с обеих сторон «золотая эра» еще и в британо-китайских отношениях. Треугольник Лондон — Пекин — Токио для нашей страны очень нежелательная конфигурация, и возможно, что она даже хуже прямой военно-политической конфронтации с Вашингтоном, который, являясь союзником Британии и Японии, от этой конфигурации тоже отстоит не так, чтобы очень далеко.
На этот фактор опять же, безусловно, наслаиваются и очень интенсивные консультации между США и Китаем, которые идут весь ноябрь, начиная с состоявшегося 1 числа этого месяца звонка Дональда Трампа Си Цзиньпину. Поэтому теоретически зондаж ситуации на японском направлении с помощью темы Курил объяснить было бы можно. На практике принять его нельзя, невозможно и недопустимо, особенно учитывая то обстоятельство, что для зондажа (если это зондаж, а не подготовка к сдаче, в чем уверенности нет) можно было бы отыскать и менее болезненную для российского общественного мнения повестку.
Например, совместную борьбу с Парижским соглашением, которое бьет по интересам стремительно переходящей на угольное топливо Японии даже сильнее, чем по интересам России. Хотя здесь мы опять натыкаемся на эпическое противоречие национальных интересов нашей страны, заключающихся в промышленной реиндустриализации, корпоративным интересам так называемых «элит», ратующих под ширмой «борьбы с глобальными изменениями климата» за собственный карман, имея в виду участие в международных распилах и откатах пресловутого «климатического процесса».
На второй потенциальный мотив предпринимаемых Москвой попыток договориться с Токио обращает внимание интересный момент, не нашедший пока достойного отражения в политической аналитике. Это неожиданный выход на передовые позиции «вторых лиц», принявших самое активное и деятельное участие в серии саммитов и форумов, которые прошли в последнее время в АТР. Речь идет о сингапурской встрече участников АСЕАН — между собой и во внушительном перечне расширенных форматов, а также о комплексе мероприятий вокруг 26-й неформальной встречи АТЭС, которые прошли в Порт-Морсби (Папуа — Новая Гвинея).
Китайский и российский премьеры Ли Кэцян и Дмитрий Медведев, а также вице-президент США Майкл Пенс своим участием даже несколько затмили «первых лиц», а сами первые, за исключением Д. Трампа, совсем не гнушались не только «встреч на ногах», но и более плотных двусторонних контактов: Владимир Путин и Ли Кэцян, Си Цзиньпин — Дмитрий Медведев (дважды), Путин — Пенс. В китайско-американских консультациях дополнительно проявила себя еще и «тяжелая артиллерия» в лице международных авторитетов Ян Цзечи и Генри Киссинджера.
Возможно, между Путиным и Цзиньпином идет тактическое маневрирование, чтобы не оказаться «в тени» друг друга и не мешать первому из них солировать в Сингапуре, а второму на встрече АТЭС. Не исключено также, что такое разделение ролей возникло стихийно, хотя трудно представить, чтобы вояж Д. Медведева по маршруту Китай — Италия — Юго-Восточная Азия оказался ситуативно-спонтанным.
Пока непонятно, получит ли эта тенденция продолжение и будет ли расширен список встреч. Но факты — вещь упрямая: произошедшее в Пекине, Сингапуре и Порте-Морсби нуждается в осмыслении. Именно в осмыслении, а не в импульсивной реакции бесплодных попыток «вышибить клин клином», которая обнаружила себя в контексте российско-японского диалога.
Уступая давлению и загоняя себя в ситуацию цугцванга, которой на самом деле не наблюдается, если не брать в расчет субъективных страхов, комплексов и интересов коррумпированной части российских «элит», положительной динамики не получишь. Ведь на самом деле это у С. Абэ на кону стоят его личная репутация и пресловутое «место в истории», которые зависят от внешних дел. Владимир Путин, в отличие от него, куда сильнее, особенно сейчас, привязан к внутренней повестке, разворот которой для него значительно важнее внешних спецэффектов. Конечно, если не совершать на этом поприще фатальных ошибок.
Словом, «большим», по-настоящему глобальным остается только один треугольник — Москва — Пекин — Вашингтон. И поскольку приближающийся саммит «Группы двадцати» в Буэнос-Айресе станет площадкой для уже обнародованных двусторонних встреч всех лидеров этого треугольника, не считая разного рода «побочных» форматов, представляется важным дождаться 1 декабря, не опережая события и не ослабляя собственных позиций в стремлении их улучшить. Неизвестно ведь, куда выведет «кривая» равнодействующей этих трех судьбоносных встреч в аргентинской столице.
