Глобальный удар: медленно и печально.
В ночь с 13 на 14 апреля по Сирии был нанесен ракетный удар, в котором, по разным источникам, было применено от 103 до 110 ракет. Вероятно, выпущено было 110, но семь ракет вышли из строя по техническим причинам, что соответствует коэффициенту надежности 94 процента и считается приемлемым для данного класса оружия.
Удар наносила коалиционная воздушно-морская группировка. Ее морская компонента была представлена ракетным крейсером типа «Тикондерога» CG-61 Monterey и эсминцем УРО «Орли Берк» DDG-58 Laboon. Воздушная компонента оказалась более разнообразной: американские стратегические бомбардировщики В-1В, применявшие управляемые бомбы GBU-38, истребители F-15 и F-16 с ракетами «воздух-земля», возможно, AGM-158. Британцы выставили четыре истребителя-бомбардировщика «Торнадо», применивших Storm Shadow/SKALP. В ударе якобы принимали участие и французы, но этого никто не заметил.
Неожиданная статистика
Состав сил, привлеченных к удару, позволяет, пусть грубо, оценить вероятный наряд средств поражения. С крейсера и эсминца могли стартовать от 50 до 60 КР «Томагавк». Британцы помогли Штатам своими восемью «Скальпами». Остальное (52–62 единицы) – GBU-38 и AGM-158.
“Если воевать «на земле» нечем, никакие бесконтактные методы не помогут достичь политических целей войны”
Остановимся на характеристиках этого оружия, обратив внимание на его систему наведения, определяющую эффективность применения и возможность противодействия средствами РЭБ. КР «Томагавк» новейшей модификации имеет в качестве основной систему наведения на маршевом участке, использующую данные космического местоопределения NAVSTAR. На конечном – тепловизионную в сочетании с корреляционной. Ее боевая часть существенно уменьшена в сравнении с более ранними модификациями – около 300 килограммов. Ракета AGM-158 (JASSM) в наиболее совершенной модификации – JASSM-ER имеет дальность стрельбы тысячу километров и на маршевом участке идет также по данным NAVSTAR, используя на конечном отрезке тепловизионную ГСН. Ее проникающая боевая часть весит 450 килограммов. GBU-38 – стандартная бомба свободного падения, оснащенная комплектом JDAM стоимостью 35 тысяч долларов. Соответственно ее система наведения работает по данным все того же NAVSTAR. Некоторое исключение – британская Storm Shadow/SKALP, использующая на маршевом участке полета корреляционную по местности систему управления «Терком», а на конечном – тепловизионную ГСН. Она имеет дальность стрельбы 250 километров и боевую часть весом 450 килограммов. Следует обратить внимание, что все эти ракеты и управляемые бомбы дозвуковые. Ракеты идут на марше на малых высотах – над равниной до 50 метров, в холмисто-горной местности, характерной для Сирии в местах выбранных целей, – до 100 метров. Управляемые бомбы GBU-38 движутся с больших высот по баллистической траектории, не маневрируя, если не считать коррекцию для точного попадания в цель.
По сообщениям нашего МО, средствами ПВО Сирии была уничтожена 71 ракета из 103, вошедших в воздушное пространство страны. Эффективность ПВО исключительная – 69 процентов. Этого никто не ожидал, за исключением некоторых российских экспертов, предсказывавших возможность уничтожения от 30–40 до 50–60 ракет из предполагаемого залпа 60–90 ракет (к такому выводу они приходили из опыта отражения израильских ударов). Масштаб разрушений и потери среди личного состава и мирного населения, а это всего трое раненых, дают основания предполагать, что из оставшихся 32 ракет большая часть также не дошла до целей. Вероятно, уклонение от них было значительным. То есть можно предполагать, что целей достигли от 10 до 15 ракет.
Боевитые современницы Брежнева
Какими же средствами был достигнут такой результат противодействия? МО РФ заявило, что удар отражался старыми советскими средствами ПВО: С-125, С-200, «Бук» (очевидно, первых экспортных модификаций), «Квадрат» и «Оса-МЭ». Естественно, были задействованы и различные образцы малокалиберной зенитной артиллерии и пулеметов. То есть современные средства ПВО не использовались.
«Томагавки» в предшествующих войнах демонстрировали исключительно высокую боевую устойчивость при воздействии подобных систем ПВО. Потери не превышали 20 процентов от залпа в самых неблагоприятных для атакующего условиях, а вероятность дохода до целей прорвавшихся превышала 90 процентов. Что же произошло в Сирии?
Для ответа на этот вопрос обратим внимание на некоторые важные детали. Прежде всего продолжительность удара была очень большой – около полутора часов. Это означает, что поток целей в систему ПВО был исключительно низкой интенсивности: ракеты входили в зону поражения малыми группами от двух-трех до четырех – шести ракет или даже одиночно, вероятно, с интервалами между ними больше времени цикла стрельбы средств ПВО (30–40 секунд). Это позволило последовательно обстреливать одиночные цели, уничтожая их по мере входа в зону поражения.
Другим важным фактором стало явное отсутствие эффективного прикрытия ракетного залпа средствами РЭБ. В итоге ракеты обстреливались средствами ПВО фактически без помех. К такому выводу можно прийти из анализа результата – 69 процентов, что соответствует средней полигонной вероятности уничтожения КР двухракетными залпами тех огневых средств, которые применяла Сирия. Констатируем: удар был организован из рук вон плохо. В оправдание коалиции можно сказать, что ранее подобные атаки (например в Ливии) имели сокрушительный эффект. Так что были еще причины, определившие такую результативность ПВО.
Прежде всего обращает на себя внимание особо подчеркнутая генерал-полковником Сергеем Рудским («Победа перехватом») качественная подготовка личного состава сирийской ПВО, что было достигнуто благодаря российским советникам. Это важный фактор, но в Югославии военнослужащие ПВО также были профессионалами. Тем не менее результативность их работы оказалась куда меньшей.
Воздушная подсказка?
Стоит вспомнить об информации, которая осталась почти незамеченной: в Сирии видели российский самолет ДРЛО А-50. Что он дает, включаясь в систему радиолокационного наблюдения ПВО?
 |
| Фото: nayn.co |
Для ответа на этот вопрос сначала обратимся к временным показателям, определяющим возможность перехвата низколетящих целей без такого самолета. Радиолокационное поле контроля воздушного пространства, построенное на наземных РЛС, имеет нижнюю границу наблюдения. Она определяется зонами невидимости на малых высотах, как правило, вызванных кривизной земли. КР, идущая на высоте около 50 метров, обнаруживается такими РЛС на удалении порядка 25–30 километров. При расстоянии между постами в сто и более километров образуются бреши, через которые КР может пройти необнаруженной. В горной или холмистой местности также возникают зоны радиолокационной тени. Если в районе цели развернуты средства ПВО и посты радиолокационного наблюдения, то ракета будет обнаружена до удара по цели и потенциально может быть уничтожена. Однако до ее выхода на рубеж выполнения задачи в таких условиях пройдет всего от двух до пяти минут. Неавтоматизированная система управления требует две – четыре минуты на постановку задачи средствам ПВО плюс время реакции ЗРК. Итог – система ПВО практически не успевает среагировать на атаку. Именно так и происходило в Ираке, Ливии, Югославии.
Однако появление самолета ДРЛО в корне меняет ситуацию. Низколетящие ракеты обнаруживаются уже на значительном удалении – 200–250 километров и более от цели. Ракета это расстояние преодолевает за 14–18 минут и больше. Этого времени вполне достаточно, чтобы выдать целеуказание по такой цели даже устаревшей неавтоматизированной системе ПВО. К моменту входа ракеты на рубеж досягаемости средств ПВО она может быть обстреляна как минимум одним, а то и двумя залпами, причем разными комплексами. При отсутствии средств РЭБ противника такая стрельба представляется почти полигонной. Однако в открытых источниках данных об использовании самолета А-50 для содействия сирийской ПВО в отражении ударов нет.
Космос не помощник
При анализе особенностей систем наведения примененных ракет (за исключением британских) обращает на себя внимание их зависимость от системы космической навигации. А если ее работа нарушена, ракеты неизбежно уйдут с траектории. Вспомним Шайрат. Там без каких-либо явных причин – огневого противодействия почти не было – ушли от цели более половины ракет залпа. «Томагавки» достаточно надежны, проверены временем. Такой процент ушедших «на сторону» ракет можно объяснить либо низким уровнем подготовки американского личного состава, либо тем, что работа NAVSTAR оказалась нарушенной средствами РЭБ. По опыту Шайрата можно предположить, что из уцелевших от огня средств ПВО ракет и бомб до цели из-за противодействия средств РЭБ дошли менее половины. Отсюда и ничтожные результаты удара.
“Увеличение наряда ракет поставит под вопрос целесообразность подобных ударов, ведь разрушенные объекты могут оказаться по стоимости во много раз меньше, чем атака”
Таким образом, Сирия продемонстрировала, что высокоточное оружие большой дальности отнюдь не является абсолютным. Правильно организованная система ПВО может успешно отражать его массированные удары.
Оценивая итог, констатируем, что произошедшее – сокрушительное поражение США оперативно-тактического масштаба, которое может иметь значительные геополитические, оперативно-стратегические и военно-экономические последствия.
Прежде всего этот удар продемонстрировал, что атаки высокоточным дальнобойным оружием при грамотно организованной системе ПВО могут быть успешно отражены. То есть против стран, обладающих современными средствами ПВО, подобные удары, вероятнее всего, неэффективны. Тем самым ставится под сомнение концепция БГУ, смысл которого в нанесении по противнику обезоруживающего удара. При отсутствии гиперзвуковых СВН именно примененные в Сирии ракеты должны составлять его основу. Требование быстроты исключает возможность полномасштабной подготовки, в частности полноценного прикрытия ракет средствами РЭБ: самолеты – постановщики помех окажутся в зоне досягаемости истребителей ПВО противника, его ЗРК большой дальности и будут уничтожены. Потому предварительно надо им самим обеспечить боевую устойчивость. При подобном раскладе удар выливается в полноценную воздушную наступательную операцию и называть его быстрым уже нет оснований.
Если уж упомянули воздушную наступательную операцию, то ее теорию также надо уточнять – первый ракетный эшелон прорыва ПВО с большой вероятностью может оказаться неэффективным и тогда вся тяжесть борьбы с мощной противовоздушной обороной ляжет на пилотируемую авиацию с ожидаемыми значительными потерями в последней. Значит, необходимо пересматривать построение и принципы боевых действий эшелона прорыва ПВО в целом. А это основа первой воздушной наступательной тактики НАТО/США на ТВД.
Когда пуля дороже цели
С учетом изложенного становится понятным, что сама концепция бесконтактных войн сомнительна. Собственно, начиная с Югославии всем более или менее внимательным специалистам очевидно: пока солдат не ступил на атакуемую территорию, последняя, пусть и с разгромленной инфраструктурой, остается принадлежащей противнику. А ступив на нее, агрессор неизбежно вступает в огневой бой с наземными силами или (после разгрома регулярной армии) с партизанами. Если воевать «на земле» нечем, никакие бесконтактные методы не помогут достичь политических целей войны. Сирия же показала, что и с возможностью нанесения бесконтактных ударов отныне есть большие проблемы, если противник имеет соответствующую подготовку. Провалившийся американский залп показал, что целая военно-научная школа сторонников мнения, будто ПВО навсегда отстала от средств нападения и никогда их не догонит, была ошибочной.
Важнейшим итогом американского удара по Сирии в ночь с 13 на 14 апреля может стать уточнение или даже пересмотр ряда теоретических положений. Это тектонический сдвиг в военной науке.
Геополитические последствия могут также оказаться весьма значительными. Страны мира, особенно те, которые не входят в число друзей США, поняли, что американская военная мощь не столь уж абсолютна. С главным инструментом ее силовой политики – дальнобойными ракетами – можно успешно бороться, если правильно организовать оборону. В самих США также становится понятно, что безнаказанный расстрел уже не столь эффективен, как раньше. Да, добиться желаемого эффекта возможно, но это потребует увеличения расхода боеприпасов в разы. А это деньги. Ведь стоимость анализируемого удара оценивается в сумму, близкую к полумиллиарду долларов. Увеличение наряда ракет поставит под вопрос целесообразность подобных действий вообще, ведь разрушенные объекты противника могут оказаться по стоимости во много раз меньше, чем атака. Конечно, в войне за выживание страны об этом никто думать не будет, а в локальных вооруженных конфликтах, где цена вопроса иная, данный фактор весьма значим.
Однако главным геополитическим итогом провалившегося американского удара по Сирии может стать то, что под сомнением статус США как мирового военно-силового арбитра. В частности, в арабском мире это ожидаемо приведет к дальнейшему и весьма существенному ослаблению влияния США и Запада в целом. Важно отметить, что действия и заявления высшего военно-политического руководства США, к примеру президента Трампа, в период, предшествующий удару и после него, заставляют задуматься об интеллектуальной состоятельности этих людей даже на бытовом уровне, не говоря уже о занятиях международной политикой.
Существенными могут оказаться и военно-экономические последствия. В частности, можно ожидать существенного роста интереса к российскому вооружению, особенно системам ПВО, на международном рынке.
Итогом удара США и их союзников по объектам в Сирии стало торжество российского оружия на фоне неожиданного унижения американского, причем самых современных образов, таких как JASSM-ER. Ведь в нюансы произошедшего абсолютное большинство политиков разных стран вникать не будут. Им важен факт: старая русская ПВО отразила удар новейших, доселе «неуязвимых» американских ракет.
