Владимир Павленко. Евросоюз в тисках между Вашингтоном и Лондоном

http://pravosudija.net/sites/default/files/images/novosti/evrosoyuz16012018_1.jpg

- Что происходит в Евросоюзе, какие процессы там доминируют?

- В Европейском союзе 2017 год обозначил, впрочем, не вполне явно, тенденцию к дезинтеграции существующей системы и ее переформатированию в новую. Дело не только в развитии процессов, связанных с Brexit, и не в каталонском кризисе в Испании. Во-первых, под угрозой остается стабильность внутриполитической обстановки в «моторе» ЕС – Германии, где вот уже четвертый месяц то возобновляются, то вновь проваливаются переговоры о правительственной коалиции по итогам сентябрьских выборов в Бундестаг.

Буквально в первые дни 2018 года объявлено о начале нового раунда таких переговоров – теперь между ХДС/ХСС и СДПГ; обозначена «deadline», за которой наступает пресловутое «или – или», это 1 апреля. Проблема, однако, в том, что по опросам общественного мнения, новое голосование, которое произойдет, если христианские демократы и социал-демократы не договорятся, приведет к тем же тупиковым результатам, что и в сентябре. Уже две последних легислатуры Ангелы Меркель из трех именно эта «большая коалиция» и управляла Германией. Но в 2017 году социал-демократы уперлись и отказались было от взаимодействия с ХДС/ХСС. А теперь вроде как снова передумали.

Трудно не увидеть за этими перипетиями все того же раскола западных элит и их внутренней борьбы. Ведь Европа по-прежнему фундаментально не суверенна и является фактической сферой влияния США, которые осуществляют свой контроль через институты НАТО, а также, в известной мере, Совета Европы. Что бы об этом ни звучало из соображений политкорректности или стремления выдать желаемое за действительное, усластив слух обитателей некоторых высоких кабинетов, из уст российских представителей в Брюсселе.

Сказанное здесь постпредом Владимиром Чижовым, увидевшим некий «треск» в отношениях США и ЕС, лишь выдает сохраняющуюся приверженность определенной части поздней советской и российской элиты проекту антиамериканской интеграции с Европой. Именно под нее был разрушен СССР и создан ЕС, который Горбачев показательно именовал «Европейскими Советами». Никак адепты этого проекта, в том числе в российском МИДе, не могут смириться с тем, что этот план рухнул, и что США никуда Европу не отпустят.

И что «Париж – Берлин – Москва» это даже не мистификация, а отвлекающий маневр, призванный прикрыть очевидный контроль над такой гипотетической осью и, следовательно, над Россией со стороны другой, куда более реальной оси: Вашингтон – Лондон – Берлин. Поэтому с европейскими иллюзиями нам придется расстаться – чем раньше, тем лучше, – обратив взор на российскую самодостаточность и континентальный альянс с Китаем.

Во-вторых, приход к власти весной 2017 года во Франции Эммануэля Макрона смещает акценты в самой европейской политике и перспективе. Экономическое лидерство Германии, особенно в условиях перманентной нестабильности в этой стране, грозит трансформироваться в военное. И перейти к Франции как единственной европейской ядерной державе, после чего последним звеном вышеупомянутой «реальной оси» вместо Берлина станет Париж. Из-за многочисленных неясностей в этом вопросе позиции Меркель, против которой практически открыто, причем уже с 2012 года, играют влиятельные концептуальные и бизнес-круги, связанные с кланом Ротшильдов, чьим выдвиженцем является Макрон, быстро и резко ослабевают.

События в Каталонии – часть именно этого сценария, раскрытого в свое время Джорджем Соросом в коллизии вокруг проекта евробондов: тогда говорилось, что Германия либо должна консолидировать и принять на себя все европейские долги, либо распустить ЕС. Показательно, что исследования, проведенные недавно аналитиками германского оборонного ведомства, выявили, что в трех из шести сценариев развития ситуации в ЕС никакого «общего будущего» у Европы нет, и ей предстоит распад.

С одной стороны, нарастающий «общий» кризис в ЕС существенно ограничивает «европейские» аппетиты постсоветских элит, открывая путь сценарию «обратной» постсоветской интеграции. С другой стороны, трудно представить, что этим все вот так вот и завершится. Такого подарка нам никто не предоставит, и за этот «приз» предстоит длительная и острая борьба. Ведь каталонский прецедент ясно показал, что глобальный олигархат во главе с Ротшильдами выступает не против единой Европы, как таковой, а за расширение собственного контроля над интеграционными процессами.

И в этом смысле обращает внимание, что перемены в Германии и Франции произошли на фоне значительной интенсификации усилий по формирования европейского «федерального государства», Соединенных Штатов Европы, которые предпринимались Ватиканом. И возвращаясь к каталонскому прецеденту, включая итоги недавних выборов, на которых опять победили сторонники независимости этого испанского региона, мы вынуждены вспомнить о неспешно, но последовательно осуществляемом проекте еврорегионализации, трансформирующем Европу стран и народов в Европу регионов и племен.

Такая Европа действительно, как и предрекает папа Франциск, превратится в «федеральное государство» или, говоря по-простому, в некий «четвертый рейх». Случайно ли на коллективной аудиенции именно у понтифика европейские лидеры оказались в конце марта 2017 года, когда в Вашингтоне заседала упомянутая Трехсторонняя комиссия, в повестке которой фигурировали важнейшие вопросы европейской политики и экономики? И случайно ли Трамп в ходе одного из своих важнейших турне связал тогда своим маршрутом Израиль с Ватиканом?

Кто-нибудь будет сомневаться в том, что геополитическая направленность такого образования, которое вынашивается в западных столицах и штаб-квартирах крупнейших транснациональных корпораций, со всей неизбежностью воспроизведет хорошо известный вектор «Drang nach Osten»? Особенно в связи с украинским кризисом, в который через нормандский формат вплетены ведущие державы ЕС, включая Францию, а в режиме двусторонних консультаций – еще и США…

- Что, на Ваш взгляд, стоит за инициативой Макрона об углублении евроинтеграции?

- Ядро предложений Макрона состоит во введении для стран не ЕС, но еврозоны единого бюджета, а также – и это геополитический смысл инициативы – в возвращении франко-германскому тандему роли экономического и политического центра ЕС. Макрон тем самым выступил против плана главы Еврокомиссии Жана-Клода Юнкера с его лозунгом «Doing much more together» («Делая намного больше вместе»), предполагающим формирование «односкоростной» Европы, в которой интеграционные процессы и правила одинаковы для всех стран. Лозунг Макрона «Who want more, do more» («Кто хочет большего, тот больше и делает») предлагает «разноскоростную» Европу, в которой есть «внутренний контур» – руководящий франко-германский тандем, есть «внешний контур» – еврозона, и есть «внеконтурная» периферия.

Оговоримся, что в плане Юнкера тоже имеется целый набор далеко идущих инициатив, которые можно считать прорывными. Это и расширение еврозоны, и создание Европейского валютного фонда, объединение постов главы Евросовета (совета глав государств и правительств) и Еврокомиссии, правительства ЕС, то есть полномочий самого Юнкера и Дональда Туска, и многое другое. Но Юнкер действует от имени и в интересах европейской бюрократии, частью которой является, а Макрон, как мы уже установили, – Ротшильдов, то есть европейского крупного олигархического бизнеса.

Мы уже говорили, что Ротшильды долгое время ведут борьбу с Меркель за то, чтобы «нагнуть» Германию под свои интересы. Раньше этого не получалось, но сейчас, когда позиции действующего канцлера пошатнулись настолько, что впереди замаячила перспектива отставки, Макрону, надо полагать, и дали соответствующую «отмашку». То есть одна сторона его инициатив – это борьба за французское лидерство в ЕС против альянса евробюрократии с терпящими политическое бедствие властями Германии. Меркель в этой ситуации вынужденно поддержала план Макрона, но надо понимать, что против него, в частности, против единого бюджета еврозоны, выступают практически все ее потенциальные партнеры по переговорам о правительственной коалиции.

Другая сторона становится понятной тогда, когда выясняется, что против идей Макрона выступают страны «новой Европы», прежде всего Вышеградская группа, в особенности, Польша и Венгрия, а также, что показательно, Нидерланды. Последние – плацдарм британского влияния на континенте, а наши бывшие сателлиты по Варшавскому договору – американская креатура. Иначе говоря, одной рукой подталкивая Макрона к лидерству в ЕС, англосаксы готовят в Европе расклад, очень похожий на тот, что сложился в преддверие Первой и Второй мировой войн, когда есть европейский центр, из которого исходит будущая военная угроза, есть Россия – объект потенциальной экспансии, а между ними есть буфер в лице некоего «санитарного кордона», ориентированного на англосаксов. И есть сами англосаксы, которые манипулируют событиями на континенте, разжигают конфликт и выбирают, на какой стороне и когда в него вступить, чтобы сорвать основной куш. Ничто не ново под Луной!

Есть и третья сторона – свидетельства прямых инструкций, которые Макрон получает из-за Ла-Манша. Еще в мае 2017 года в британской «Financial Times» появилась разработка стратегии, «рекомендованной» вновь избранному французскому президенту. И именно она, как теперь выясняется задним числом, легла в основу нынешнего «плана Макрона». Круг замкнулся. И на выходе из него маячит перспектива все того же «четвертого рейха», причем, даже в варианте Юнкера, не говоря уж о предложениях Макрона – Ротшильдов. Делаем выводы.

- Европа переходит к созданию евроармии. Что стоит за этим процессом?

- Разговоры о «европейской армии» не новы. Хотелось бы напомнить, что Западноевропейский союз под эгидой Великобритании был создан раньше НАТО, еще в 1948 году, и формально просуществовал до 2011 года. И после его упразднения и начались разговоры о «европейской армии». Представляется, что за этими разговорами сегодня стоит все тот же проект «четвертого рейха». Надо хорошо понимать, что европейцы, даже англичане и французы, без американцев воевать пока не могут, на вооруженные силы США завязаны вся разведывательно-ударная инфраструктура НАТО, это показали события в Ливии, в которых европейская военная авиация продемонстрировала образцы непрофессионализма и дезорганизации.

Поэтому до поры до времени «европейская армия» будет пестоваться в рамках структуры Североатлантического альянса. Затем, по мере обособления англосаксов от континентальной Европы, она приобретет формальную самостоятельность. С высокой долей вероятности, европейцам будет оставлено американское вооружение и боевая техника, в том числе находящаяся в Европе по мобилизационным планам в рамках стратегии двойного базирования, когда в угрожаемый период личный состав перебрасывается из США в Европу, расконсервирует технику и пополняет соответствующую натовскую группировку.

Но надо четко понимать, что как международными террористами из ИГИЛ (организация, запрещённая в России — прим. ред.), так и европейскими странами-участницами НАТО, дирижируют американцы. Ряд специалистов по Североатлантическому блоку, например, Владимир Штоль, неоднократно упоминали в своих трудах секретные соглашения, существующие между США и рядом стран альянса, которые позволяют американцам, по сути, вмешиваться в их внутреннюю политику. Причем, это относится не только к Германии, сохраняющей статус оккупированной страны, но и к ряду других европейских стран.

Поэтому, даже после формального ухода с континента и передачи командования европейскими контингентами в руки самих европейцев, рычаги влияния на них останутся и позволят США, как раньше Британии, контролировать как европейское равновесие, так и его нарушения, которые без сомнения до определенного момента будут носить управляемый характер.

Это все единая глобально-управленческая стратегия, как имело место во Второй мировой войне, когда представители западных союзников и гитлеровского режима, несмотря на состояние войны, благополучно заседали в Совете директоров и других структурах Банка международных расчетов (БМР), а американский капитал сохранял определяющее акционерное присутствие в Германии, управляя экономикой нацистского агрессора через концерны «I. G. Farbenindustrie» и «Vereinigte Stahlwerke».

- Проведя Brexit, Британия, на наш взгляд, дистанцировалась от проблем Евросоюза. На Ваш взгляд, каковы истинные причины выхода Британии из ЕС, и как Лондон попытается влиять на события в Европе и мире?

- Британия дистанцировалась от Европы не сама; это коллективное решение концептуально-олигархических кругов «второго контура власти». Так происходит не первый раз, когда крупные перемены начинаются с Лондона, а Вашингтоном – лишь подхватываются. Маргарет Тэтчер пришла к власти в 1979 году, а Рональд Рейган выиграл выборы в ноябре 1980 года и въехал в Белый дом в январе 1981 года. И первое, с чем столкнулся – с невозможностью выжить из Федрезерва Пола Уолкера, за попытками убрать которого последовало покушение с тяжелым ранением, после которого все поползновения фронды с олигархатом Рейган оставил «до лучших времен».

Отметим: то же самое, разве что без чрезмерного экстрима, сегодня происходит и с Трампом. Избранного для проведения «новой генеральной линии» президента привычно пропускают «сквозь строй» унижений в Конгрессе, чтобы сбить спесь и превратить в послушный таран этой «новой линии». Очень скоро он таковым станет, уже становится. Более половины команды, с которой Трамп пришел в Овальный кабинет, претерпела ротацию, наиболее несговорчивые, как например Майкл Флинн, оказались жертвами скандальных «домашних» заготовок.

Но если связка Тэтчер и Рейгана «отвечала» за монетаристскую «либерализацию» капитализма и превращение его из промышленного в финансово-информационный, то задача, стоящая перед Британией и Трампом, иная. Как Brexit – стопроцентная «заготовка», за которую, кстати, ратовали олигархические СМИ, близкие к Букингемскому дворцу, так и Трамп – продукт «креатива», на раскрутку которого, по свидетельству социолога Владимира Шалака, былимобилизованы все основные британские и американские СМИ. И понятно, что являясь частными «лавочками», они проводили в жизнь линию своих хозяев, занимающих во «втором контуре» важные позиции.

Так куда же взят курс? Мы об этом уже упоминали. Имеется «железобетонная» закономерность: англосаксы уходят из Европы тогда, когда континенту предстоят крупные потрясения, заметим, что спланированные в англосаксонских бизнес, политических и военных штабах. Еще заметим, что пока Британия торгуется за цену Brexit с Брюсселем, то есть с Юнкером, в самом Европейском союзе, как мы убедились, набирает силу «проект Макрон»; очень вероятно, что к тому времени, как придет пора исполнять достигнутые договоренности, делать это будет уже некому. Так тоже уже было в канун прихода к власти Гитлера, под который репарационный план Дауэса был заменен планом Янга, который существенно облегчил стоявшую перед нацистами внутриполитическую задачу.

Словом, исторических параллелей столько, что они не могут не привлекать пристального внимания, порождая ощущение дежавю. Конечно, история не ходит по кругу, и конкретные события, как правило, не повторяются. Однако в ней сплошь и рядом воспроизводятся похожие мизансцены, и она жестоко наказывает за невыученные уроки.

Источник: http://www.iarex.ru/articles/55109.html