Фёдор Ушаков – святой образец для русского флота

Адмирал Ушаков оставил не только память о своих замечательных победах и личных качествах, но и своё имя — маяком для русских моряков

В истории России немало праведных святых. В истории России немало праведных воинов.

Святых праведных воинов — гораздо меньше. Более того, когда начинаешь вспоминать их, первым приходит на память адмирал Фёдор Ушаков. Живой, вполне, что называется, "вещественный", исторически задокументированный флотоводец — и в то же время такой воин, что оказался достойным причисления к лику святых. И что особенно интересно — достоинство той своей жизни, что вывела к такому признанию, передавалось и далее тем, кто ходил и воевал под его именем.

Как воевал человек и адмирал Фёдор Ушаков

Подробности морских сражений, в которых участвовал Фёдор Ушаков, сегодня вряд ли кому интересны, кроме историков военно-морского дела и курсантов военно-морских училищ. Которым опять-таки положено изучать историю тактики морских сражений. Именно истории, потому что ныне тактика совершенно другая.

А что остаётся кроме неё? Чем могут воспользоваться новые поколения моряков, изучая сражение при Фидониси или Калиакрии?

Ответ простой: понять, принять и переработать под новые реалии и снова принять ход мышления флотоводца. И — понять, что можно перенять из поведения его самого.

И потому, если позабыть про тактику, из образа действия Ушакова в сражении можно совершенно чётко увидеть не просто храбрость, но храбрость хладнокровную, храбрость стоять и мыслить под огнём, храбрость не просто под огнём управлять, но и принимать решения неожиданные, в каноны и уставы не укладывающиеся, но — правильные.

Вот — Фидониси. Сегодня остров Змеиный. Турецкий залп в совокупности в два раза сильнее нашего: 1120 орудий против 550. Турки двумя колоннами спускаются на наш авангард. Тот отбивается хорошо, но он всего лишь авангард. Мало его. Что делает бригадир Ушаков? Летит на помощь передовым фрегатам, ломая строй, ставит турецкий флагман в два огня с разных бортов, и — турок бежит. А за капудан-пашой и вся его эскадра. Победа!

Или — Керчь. У турок опять преимущество. Русский авангард опять впереди, Ушаков опять ломает линию, турки ведутся на кажущуюся ошибку, идут на охват авангарда, но русский адмирал хладнокровно храбр перед принятием решения. Он выдвигает резерв — и турки вновь проходят между линиями как сквозь строй. А затем, поймав ветер, даёт команду сближаться на «пистолетный выстрел», причём так, что турки оказываются одновременно и под уничтожающим огнём, и под угрозой абордаж. И — бегут.

Аналогично — не по приёмам, они меняются в зависимости от обстановки и хода сражения, но по хладнокровной храбрости решений — Ушаков ведёт себя и в других боях. В том числе и в таких необычных для того времени как взятие крепостей силами флота, как это было во время Средиземноморского похода 1798-1800 годов.

При этом не меньший ум вкупе с хладнокровием Ушаков демонстрировал и в политике. Достаточно вспомнить создание им в те монархические времена, когда слово "республика" было пугалом после Великой французской революции, — греческой Республики Семи Островов. Или то, как мудро он деактивировал ядовитое жало английской дипломатии во время освобождения от французов Италии вместе с таким союзником как Британия.

Как воевало имя Фёдора Ушакова

Не тщеславное, а разумное бесстрашие и главная храбрость полководца — храбрость при принятии решений — это завещание Ушакова и осталось в русской флотской традиции.

Особенно это проявилось в несчастном для России Цусимском сражении в мае 1905 года.

Вспоминать его даже сегодня, спустя больше века, не только больно, но и противно. Адмирал Рожественский, командующий эскадрой, наряду со склочным характером не обладал, к сожалению, качествами флотоводца.

Нет, при том состоянии, в котором находился тогда русский флот, победить японцев было едва ли возможно. Но подороже продать свою жизнь — вполне: командующий японцами адмирал Того подставился в повороте (кстати, очень похоже, как турки перед Ушаковым в сражении при Калиакрии), и некоторое время его корабли можно было молотить поодиночке. Но Рожественский храбрости решений не имел (отчего потом и в плен японцам сдался), и шансом не воспользовался. А дальше было просто избиение русских кораблей…

И только один из них, старенький броненосец береговой обороны "Адмирал Ушаков", не сохранив себе жизнь, сохранил честь. И во многом, как считали современники, потому что на корабле был буквально культ великого флотоводца.

В первый день Цусимского сражения "Ушаков" получил две подводные пробоины, одну из которых не удалось заделать. Корабль осел носом, скорость упала до 10 узлов, и за ночь он отстал от основного отряда. Утром его обнаружили два броненосных крейсера японцев. В ответ на предложение сдаться командир — кстати, брат знаменитого путешественника и первооткрывателя Миклахи-Маклая Владимир Миклуха — приказал открыть огонь. Сдаться в плен "Ушаков" не может, заявил он.

Бой был неравным, японцы стреляли с дистанций, на которых их не доставал ответный огонь, — и через полчаса такого боя, после получения тяжёлых повреждений, корабль был затоплен по приказу командира и в полном согласии с желанием всей команды. Андреевский флаг на корабле развевался до конца. И командир корабля до конца оставался на мостике…

Собственно, это и есть главное в Фёдоре Ушакове. Даже в его имени. Он — не просто святой. Он — святой образец для русского флота.

Ныне и присно, и во веки веков…