О жертвы мысли безрассудной…

http://www.dates.gnpbu.ru/3-8/Tjutchev/portret.jpgXI

У известного советского поэта Самуила Яковлевича Маршака, сочинившего много детских стихов, но писавшего и для взрослых тоже, есть такое четверостишие:

— О чем твои стихи? — Не знаю, брат.
Ты их прочти, коли придет охота.
Стихи живые сами говорят,
И не о чем-то говорят, а что-то.

Есть стихотворение Федора Ивановича Тютчева, относящееся к числу таких живых стихов. Это стихотворение о декабристах, но для меня лично оно является не стихотворением «о чем-то» — например, о декабристах, а стихотворением, в котором сказано «что-то». То есть дан очень важный образ, плывущий, как драгоценная щепка, в водах невыразимого.

Вот фрагмент этого стихотворения. Оно называется «14-е декабря 1825».

О жертвы мысли безрассудной,
Вы уповали, может быть,
Что станет вашей крови скудной,
Чтоб вечный полюс растопить!
Едва, дымясь, она сверкнула
На вековой громаде льдов,
Зима железная дохнула –
И не осталось и следов.

Если говорить о важном образе, то для меня он весь укладывается в строчку «И не осталось и следов». А если говорить не об образе, а о тех водах, в которых он плывет, то тут слова бессильны. Кто-то что-то схватывает, а кто-то не схватывает.

Итак, поговорим об образе. И не в связи с декабристами, которым посвящено стихотворение. Ленин, например, считал, что декабристы разбудили Герцена, так что тютчевское «и не осталось и следов» к ним прямого отношения не имеет. Это если верить Ленину, что о-го-го какие следы остались. Я не о декабристах, я о другом.

XII

В 1917 году вдруг полыхнуло какое-то огромное пламя любви, надежды, веры, ощущения спасительной новизны. Оно называлось коммунистической революцией в России или Великой Октябрьской социалистической революцией.

Пламя этой революции зажгло мировой пожар. Он полыхал большую часть XX века, творя огромные по жестокости и невероятные по своей спасительности чудеса — такие, как победа над Гитлером.

Ради того, чтобы это пламя спасительно полыхало, были принесены огромные жертвы: погибли десятки миллионов людей — если брать в расчет не только Гражданскую войну в России, но и другие гражданские войны — такие, как испанская. А если учитывать гражданские войны во Вьетнаме, в Корее, а главное — в Китае, то, может быть, на этот Красный алтарь было принесено и сто миллионов жертв.

Огонь полыхал. Он менял мир. Только на него надеялись и надеются до сих пор. В Индии ко мне подошла молодая журналистка, с большим изяществом одетая в великолепное сари. Я к тому моменту уже понимал, как отличить принадлежность к разным слоям индийского общества — эта журналистка принадлежала к высшим слоям индийского общества.

Она меня вдруг спросила: «Скажите, про Вас говорят, что, может быть, Вы восстановите СССР».

Я ответил: «Да, мы ставим перед собой такую задачу. А почему Вы спрашиваете?»

Ее лицо буквально перевернулось, и она с яростным глубоким чувством сказала: «Потому что я не хочу жить, зная, что СССР не будет».

Шел какой-нибудь 2007 год. Журналистке было не более 25 лет.

Индия никогда не была коммунистической страной. Вьетнам был коммунистической страной и формально остается ею. Но это — формально.

В бизнес-классе аэропорта города Хошимин (бывший Сайгон) ко мне подошел элегантно одетый бизнесмен лет пятидесяти. Шел 2011 год. Бизнесмен начал обсуждать со мной события в России, сказал, что он учился в Москве, в Губкинском институте, и потом работал в СССР. Объявили рейс, на котором этот бизнесмен должен был лететь в США. Он стал прощаться и вдруг сказал с лицом почти таким, как у индийской журналистки: «Какой-то бред, всё, как во сне. Советского Союза нет. Вы преуспеваете, я преуспеваю, а его нет. Что вы наделали, что вы наделали? Простите… я погорячился». С этими словами он ушел.

Один мой товарищ беседовал с Фиделем Кастро. Дошло до обсуждения СССР. Кастро сказал: «Советский Союз — это великое благое государство. Это самое чудесное, что создало человечество. Это какая-то немыслимая сказка». Потом, изменив тон, Кастро сказал товарищу: «Советского Союза нет, вы к нему не имеете никакого отношения. Просто потому, что его нет. И я предлагаю Вам изложить мне Ваше представление о российско-кубинских, а не советско-кубинских отношениях. Вы можете предложить мне что-нибудь взаимовыгодное?»

Все поездки в Китай делегаций, которые я возглавлял, а таких поездок было несколько, поражали одним и тем же: в Китае еще полыхал Красный огонь, он уже остывал, затухал, но еще присутствовал. Это был огонь, порожденный советским огнем. Китай рассматривал СССР как старшего брата. Китайский гаснущий огонь всё равно впечатлял. И невольно возникала мысль: «Каким же могучим и притягательным был советский огонь, порожденный огромными жертвами, если он мог зажечь такой огонь в Китае?»

Могу привести еще много примеров. Когда вполне консервативные и буржуазные израильтяне, успевшие побывать на высших государственных должностях, слышат «Интернационал» по-русски, они вскакивают и начинают петь «Интернационал» на иврите. А когда спрашиваешь, почему они вскакивают, они отвечают: «Это рефлекс, нас так воспитали в детстве, и это на всю жизнь». Потом они переводят дыхание и говорят: «Но ведь этого уже нет…» — и начинают обсуждать проблемы исламистского терроризма.

И вот я спрашиваю себя, глядя, как передо мною проплывает внутренняя кинолента со всеми этими, да и другими образами величия и благости: «А остался ли в России какой-нибудь след этого величия?»

Бог с ними, с декабристами. Остался ли след их «крови скудной»? — это важный, но не фундаментальный вопрос. А вот остался ли след немерено пролитой крови, которая жертвенно лилась во имя торжества советского коммунистического идеала? Где этот след?

Потому что если этой огромной крови «не осталось и следа», то мы предаем мертвых, проливших эту кровь. А что значит предать мертвых?

У того же Тютчева есть стихотворение о Пушкине:

Вражду твою пусть Тот рассудит,
Кто слышит пролитую кровь…
Тебя ж, как первую любовь,
России сердце не забудет!..

Предать мертвых — это значит перестать слышать пролитую кровь. И совершенно непонятно, во-первых, зачем жить, перестав слышать пролитую кровь. И, во-вторых, как жить, слыша эту кровь и зная, что она пролилась таким образом, что от нее не осталось и следа.

Теперь оглянемся вокруг и спросим себя: «Остался ли этот красный след от безмерно пролитой крови?»

И со скорбью, а не с ликованием признаем, что если этот красный след и остался, то он целиком умещается в зале, где я читаю этот доклад. И фактически сводится к «Сути времени».

Других организаций, которые:

• чтят советское наследие по-настоящему;




• считают его важнейшим фактором советского и мирового будущего;




• готовы развивать это наследие, а не относиться к нему, как к пустопорожнему фетишу;




• и наконец, оценивая советский проект как одновременно благой, великий и ущербный, отбрасывают соблазн «они-центризма»…

Таких организаций просто нет.

Может быть, кто-нибудь их назовет? КПРФ, повторяю, — это даже не коммунизм в духе пустопорожнего бренда, это сомнительная и двусмысленная пустышка. Если бы было иначе, то мы бы все были в КПРФ. Но это слишком очевидно для каждого мало-мальски серьезного человека.

Повторив это, повторю и то, что существующие леваки крайне малочисленны, крайне двусмысленны и по этим причинам их невозможно называть хоть каким-то следом того великого прошлого. Да их и не интересует советское наследие по-настоящему. А главное — их даже в микроскоп не увидишь. «Суть времени» увидеть в микроскоп всё же можно, а их — нет.

XIII

Мне скажут, что большинство российского населения в большей или меньшей степени чтит советское прошлое. Не буду даже говорить о том, что если бы оно чтило его в момент обрушения СССР, то СССР бы не рухнул. А если бы оно чтило его в 1993 году, оказавшись уже очевидным образом обокраденным и обманутым, то рухнул бы ельцинизм и СССР был бы восстановлен.

Главное даже не в этом. Хотя и это существенно для тех, кого волнует правда, а не пустопорожняя болтовня о том, что некие «они» обрушили Советский Союз, а мы тут ни при чем. Но главное — что следом пролитой крови является некая пусть малая, но не сверхмалая общность, способная а) чтить кровь, б) считать ее фактором будущего, в) развивать, а не тупо восхвалять то советское наследие, которое определяется этой кровью.

Здесь, в этом зале, много сотен достаточно молодых людей, уже доказавших, что они могут устойчиво работать во имя сохранения и развития советского наследия как фактора будущего. Ни в одном зале России такое число качественных, бескорыстных и убежденных представителей молодого поколения, ориентированных аналогичным образом, собрать нельзя.

А значит, больше никаких следов нет. Это страшно, что их нет. Это порождает у меня в сердце массу вопросов, но то, что других следов нет, вопиющим образом очевидно, а этот след — есть. Пусть он слабый, но он есть. И надо ответственно обсуждать его судьбу. Понимая, чем слабый, но существующий след отличается от отсутствия следа как такового.

XIV

Вместо того чтобы пророчествовать, я, в силу ответственности обсуждаемого вопроса, предлагаю для начала просто перечислить все хоть в какой-то степени возможные сценарии российского будущего. Потом обсудим, по какому из них будут развиваться события. А вначале просто перечислим все имеющиеся возможности, они же — сценарии.

Сценарий первый — дальнейший развал России. Это возможно? Конечно. Начнут подымать всерьез Поволжье (Татарстан, Башкирию и так далее), и Россия может продолжить разваливаться примерно так же, как развалился СССР.

Сценарий второй — майданный. Все мы тоже понимаем, что он возможен.

Сценарий третий — несколько средних и малых войн, соединяемые с ростом центробежных тенденций и майданными мятежами.

Сценарий четвертый — одна совсем большая война. Кстати, она впервые после 1945 года по-настоящему маячит на горизонте. Даже во времена Карибского кризиса этого не было, а сейчас это есть. Несмотря на многие успокоительные заявления власти.

Сценарий пятый — быстрый переход от псевдостабилизации к катастрофе под давлением внешних или полуслучайных внутренних обстоятельств.

И наконец, сценарий шестой — продление нынешней ситуации на десятилетия.

Прекрасно осознавая, что сил у нас очень мало, хотя они и есть, беспокоясь по поводу несчастий, порождаемых для огромного большинства населения любым из первых пяти сценариев, мы понимаем, что шестой сценарий при всех его фундаментальных издержках а) не порождает чрезвычайных массовых бедствий, б) дает некоторые возможности для постепенного развития мягких процессов хотя бы относительной ресоветизации.

Конечно, ее не хочет никто из власть имущих. Но есть много причин, в силу которых так называемый жесткий белогвардейский вариант в рамках шестого сценария уже не является настолько пре­допределенным, как раньше. Полностью бита карта под названием «Стрелков», которую пытались разыграть белогвардейские противники ресоветизации и Путина. Эти противники показали, что они атакуют не только ресоветизаторов, но и Путина. В чем, собственно, и состоял феномен Стрелкова. Нового Стрелкова белогвардейцы (я их так называю условно) создать практически не могут, хотя очень хотят. Холодная война с Западом несовместима для мало-мальски разумных людей с резкой десоветизацией. Большинство населения — на стороне ресоветизации, а власть не хочет всерьез задействовать авторитарный сценарий с опорой на белогвардейское меньшинство.

Во-первых, нет человеческих и иных ресурсов для такого авторитаризма.

Во-вторых, по многим причинам нет желания, да и возможности переходить к коллективному репрессивному руководству, то есть к хунте.

В-третьих, как я уже говорил, сценарий белогвардейской хунты не сочетаем со сценарием холодной войны с Западом (хунта чилийского Пиночета или испанского Франко не конфликтовала с Западом, а верно служила ему и только потому могла быть устойчивой).

Конечно, всё, что я только что сказал, лишь превращает вариант оформления белогвардейской диктатуры десоветизаторов из безальтернативного в вариант высоковероятный. Всё, мною сказанное, не говорит о том, что белогвардейская десоветизирующая диктатура стала маловероятной или что она исключена. На такую диктатуру сделаны огромные ставки, она заложена в стратегию, реализуемую уже 25 лет. И еще недавно она казалась безальтернативной. Вопрос был только в том, сформируется она раньше или позже и вокруг кого именно (Скокова, Сосковца, Лебедя или кого-то еще).

Прошли десятилетия. Формирования такой диктатуры удалось избежать. Большая часть того меньшинства, которое захватило власть, жаждет именно ее. Страстное желание чего-либо, связанное с огромными властными возможностями, — это серьезный фактор. Я бы сказал, даже очень серьезный. Но серьезный не значит абсолютный.

Итак, возможен такой вариант в рамках шестого сценария, при котором продлится нынешняя ситуация. Причем продлится на долгий срок.

Мне лично это представляется невозможным, но теоретически это возможно. А я сейчас обсуждаю всё возможное, а не говорю о том, как именно, с моей точки зрения, будут развиваться события. Повторяю, об этом поговорим позже.

Зачем я перечисляю все возможности? Для того, чтобы спросить собравшихся, понимают ли они, чем подобное продление нынешней ситуации при наличии некоторого красного следа, способного развиваться, отличается от продления нынешней ситуации при отсутствии такого следа?

Разница тут не только политическая, она еще и метафизическая. Предлагаю ее сейчас обсудить. И потому, что понятие «метафизика» до сих пор не освоено «Сутью времени» по-настоящему. И потому, что, не обсудив метафизику, всё остальное с предельной серьезностью обсуждать, увы, невозможно.

XV

Сердцу многих из тех, кто здесь собрался, близко стихотворение Твардовского «В тот день, когда окончилась война». Твардовский говорит о том, что мертвые, пожертвовавшие собой в ходе Великой Отечественной войны, живут на некоем другом берегу, то есть в мире, который не является нашей физической реальностью, но который не менее реален, чем эта самая физическая реальность.

Собственно, что такое физическая реальность? Мы живем не в конце XIX века. Оставим даже в стороне Эйнштейна с его четырехмерным пространством, в котором четвертым измерением является мнимая ось времени. Напомним, что мнимым называется число, квадрат которого — величина отрицательная. Итак, оставим в стороне это пространство, которое иногда называют пространством Эйнштейна-Минковского. И обсудим пространства более сложные, предложенные в том числе и учениками Эйнштейна. Одним из таких учеников Эйнштейна был Джон Арчибальд Уилер (рис. 3), профессор Принстонского университета, соавтор совсем знаменитого Нильса Бора, соавтор почти столь же знаменитого Фейнмана.

https://gazeta.eot.su/sites/default/files/articles/23/archibald.jpg

Уилер, конечно, не Эйнштейн. Но это один из самых уважаемых постэйнштейновских физиков, ученый масштаба Льва Давыдовича Ландау.

Повторяю, это не оккультист, не спекулянт, не мистик, это — стопроцентный ученый, книга которого представляет собой перевод лекций, прочитанных на суперпрестижной летней школе физиков-теоретиков имени Энрико Ферми.

Уилер опубликовал книгу, переведенную на русский язык еще в советское время. Она называется «Гравитация, нейтрино и вселенная».

Постараюсь вкратце и без искажений изложить собравшимся, включая гуманитариев, что именно говорит Уилер.

Есть такое понятие — дивергенция. Дивергенция в физике — это определение того, насколько расходятся в данной точке (или ее бесконечно малой окрестности) входящий и исходящий поток (например, воды или какого-нибудь поля — электрического или магнитного).

Если нашей «точкой», например, является озеро, то в случае, если в него втекает столько же воды, сколько и вытекает, то дивергенция равна нулю. Если вытекает воды из озера меньше, чем втекает, то дивергенция будет отрицательной, и это заставит нас предполагать, что на дне озера есть, например, пещеры, куда вода утекает. А если из озера воды вытекает больше, чем втекает, то дивергенция будет положительной. В таком случае мы будем предполагать, например, наличие на дне озера родников, из которых в озеро тоже поступает вода. А если это не вода, а какое-нибудь поле, то, замерив дивергенцию, можно понять, есть ли внутри некоего замкнутого контура («озера») некий создающий дополнительное поле заряд («родник»).

Наиболее почтенным ученикам Эйнштейна, таким как Уилер, не нравилось то, что в основополагающих уравнениях электромагнитного поля, известных как уравнения Максвелла, дивергенция электрического поля равна заряду, а дивергенция магнитного поля равна нулю.

Что говорит Уилер по этому поводу, предлагая устранить подобную некрасивость, неодинаковость уравнений? Он говорит: «Мы зря рассматриваем мир, в котором есть только три пространственные координаты. Надо рассматривать мир, в котором только пространственных координат четыре, а время — пятая координата. Достаточно ввести эту четвертую пространственную координату, и все дивергенции будут равны нулю, потому что в четырехмерном пространстве сколько втекает, столько и вытекает, сколько электрического, столько и магнитного поля — и дивергенции равны нулю».

Уилер предлагает одну из простейших моделей, которая иллюстрирует возможности такого метода, определенным образом трактуя проблему дивергенции, а значит и источников/зарядов (рис. 4).

https://gazeta.eot.su/sites/default/files/articles/23/ris._4._illyustraciya_k_modeli_uilera.png

Под уилеровским рисунком — надпись, разъясняющая его смысл. Чтобы не запутывать людей, не занимающихся профессионально теорией поля или, как Уилер ее называет, «геометродинамикой», я процитирую лишь фрагменты из этой развернутой надписи:

«Наблюдателю две горловины представляются электрическими зарядами, равными по силе и противоположными по знаку. <…> [В одной области] наблюдатель обнаружит, что силовые линии выходят из отверстия. <…> В другой области он обнаружит сходящиеся силовые линии. <…> Он может построить ограничивающую замкнутую поверхность вокруг правого заряда, определить поток через эту «границу» <…> и «вывести» отсюда, что внутри этой поверхности находится заряд. Но [на самом деле] это не граница. То, что ею охватывается, фигурально выражаясь, может войти в горловину ручки, пройти через рукав, выйти из другой горловины ручки. <…> Силовые линии нигде не кончаются. <…> Нельзя указать, где находится некоторый заряд».

Что хочет сказать Уилер? Что наблюдатель не видит «ручки», в которую нечто втекает через одну, левую, дырку и вытекает через другую, правую, дырку. Если бы наблюдатель это видел, то он бы понял, что сколько втекает, столько и вытекает. Но он этого не видит. Он видит, что в одну левую дырку втекает нечто, и потому называет это одним зарядом. Ведь раз втекает и всё тут, значит — заряд. И он видит другую дырку, через которую вытекает. И называет это зарядом с другим знаком. Например, раз втекает, то заряд отрицательный, а раз вытекает, то заряд положительный, но тут уж как договориться.

А на самом деле имеет место «озеро» другой размерности, в котором всё, что втекает слева, потом вытекает справа, а значит, нет избытка втекающего слева и избытка вытекающего справа. Такова примерно логика Уилера. Но почему наблюдатель не видит, что на самом деле есть горловина, рукав, другая горловина? Он может этого не видеть, только если он не регистрирует того измерения, в которое уходит рукав. А когда он не видит это измерение? Если он способен видеть только два измерения, а всё происходит в третьем, или если он способен видеть только три, а всё происходит в четвертом. Ну так оно и происходит в четвертом! — такова, по сути, логика Уилера.

Прослеживать нюансы собственно авторской логики я не могу, потому что тогда придется долго разбирать сложные уравнения. Поэтому я говорю, что, по сути своей, логика Уилера такова. И подвожу черту под обсуждением Уилера, подчеркнув еще раз при этом, что Уилер не оккультист, не священник, не мистик, он — один из основных физиков-теоретиков постэйнштейновского мира.

Теперь рассмотрю еще одного ученого, который обсуждает четырехмерное пространство с его загадочным вторжением в пространство трехмерное. Этот ученый — наш соотечественник Борис Викторович Раушенбах, родившийся в Петрограде в 1915-м и умерший в Москве в 2001 году (рис. 5).

https://gazeta.eot.su/sites/default/files/articles/23/raushenbax.jpg

Борис Викторович Раушенбах — один из основоположников российской космонавтики, академик, лауреат Ленинской премии, ученый масштаба Сергея Павловича Королева. Их было несколько — таких ракетчиков: Королев, Раушенбах, Янгель.

Так вот, Раушенбах написал несколько работ по поводу четвертого пространственного измерения: «Пространственные построения в живописи», «Пространственные построения в древнерусской живописи», «Системы перспективы в изобразительном искусстве», «Передача троичного догмата в иконах». Что для нас важно в этих работах? Что Раушенбах предлагает рассматривать пришествие в тварный трехмерный мир нетварных существ (Иисуса Христа, ангелов) как наползание на этот трехмерный мир того, что обычно отдалено от него определенным образом в рамках четвертого измерения.

Мне необходимо добиться абсолютно адекватного понимания проблемы четвертого пространственного измерения собравшимися в этом зале людьми. Причем такое абсолютно адекватное понимание должно возникнуть даже у тех, кто забыл всю физику и математику или, точнее, сохранил в этой сфере только совсем элементарные знания. Ведь все сохранили некие знания о трехмерном пространстве, в котором есть три измерения. Ну, скажем, длина (x), ширина (y) и высота (z) — (рис. 6).

https://gazeta.eot.su/sites/default/files/articles/23/ris._6._trehmernoe_prostranstvo.png

Пространство, в котором есть длина (x), ширина (y) и высота (z), называют трехмерным или системой из трех перпендикулярных пространственных координат. Пространство, в котором есть еще четвертое пространственное измерение w, называют четырехмерным. Напрямую вообразить его себе человек не может. Но он может что-то понять, воспользовавшись косвенными подходами. Каковы же эти подходы, которые может применить не только высококомпетентный физик и математик, но и выпускник средней школы, не обладающий естественнонаучными знаниями и интересами?

Когда преподаватели теоретической физики хотят, чтобы у учащихся возникло правильное представление о четырехмерном физическом пространстве, в котором четвертая координата w — это не время, а еще одна пространственная координата, эти преподаватели всегда используют так называемую двухмерную аналогию. Они говорят: давайте проведем в трехмерном пространстве несколько плоскостей, параллельных друг другу и отличающихся только по координате z. Предположим, что две такие плоскости х, у и х1, у1 отличаются только тем, что отстоят друг от друга на некую величину z1 и при этом параллельны друг другу.

Представьте себе, что вы плоский человек, то есть регистрируете только х и у. Ваши органы чувств и ваши приборы не регистрируют z. Тогда две параллельные плоскости, отстоящие друг от друга на величину z1, для вас сольются. Точка А и точка Б, имеющие одни и те же координаты х, у, но отличающиеся по z, то есть находящиеся на двух параллельных плоскостях и отстоящие друг от друга на величину z1, вы не отличите, ибо вообще не регистрируете z. Это для вас будет одна точка. Но и плоскости, отстоящие друг от друга на величину z, вы тоже не отличите. Это для вас будет одна плоскость. Если все приборы и органы чувств не регистрируют z (а это и значит, что вы двухмерны), то для вас нет разницы между точкой А и точкой Б, они сливаются. Нет разницы между плоскостями x, y и х1, у1, отстоящими на величину z1 или на любую другую величину и параллельными друг другу.

Итак, все мы понимаем, что для двухмерного человека эти разные плоскости, находящиеся в трехмерном пространстве, сольются. Но фактически то же самое произойдет, если есть четвертое пространственное (именно пространственное) измерение w, а вы — трехмерный человек, чьи органы чувств и датчики не регистрируют w. Тогда для вас сольются все трехмерные объемы, параллельные друг другу и отстоящие на w1, w2 и так далее.

Вы не отличите два трехмерных объема, помещенных в четырехмерном пространстве, если они параллельны, то есть отличаются только по четвертому измерению w, так что каждая точка одного трехмерного объема, он же — плоскость в четырехмерном объеме, отстоит от каждой точки другого трехмерного объема только на величину w1. Тогда эти трехмерные объемы так же размещены в четырехмерном пространстве, как две двухмерные плоскости размещены в трехмерном пространстве.

По аналогии это можно рассматривать как две двухмерные плоскости в трехмерном пространстве. Двухмерный человек не будет отличать разные параллельные двухмерные плоскости, потому что они отличаются третьей координатой, которую двухмерный человек не видит, не ощущает, не регистрирует. Для него все параллельные плоскости — это как бы одна плоскость. Ведь он, повторяю, не способен зарегистрировать третью координату. Но ведь она есть, и на самом деле в трехмерном мире возможно приближение одной двухмерной плоскости к другой (рис. 7).

https://gazeta.eot.su/sites/default/files/articles/23/2modeli.png

XVI

Представим себе, что двухмерный человек находится на одной плоскости, которая для него является его реальным миром. А на другой плоскости, находящейся на определенном расстоянии от плоскости реального мира, находятся усопшие, которых Твардовский разместил в пространстве, названном «берег». В этой модели берег — это просто другое параллельное двухмерное пространство. Потустороннее двухмерное пространство может находиться на большем или меньшем расстоянии от пространства реальной жизни. Но двухмерный человек, находящийся в пространстве реальной жизни, не видит другое двухмерное пространство, то бишь параллельную плоскость, даже если она находится близко. Но если она находится близко, то есть его от усопших отделяет «лист учетный», то он это второе пространство чувствует. А если оно находится далеко, то он перестает его чувствовать. Или чувствует гораздо слабее.

Теперь представим себе, что плоскость, где находятся усопшие, то есть берег, может приближаться или удаляться. Тогда двухмерный человек, находящийся в реальном мире, будет этот мир усопших чувствовать то больше, когда плоскость приближается, то меньше, когда плоскость удаляется.

Меня спросят: «А если плоскости сольются?» Отвечаю: тогда усопшие войдут в реальный мир живого человека. К живому придут его погибшие на войне товарищи.

Пример с плоским человеком и двумя параллельными плоскостями в трехмерном пространстве призван проиллюстрировать то, что происходит с трехмерным человеком, живущим в трехмерном пространстве реальности, являющимся на самом деле лишь одной из плоскостей четырехмерного пространства. Поскольку четырехмерное пространство изобразить невозможно, то такой метод часто применяют физики.

Объясняя свою теорию сыну, который спрашивал его, что он открыл, Альберт Эйнштейн сказал: «Представь себе жука, который ползает по огромной вогнутой поверхности, и ему кажется, что эта поверхность плоская. А я такой же жук, только я понял, что поверхность не плоская, а кривая». Эйнштейн предлагает сыну модель двухмерного жука, который не может уловить кривизны, поскольку у него нет способности непосредственно регистрировать третье измерение: жуку кажется, что поверхность плоская. Подобные физические отсылки: «Представьте себе плоского человека, который не фиксирует третье измерение, и вы поймете, что такое трехмерный человек, не фиксирующий четвертое измерение», — используются очень часто.

В данном случае мы это используем для того, чтобы понять, как четырехмерность пространства может быть связана с приближением и удалением берега, на котором находятся усопшие.

Но то же самое может быть, если речь идет не об усопших, а о каких-то сущностях — ангелах, демонах и так далее. Так выглядят взаимодействия в случае, если мир обладает не тремя, а четырьмя пространственными измерениями.

При определенных условиях трехмерный человек перестанет чувствовать удалившийся от него по четвертой координате мир усопших, но если расстояние по четвертой координате начнет сокращаться, то находившийся от него далеко потусторонний мир, он же — берег, заполненный товарищами, начнет на него накатывать. И он его почувствует.

***

Из доклада на Летней школе движения «Суть времени».
Александровское,
11 июля 2016 года