Человек Цивилизации vs. Человек Культуры. О “низменных” влечениях и их связи с культурой.
Человеку присуще творчество. Несмотря на всевозможные сложности и непростые обстоятельства человек, ещё не потерявший свою истинную сущность, в творчестве по-настоящему раскрывает себя. Существует ошибочное мнение, что творчество реализуется преимущественно через рисование, музыку, скульптуру или поэзию. Однако это довольно далеко от истины. Настоящее же творчество проявляется в те моменты, когда человек начинает выстраивать мир вокруг себя согласно глубинным внутренним переживаниям, запавшим в него с самых первых дней жизни. Внешне это может быть совершенно по-разному проявлено: кто-то строит дома сложной конструкции, кто-то чинит протекающие трубы, а кому-то обязательно нужно резать чьи-то волосы. Профессиональные успехи взрослых людей всегда закладываются в самом раннем детстве. Именно в детстве закладываются определённые предпочтения и интересы, выстраивается взгляд на мир, формируется уникальное побуждение к действию, что всё вместе навсегда определит дальнейший жизненный путь каждого индивида. Одному в этом будет виден только скорбный фатум и крест, другому же – дар свыше и надежда на светлое будущее. И каждый будет по-своему прав, потому что самой своей жизнью раскрывает заложенные в него первоосновы.
Жан Батист Шарден. Аттрибуты искусства.
Возвращаясь к основной теме исследований, невозможно пройти мимо того факта, что многое из того первичного побуждения к действию закладывается в формирующуюся личность его ближайшим окружением (родителями, другими родственниками и т.д.) и происходит это в первую очередь через язык. Об этом немало написано, в том числе и автором этой статьи. Человек в этом смысле в какой-то мере является текстом, который он успевает произнести и написать в течение своей жизни. Невозможно здесь переоценить исключительную важность владения родным языком (или языками, ведь родных может быть и несколько!), ведь именно через родной язык закладываются базисные установки.
Смог бы, к примеру, выдающийся художник полноценно проявить свой талант без владения базовыми навыками, такими как безупречное владение кистью и карандашом, ясное понимание основ композиции и перспективы, теории цвета и т.д.? Едва ли такое возможно. Однако и наличие всего перечисленного выше ещё не гарантирует появление нового мастера, т.к. нужно нечто более глубокое, нечто такое, что заставит именно через холст и краски создавать мир вокруг себя. Где-то здесь вплетаются влечения, которые наполняют реку человеческого побуждения к действию и без которых не случается вдохновения у художника.
Родной же язык – это и есть те самые изначальные карандаши, краски и холст, с помощью чего мы нащупываем этот мир и рисуем в нём свою реальность, в надежде ухватиться за течение реки влечений, обуздать их. Но причем же здесь культура? Есть ли взаимосвязь между глубинными побудителями человеческих действий и возможностью выражать их в речи или через речью обусловленные практики (а рисование и починка сантехники – это примеры таких практик)? Почему сегодня далеко не каждый владеющий языком человек может по-настоящему быть счастливым творцом? И что такое это самое счастье?
***
Достаточно часто сегодня многие авторы в своих работах говорят в разных контекстах о влечениях, зачастую сводя этот термин к чему-то животному, постыдному, о чём воспитанный человек не должен говорить. Сам посыл о том, что необходимо рассматривать суть происходящего в глубине своей безусловно верен, но в этом случае частенько тем же влечениям (но не только им) даётся однозначно негативная оценка, да ещё и с налётом снобизма ("Фи, какая мерзость... Ну я то уж выше этого!"). Однако хотелось бы в этом месте возразить, ведь не может что-то базовое, всегда незримо присутствующее в нашей жизни, быть просто изгнано из сознания человеческого, вытеснено куда-то вглубь с ярлыком «недостойно внимания». В конце концов, стоит хоть бы немного разбираться в том, что критикуешь, чтобы избежать обвинения в поверхностности.
Автор совершенно не ставит своей целью вызвать интерес к какой-либо известной фигуре психоанализа (в поднятой автором теме мимо этого, к сожалению, просто не пройти!). Психоанализ и сто лет назад, и сейчас вызывает у большинства одинаково скандальную реакцию и это данность, константа. И отчасти критика оправдана, ведь всегда сложно допустить, что если "пятый муж и тот бьёт", а дети болезненно гиперактивны или наоборот странно молчаливы и замкнуты, то виновного нужно искать в зеркале и сначала разбираться в себе, что редко бывает приятным. Давайте вспомним случай Вани Юдина (мальчик-птица), о котором было упомянуто в прошлой статье. Всегда проще сказать, что виновато общество, климат, государственный строй, соседи сверху и прочие люди вокруг. Уверен, что мать Вани в этом же ключе оправдывала свой поступок.
Давайте не будем забывать, что специалисты-психоаналитики работают сегодня с самыми сложным случаями, возвращая людей (и, что очень важно, детей!) к нормальной жизни. Ряд знакомых автора работают в бесплатных детских реабилитационных центрах с такими детьми, от которых большинство будет воротить нос и получают блестящие результаты, которые медикаментозным способом достичь оказалось невозможно! Эти люди встраивают в общество людей, на которых многие уже поставили крест. Как можно в чём-то обвинять, к примеру, Франсуазу Дольто или её работы ("На стороне ребёнка", "На стороне подростка" - родителям эти труды читать обязательно!)? Чем именно кому-то не угодили концепции Маргарет Малер, чем плох кляйнианский психоанализ? И за что ругать Жака Лакана, за то, что слишком сложно? А ведь все эти специалисты базировались при разработке своих концепций на одних и тех же работах Фрейда как на фундаменте и сегодня являются признанными авторитетами, в том числе в нашей стране. Тот факт, что многие их них - европейцы, вряд ли может быть вменяемым поводом для обвинений в "мелкобуржуазности". Стоит хотя бы, если уж есть отторжение, взять у них самое лучшее и построить что-то своё, а не замыкаться только на себе самом. Будет весьма недальновидно добровольно накладывать на самого себя санкции, отказываясь от всего, что появилось за пределами нашей страны. В конце концов, нельзя позволить себе упускать какие-то важные нюансы только потому, что это вызывает у кого-то негодование. Ведь если идти на поводу у тех людей, которые легко вешают ярлыки, то есть риск полностью выхолостить любое начинание. Но меру то тоже нужно знать!
***
Итак, целью этой статьи является попытка в доступной, но всё же относительно глубокой форме дать взгляд на то, что же такое это самое влечение? Чем оно характеризуется? И как влечения могут быть связаны с культурой и уж тем более с основной темой всех работ – а именно, с вопросом «кто такие Русские в XXI веке»?
Хотелось бы в качестве ремарки обратить внимание читателя на то, что для целостного восприятия этой статьи было бы весьма полезным сначала познакомиться с предыдущими работами автора, т.к. они вытекают одна из другой, связаны единой целью, решают одну задачу.
Пабло Пикассо. Мальчик с трубкой.
Говоря о влечениях, совершенно невозможно пройти мимо психоаналитической теории, ведь именно основоположник психоанализа смог в числе прочего впервые выявить и описать ряд закономерностей, в том числе касающихся влечений. Для целей этой статьи и ряда будущих тем будет полезно использовать определённый аппарат – элементы теории психоанализа – опираясь на который можно было бы о чём-то предметно разговаривать. Стоит сразу оговориться, что, вероятно, есть и другие не менее эффективные базовые дисциплины, позволяющие уловить и описать суть изложенных в этой статье идей. И автор будет искренне рад, если кто-то возьмёт на себя труд переписать статью, использую другой язык описания.
Пожалуй, здесь будет уместно добавить, что самым верным, корректным отношением к психоанализу может стать восприятие его как проявление искусства. И пусть будут критические возгласы («О нет, опять этот ужасный психоанализ…!»), это не должно отвлекать нас от сути. В конце концов никто ведь не ругает художников – импрессионистов из-за того, что их работы нечётки, размыты… И да, психоанализ не имеет отношения к науке или медицине по целому ряду причин, таких, как например, принципиальный отказ от использования медицинских препаратов (хотя в США дипломированные психоаналитики всё же имеют право выписывать клиентам ряд специализированных препаратов). Сложно говорить и о повторяемости опыта и устойчивости результатов, даже если два человека начнут терапию в совершенно одинаковых внешне условиях. Даже сестры-близнецы слишком разными могут оказаться людьми!
Хороший психоаналитик больше похож именно на художника. Как и художник, ему необходимо владеть целым рядом техник, глубоко разбираться в разных концепциях, понимать взаимосвязи, знать о подводных камнях, могущих увести по ложному следу, иметь развитое третье ухо и, пожалуй в первую очередь, быть самому глубинно проработанным, проверившем на себе всё, с чем живёт. Немаловажна и гражданская позиция такого специалиста, ведь она во многом и отражает внутреннюю зрелость. И в этом случае, работая ли над какой-либо тематикой, принимая ли на кушетке клиента, есть шанс, что совместный акт творчества (а психоанализ не проявляется, будучи замкнут в самом себе, то есть чистый самоанализ невозможен, всегда должен быть кто-то другой!) может дать анализируемому целый ряд открытий, могущих существенно облегчить тот самый фатум, крест, а при удаче даже разглядеть за этим дар свыше и надежду.
Просто для того, чтобы бросить беглый взгляд на то, чем оперирует психоаналитическая теория, перечислим небольшой ряд терминов: бессознательное, перенос (трансфер), аффект, влечение, воображаемое, конверсия, латентный, либидо, идеал-я, я-идеал, комплекс, контрперенос, нарциссизм, субъект и объект, первосцена, фрустрация, кастрация, проекция, стадия зеркала, имаго, символическое, орально-садистическая стадия, расщепление, работа сновидения, невроз, психоз, желание... Это и есть те самые кисти и карандаши, которыми каждый при серьёзном намерении может и сам научиться в какой-то мере рисовать, нащупывая свой собственный стиль. Не каждый, конечно, может стать Васнецовым, но некими базовыми вещами было бы полезно владеть любому культурному человеку. Хоть для настоящего творчества это и не является необходимым условием.
В конце концов, будучи проявлением искусства, психоаналитическая теория находит себя в разных областях человеческой деятельности, будь то художественные фильмы, литературные произведения или, например, в описании структуры взаимодействия нескольких организации между собой и т.д., и т.п.
***
Итак, теперь появилась возможность бережно достать из коробки один из карандашей и научиться им немного рисовать. Этот карандаш – а речь далее пойдёт о влечениях –многие регулярно используют в своих работах, причем зачастую не совсем точно. Попробуем немного копнуть вглубь, но перед этим вспомним, что тема первой части это статьи заключается в попытке нащупать связь влечений и культуры. Откажемся от позыва просто отослать читателя к первоисточникам, т.к. без углубления в этот ключевой вопрос, дальше двигаться будет совершенно невозможно, потрудимся же сделать небольшое описание.
Итак, что же такое влечение? Приведем два определения, взятых из известных источников.
Согласно первому [1, стр.93] источнику имеем:
Влечение – это процесс, при котором некоторое давление (энергетический заряд, движущая сила) подталкивает организм к определённой цели. По Фрейду, источником влечения является телесное возбуждение (состояние напряжения); эта цель достигается в объекте влечения или благодаря этому объекту.
Амедео Модильяни. Сидящая обнаженная на диване.
В немецком языке (родном для Фрейда) влечение обозначается двумя словами: Instinkt и Trieb. Слово Trieb – германского происхождения, употребляется давно и связано по смыслу с «толчком» (trieben – толкать); при этом подчёркивается не какая-то конкретная цель, но скорее общая направленность движения, не определённый объект, но скорее невозможность противостоять толчку.
Некоторые авторы не различают термины Instinkt и Trieb, другие – приводят между ними различие, называя «инстинктом» (например, в зоологии) устойчиво наследуемое поведение, присущее, почти без изменений, всем животным одного вида.
Фрейд употреблял и чётко разграничвал эти два термина. Говоря об инстинкте, он имел в виду биологически наследуемое поведение животных, характерное для вида в целом, развёртывающееся по заранее определённым схемам и приспособленное к объекту.
Фрейдовское понятие влечения вырабатывалось на основе изучения человеческой сексуальности… Фрейд показал переменчивость и условность объекта, который приобретает определённую форму, лишь претерпев в человеческой истории многочисленные превращения.В работе «Влечения и их судьба» Фрейд соединил четыре аспекта – сила, источник, объект и цель – в общем определении влечения.
В этой статье будет опять же уместно отметить в продолжение темы о влиянии грамматического строя на мировоззрение (статья по этой теме: http://cont.ws/post/107687), что в английском языке в специализированной литературе термин «влечение» переводится как instinct, и, таким образом, не отличим от instinct как, например, в зоологии. Справедливости ради, необходимо сказать, что существует ещё и термин «drive», но он не используется для того, чтобы подчеркнуть разницу между влечением и инстинктом. Например, влечение к жизни переводится как life instinct, влечение к смерти – как death instinct, влечение к разрушению – как destructive instinct и т.д, и вместе с тем, животный инстинкт – animal instinct!
Согласно второму источнику [2, стр. 157]:
Влечение – это стремление к удовлетворению неосознанной или недостаточно осознанной потребности субъекта, своеобразный первоисточник всякого психического движения и поведения организма, характеризующийся наличием источника энергии (силы), цели и объекта. По З. Фрейду, влечение происходит из внутренних источников раздражения и действует как постоянная сила, ориентированная на устранение возбуждения. Фрейд отмечал, что «под влечением мы понимаем только психическое представительство непрерывного внутри соматического источника раздражения, в отличие от раздражения, вызываемого отдельными возбуждениями, воспринимаемыми извне. Влечение является, таким образом, одним из понятий отграничения душевного и телесного».
Фрейд различал два рода (вида, группы) основных влечений: 1) сексуальные (жизнеутверждающие) влечения; 2) влечения к смерти (агрессии, разрушению). Влечение понималось Фрейдом также как «наличное в живом организме стремление к восстановлению какого-либо прежнего состояния». При этом подчёркивалось, что «психическое значение влечения повышается в связи с отказом от его удовлетворения» [3].
Изначально я-влечения противопоставлялись сексуальным влечениям. Это разделение, в виду исследования явлений нарциссизма, столкнулось с определенными противоречиями, поэтому я-влечения (которые позже назывались Фрейдом влечения к самосохранению) и влечения сексуальные трансформировались, соответственно, во влечение к смерти и влечение к жизни.
Влечение к смерти было введено для обозначения присущего всему живому стремления к разрушению. Влечение к смерти направлено на разрыв связей, на возвращение живого организма в состояние неорганической материи. Вот как, например, высказывался Фрейд по поводу разрушений военного времени: «разделяющая нации враждебность указывает на мощную силу примитивных влечений, таящихся в глубинах психики и проявляющихся в эгоистичности и жестокости человека» [4].
Влечение к жизни использовано для обозначения внутренне присущего живому организму стремления к изменению и развитию. Влечение к жизни связано со стремлением сексуальных влечений соединить части органического в некое единство [2].
Стоит также отметить, что в виду вариативности четырёх аспектов влечений – силы, источника, объекта и цели – невозможно строго переписать всевозможные их типы, ведь это сродни задаче попросить нарисовать всевозможные картины, ведь краски, холст и техники известны и хорошо описаны. Можно лишь увидеть самые общие категории. Фрейд остановился на том, что все влечения разделяются на влечения к жизни и влечения к смерти, представляющие собой первичные влечения. Его последователи обнаружили влечения второго порядка и об этом важнейшем явлении предстоит говорить в следующей статье.
Пока же позволительно считать, что первый карандаш уже держится в руке, им можно вполне что-то рисовать.
***
Рембрандт. Иаков, борющийся с ангелом.
Теперь, получив общее представление о сути влечений, можно продолжить выяснение вопроса о том, как же связаны между собой влечения и культура. За опору в дальнейших рассуждениях взята работа З. Фрейда «Недовольство культурой» (1930 г.), которую автор рекомендует при наличии времени прочитать целиком, тем более она достаточно легко читается и вполне доступна для понимания даже тем, у кого нет специальной подготовки или образования. Итак, в этой изящной работе Фрейд, в частности, пишет следующее, рассуждая об одной из задач культуры:
«Мы обратимся поэтому к более скромному вопросу: что сами люди полагают целью и смыслом жизни, если судить по их поведению, чего они требуют от жизни, чего хотят в ней достичь? Отвечая на этот вопрос, трудно ошибиться: они стремятся к счастью, они хотят стать и пребывать счастливыми.
…
Ничем не ограниченное удовлетворение всех нужд выдвигается как самый что ни на есть соблазнительный образ жизни, но такая программа ставит наслаждение выше осторожности, что слишком быстро ведет к наказанию. Другие методы, основной целью которых является уклонение от неудовольствия, различаются в зависимости от того, какому источнику неудовольствия уделяется основное внимание.»
Здесь стоит обратить внимание на то, что неограниченное удовлетворение нужд отдельного человека противопоставляется человеку, как части социума. Здесь Фрейд подводит к тому, что понятие культуры неразрывно связано с понятием общества.
«Удовлетворение влечений дает нам не только счастье, оно представляет собой и первопричину тягчайших страданий, когда внешний мир отказывает нам в удовлетворении потребностей и обрекает на лишения. … На этом пути можно ставить умеренные цели, скажем, когда стремятся только к контролю над жизнью наших влечений. Господствующими становятся в таком случае высшие психические инстанции, подчиненные принципу реальности. Здесь вовсе нет отречения от цели удовлетворения влечений; определенного рода защита против страданий достигается благодаря менее болезненному ощущению неудовлетворенности контролируемых влечений в сравнении с необузданными первичными влечениями. Но следствием этого является и несомненное снижение возможностей наслаждения. Чувство счастья при удовлетворении диких, не укрощенных «Я» влечений несравнимо интенсивнее, чем насыщение контролируемых влечений.»
Важно уловить тот момент, что ограничение наслаждения конкретного индивидуума снижает чувство счастья, обрекает на лишения и даже является источником «тягчайших страданий». Этот момент с одной стороны очевидный, но в то же время, не всегда понятный как раз из-за того, что большинство людей из-за влияния своей внутренней культуры, не вполне понимают уровень наслаждения при реализации своих глубинных влечений. Культурный человек об этом может только догадываться. Однако такой человек, человек культуры, как мы можем видеть в этой работе Фрейда, находится в весьма уязвимом положении. И, несмотря на то, что человеческое общество сделало определённый прогресс, который пока ещё достаточно стабилен, тем не менее плодородный слой культуры постоянно подвергается выхолащиванию. Особенно сильно такое давление происходит в последние 10 лет и об этом еще будет речь чуть позже. А пока давайте снова обратимся к ходу мысли Фрейда, который достаточно точно выразился на этот счёт.
«Совместная жизнь впервые стала возможной лишь с формированием большинства – более сильного, чем любой индивид, и объединившегося против каждого индивида в отдельности. Власть такого общества противостоит теперь «праву» власти индивида, осуждаемой отныне как «грубая сила». Замена власти индивида на власть общества явилась решающим по своему значению шагом культуры. Сущность его в том, что члены общества ограничивают себя в своих возможностях удовлетворения влечений, тогда как индивид не признает каких бы то ни было ограничений».
Поль Гоген. Когда ты выйдешь замуж?
И здесь нужно отметить, что общество тем самым, выполняет функцию того, кто проводит черту перед непрерывным удовлетворением влечений каким-либо конкретным индивидуумом. В контексте этой работы, можно утверждать со всей полнотой, что одно общество другому обществу – рознь. Но, по крайней мере, в самом общем, изначальном смысле, взаимосвязь общества и культуры основателем психоанализа была сформулирована чётко, однозначно.
Вообще, «индивидуальная свобода не является культурным благом».
«Свобода ограничивается вместе с развитием культуры, а справедливость требует, чтобы ни от одного из этих ограничений нельзя было уклониться. То, что заявляет о себе в человеческом обществе как стремление к свободе, может быть бунтом против имеющейся несправедливости и таким образом благоприятствовать дальнейшему развитию культуры, уживаться с культурой. Но это же стремление может проистекать из остатков первоначальной, неукрощенной культурой личности и становиться основанием вражды к культуре. Стремление к свободе, таким образом, направлено либо против определенных форм и притязаний культуры, либо против культуры вообще.»
Ещё раз подчеркнём, что стремление человека к свободе является, в части влияния культуры, процессом вполне естественным. Когда кого-то в чем-то ограничивают – хочется от этих ограничений освободиться. Этот вектор является в целом вполне понятным. И человек культурный будет стараться находить какие-то другие формы, способы удовлетворения своих влечений. Что немаловажно, формами удовлетворения своих влечений такой человек может делиться и с другими. Именно на этой базе произошёл культурный, а затем и технический рывок человечества. Первобытный человек, живя в первобытной орде, в какой-то момент научился преодолевать, перенаправлять какое-то сильное влечение. Это событие стало существенным шагом на пути к культуре. Чуть позже он делится своим открытием со своими сородичами. И тому сородичу теперь не нужно тратить столько сил на опасную борьбу с влечениями (ведь сородичи жестоко накажут за съеденные запасы мяса), а можно, по примеру, взять в руки уголь и пойти рисовать оленей на стенах. А в освободившееся время можно изобрести что-нибудь полезное, например колесо.
Однако, и это уже совершенно очевидно, будет большой ошибкой считать, что культура, вопреки устоявшимся мнениям, это про умение разбираться в живописи, музыке, поэзии и т.д. Можно совсем не разбираться в живописи, даже в наскальной, и при этом быть глубоко культурным человеком. А можно, наоборот, цитировать наизусть Ахматову, знать всё о работах Модильяни и уметь играть на дудочке, но при этом быть человеком совершенно не могущим и никак не желающим ограничивать себя в своих удовольствиях, а потому весьма агрессивным по отношению к тем, кто может прекратить наслаждение, то есть бескультурным человеком.
Фрейд об этом пишет следующее:
«Поддавшись первому впечатлению, хочется даже сказать, что сублимация – это судьба, навязанная влечениям культурой. Но здесь лучше не торопиться. Наконец, нельзя не заметить самого важного – насколько культура строится на отказе от влечений, настолько предпосылкой ее является неудовлетворенность (подавление, вытеснение или что нибудь еще?) могущественных влечений.
Нелегко понять, что вообще в силах заставить влечение отклониться от удовлетворения. Это совсем небезопасно: если нет экономической компенсации, то можно ждать серьезных нарушений.»
Виктор Васнецов. Гусляры.
Ключевое здесь – наличие некоей компенсации. Мы не будем углубляться в психоэкономическую модель Фрейда [5], т.к. и без этого ясно, что получив в одном месте отказ, в другом месте должно что-то прибавиться. И, вспоминая отцовские задачи, эта прибавка должна стать действительно стоящей заменой отказу от первичных влечений. Именно здесь вступает в силу отец как структура, обуздывающая хаос. Именно отцовская фигура вырывает будущего человека из жарких материнских объятий (иначе говоря, ставит предел бесконтрольному удовлетворению влечений, см. статью «Непонимание и невыполнение отцовских функций ведёт…» http://cont.ws/post/94778), давая шанс для становления в человеке настоящей культуры.
Так как мы уже достаточно много посвятили времени языку и в целом, влиянию языка на сознание и бессознательное человека, то сейчас может стать отчасти понятным, почему именно в языке лежит основа той самой стоящей прибавки, отличия, разницы.
Дело всё в том, что наши базовые влечения с самого момента рождения просачиваются сквозь язык, языком обёртываются [6]. Конечно, используя какие угодно слова, человек не сможет передать всю глубину своих переживаний. Это всегда будет только какое-то приближение. Здесь уместно напомнить, что в лексико-семантической трапеции В.А. Белошапковой это позиция «4». Однако, несмотря на это, будучи уже в языке, наши влечения тем самым связываются и находят дальше свои собственные пути реализации.
В этой статье важно уловить, что глубинные человеческие влечения, какими бы они не были и какую конкретную форму они бы не принимали, связываются, пришпиливаются в психической реальности человека именно через символическую структуру, через язык! Богатство форм и способов выражения, заложенных в языке, создаёт соответствующие возможности для проявления влечений через язык. И когда происходит эта обработка, то, как правило, человек попадает уже в иное пространство, в котором тон задаёт не прихоть или необъяснимый порыв, а та структура, которую принято называть культурой. Поэтому детские психологи рекомендуют молодым родителям побольше разговаривать со своими детьми, даже если этим детям всего пара дней от роду. Тем самым, с самых первых дней создаётся база для того, чтобы будущий человек влился в язык и стал человеком культуры, а не превратился в «маугли» («О роли русского языка в мировоззренческом противостоянии». Там же о трапеции Белошапковой. http://cont.ws/post/122601).
***
Это небольшое исследование опять приводит к важности родного языка и того влияния, которое оказывает на жизнь человека, родной язык и культура. Далее в этой работе, в контексте связывания и преобразования влечений в русло языка и под влиянием общества, использовать слово культура с большой буквы. Теперь, когда мы говорим о Культуре, речь будет идти именно о тесной связке с языком, который помогает человеку так выстроить свои желания, чтобы они были этой Культурой обусловлены.
Пьер Ренуар. Before the Bath.
Важно отметить, что погруженность в язык именно помогает, но ни в коем случае, к сожалению, не гарантирует, что человек станет Культурным. Язык – это необходимое, но не достаточное условие для того, чтобы проявилась Культура. Ведь встраивание в язык может пройти и неполноценным образом, что может проявиться в условно ненормальных формах, таких как психозы. Автор не ставит целью погрузиться в эту область, хотя безусловно, тема представляет отдельный большой интерес. Поэтому в этой статье сначала говорится о языке, как о базе, и только потом уже о Культуре, построенной на базе этого языка как на фундаменте. Чтобы перейти просто от человека, говорящего на языке к человеку Культуры, требуются определенные и весьма серьёзные усилия.
Где-то здесь – в области языка – кроются отличия в понимании роли культуры как это понимал основоположник психоанализа, ведь Фрейд и не настаивал на центральной роли языка, от тех смыслов, которые обнаруживаются и укрепляются в этой статье. Конечно, это очень близко к позиции лакановской философии, но и здесь есть свои существенные отличия, речь о которых пойдёт в следующий раз.
Основной залог успешности усилий по становлению человека Культуры – это полноценное выполнение по отношению к ребёнку отцовских функций в каждой семье, в каждом роду. Таким образом, в этом процессе роль тех, кто вводит нового человека в культуру – а это не только родители, но и все представители рода, где родился ребёнок – является ключевой. Сегодня в нашей стране, насколько автор может наблюдать и делать выводы, не всё с этим в порядке. Иначе не было бы такой острой необходимости садиться за эту статью. Автор же по сути только обозначает надежду на то, что однажды Русские в полной мере развернутся к отцовской парадигме (статья на эту тему: http://cont.ws/post/102035). Этим желанием, этим, если угодно, влечением к справедливости, берущим начало в языке и Культуре, по-большому счёту и объясняется выбор всего направления исследования, результаты которого представлены в виде цикла статей.
Пабло Пикассо. Женщина со скрещёнными руками.
***
Необходимо отдельно прокомментировать тот факт, что современная Россия – страна многонациональная, с очень большим разнообразием уникальных культурных традиций. Зачастую, внутри одной деревушки, где живут люди одного этноса и языка, можно увидеть небольшие, но всё-же отличия, позволяющие говорить о том, что культурные традиции в какой-то момент становятся уникальными для каждого отдельного рода, и даже для каждой отдельной семьи. Можно ли говорить о том, что культурные традиции внутри одного рода, внутри одной семьи становится частью русской Культуры, обогощают её, независимо от того, на основании какого языка эти традиции были изначально выстроены? Безусловно, да! Ведь Русский, как это был определено в предыдущей работе («Корни народа»:http://cont.ws/post/122593), это ещё и тот, кто ценит свой родной язык (и это не обязательно может быть только русский!), как то, что является достоянием Культуры.
Федот Сычков. Тройка.
Но при ключевом условии, что кроме этнического языка, в этом роду, в этой семье говорят и воспитывают детей на русском языке, а этнические культурные традиции отвечают требованиям Культуры, как это закрепляется в этой статье. Как автор уже упоминал выше, в наше время, в эпоху стремительных перемен, любому человеку рано или поздно придётся столкнуться с тем, что он находится в какой-то глобальной, символической структуре, придётся столкнуться с тем, что какое-то могущественная символическая структура (Mother или Отец, если говорить о нашем контексте) уже признал его своим (именно так, не человек сам выбирает, с кем же он будет дальше, а его выбирают и признают своим)! Как именно это происходит – тема отдельной работы, но в определённой степени думаю это понятно и без специальных объяснений.
Всем, кто до сих пор сомневается, можно настоятельно посоветовать начинать учить языки ключевых культур мира. Можно учить английский, можно учить китайский, можно учить турецкий или фарси. Выбора не очень много. Русскоязычным же повезло исключительно, ведь мы с рождения своего уже владеем языком, на основе которого и в далёком прошлом, и в прошлом совсем недавнем, выстраивался особый мир, в основе которого лежит Культура и справедливость. Два последних понятия связаны наитеснейшим образом именно в русском языке, что так или иначе проходит во всех статьях автора, а в следующей статье будет отдельно, дополнительно раскрыто.
Кроме этого в планах на будущее у автора стоит подготовка материалов, которые будут в том числе иллюстрировать органичное выживание культурных традиций, пришедших из других языков и культур, в пространстве Культуры, стоящего на основе русского языка.
***
Стало возможным говорить теперь, с той или иной степенью уверенности, что не просто русский язык, но Культура является той глубокой основой, вокруг которой будет, как искренне надеется автор, выстроен обновленный центр миропорядка. Наша страна сегодня является одним из немногих оплотов Культуры в том её понимании, как предложено в этой статье и задача каждого Русского защитить это достояние человечества от посягательств необузданной Цивилизации, пределов не знающей (ведь человеческое существо, стреляющее из современного, технологичного оружия по больницам, детсадам и объектам социальной инфраструктуры, безусловно цивилизованно, но вот культурно ли?).
Это небольшое исследование подошло к той точке, когда становится возможным предъявить на основе используемого аппарата в явном виде описание двух типов мироустройства, один из которых стоит на основе неолиберальных идей, а другой – на основе Культуры и отцовской парадигмы, что будет показано в грядущей статье.
Итак, кто же такие Русские в XXI веке?
Ужасный Русский
ПЕРЕЧЕНЬ МАТЕРИАЛОВ ПО ССЫЛКАМ.
[1] Жан Лапланш, Жан-Бертран Понталис. 2010 г. Словарь по психоанализу. Санкт-Петербург – Москва. «Институт общегуманитарных исследований».
[2] В.И. Овчаренко, А.А. Грицанов. 2010 г. Психоанализ: новейшая энциклопедия. Минск. «Книжный Дом».
[3] З. Фрейд. Три очерка по теории сексуальности.
[4] З. Фрейд. Размышления о войне и смерти.
[5] З. Фрейда. Я и Оно.
[6] Здесь вслед за Лаканом можно прикоснуться к той самой «языковой ткани», о которой он говорил в V Cеминаре «Образования бессознательного». «Желание – говорил Лакан – рождается в расщелине между потребностью и запросом; оно несводимо к потребности, будучи в принципе не отношением к реальному объекту, независимому от субъекта, но отношением к фантазму.»
