Доброслав о Любви и Мистике
Любовь – великий дар Природы.
Все люди испытывают на себе силу Земного притяжения, но ни один учёный толком не знает, а что оно такое – притяжение?
http://ic.pics.livejournal.com/stariy_khren/36132260/109421/109421_original.jpgОбъяснить «что такое любовь» тоже никто не может. Сотни мыслителей, поэтов, философов пытались это сделать, но безуспешно. Вразумительного определения понятия «любовь» до сих пор нет.
Две тысячи лет назад римский поэт Тибулл назвал любовь «сладчайшей тайной». И все наиболее глубокие умы только и повторяют: тайна, загадка, – словом, неизвестность. Что это за Сила, которая
Всегда различна от Вселенной,
Но вечно с Ней съединена,
Она для сердца несомненна,
Она для разума темна…
Любовь изображается в эпосе, античной, а также средневековой литературе европейских и восточных народов, как могущественнейшей чувство, мгновенно вдруг обуревающее человека, властное и непреодолимое.
Влюблённые заболевают, если долго не видят друг друга, разлука ненаглядных подчас влечёт за собой безумие или смерть. Общий голос поэзии нельзя назвать случайностью: тогда люди были несравненно более цельными и вели себя искреннее, естественнее, чем человек нового времени.
Любовь – самое непредсказуемое чувство: её нельзя принудительно ни вызвать, не обуздать. Как магическая стихия, как вихрь, Любовь захватывает человека против его воли, о чём красноречиво говорят наши пословицы: любовь и умного в дураки ставит, суженого и на коне не объедешь, и т.д.
Любовь иррациональна. Чем она глубже, тем менее можем мы рассудочно обосновать её.
Попробуйте объяснить, почему вы влюбились в эту женщину?
Допустим, в ней есть неоспоримые достоинства, она вам очень нравится, вы в ней души не чаяте, она может быть прекрасной матерью ваших детей. Но это не исчерпывающе: вы сами чувствуете, что она для вас – нечто гораздо большее, она для вас – ВСЁ.
Этого нельзя понять, это чувствуешь. Чувствуешь предопределение Свыше; чувствуешь, что вы просто обречены на любовь, обручены самой Матерью – Природой.
Истинная Любовь – это любовь безотчётная, без оценок, без требований. Более того, можно утверждать, что по-настоящему любят не за что-нибудь, а вопреки. Вопреки всему: обстоятельствам, житейскому «благоразумию», мнению родных и близких. «Не по хорошу мил, а по милу хорош», – гласит народная мудрость.
Подлинная Любовь так же безыскусна, некриклива, лишена всякого жеманства и напыщенности, как и подлинное сострадание. Речевой оборот «любовь с первого взгляда» отражает способность человека мгновенно определить высокое соответствие двух индивидуумов. Соответствие в каком смысле? Это – тайна двух.
Мы только взглянем, и человек интуитивно нами уже оценён. Таинственным «нечто» часто определяется наше предвзятое отношение к людям – наше их приятие и неприятие, тяготение и отторжение. Какова подоплёка невольных неосознанных симпатий и антипатий, доверчивости и настороженности, внезапно возникающих между незнакомыми лицами с первого взгляда? Каким обострённым чувством улавливаются душевные свойства человека, его аурические эманации? (5)
Интуитивное восприятие нами внутренней значимости людей имеет свои сокровенные законы: вслепую, на ощупь каждый из нас руководствуется этими законами в повседневной жизни. Наша способность испытывать необъяснимую симпатию к «случайно» встреченному человеку является чудесной загадкой не только человеческой психики.
Есть ли в выборе объекта интимного чувства что-то «запрограммированное»? Словно некое магнитное поле сцепляет события, неизбежно влечёт людей навстречу друг другу…
Глаза сближаются, изливая друг в друга духовные волны. Сердца переполнены, они разрываются от счастья, предвкушая Чудо. Ведь свещеннодейство Любви – величайшее Чудо.
В соприкосновении полов, в их неодолимом влечении друг к другу, лежит Великая Тайна Жизни, Тайна Творчества. Сакральный смысл заложен в вечном стремлении друг к другу мужского и женского начал для бесконечного возобновления ЧУДА ЖИЗНИ. Вот зачем пришла на Землю Любовь!
ЛЮБОВЬ ТОЖДЕСТВЕНА ЖИЗНИ. Вот почему в древнейших космогонических поэмах орфиков Эрос (6) мыслился животворящей движущей силой Мироздания, предшествовавшей появлению и богов и людей.
О чуде одухотворения Любовью сложены легенды. Пигмалион силой любви согрел холодный мрамор, вдохнул жизнь в изваянную им статую Галатеи. В Калевале (песнь XXXVll) повествуется, как Илмаринен выковывает себе жену из золота и серебра и ложится ночью с ней рядом. В сказках говорится даже, что если ты победишь своё отвращение к чудовищу и полюбишь его, то оно делается прекрасным.
Любовь разбудила спящую царевну. Никакое злое колдовство не устоит против беззаветной Любви. Ведь такая Любовь – сама есть сильнейшее Волшебство.
* * *
Заговорным ли зельем меня напоил,
У колдуньи взяв сонные травы;
Иль заклятием дедов меня истомил,
В час, когда зацветают купавы?
Не могу я поднять утомлённых ресниц
И ни с кем не промолвлю ни слова.
Каждый вечер, при трепете знойных зарниц,
Жду покорная, к встрече готова…
И напрасно крестилась встревоженно мать,
Перед образом свечи теплила,
Знать, молитвой с меня наговоры не снять, -
Полонила недобрая сила.
И напрасно отец мой на лучшем коне
Поскакал на село за знахаркой… –
Если б знали они, как в вечернем огне
Или ночью холодной, при бледной луне, –
Мы с тобою целуемся жарко…
Эти стихи, взятые из одного старинного альбома, как нельзя лучше передают психологию любовной магии. Внезапная умопомрачительная страсть, охватывающая человека, до глубины души потрясающая его и переворачивающая всю его жизнь, издавна поражала людей и связывалась с оккультными силами, ворожбой, наваждением, либо с внушающими любовь приворотными напитками, как в легенде о Тристане и Изольде. О «демонической власти» Любви говорил Тютчев.
Любовь издревле была средоточием всевозможной романтики колдовства, а занимались сердечными делами преимущественно знахарки-ведуньи.
Вся народная поэзия полна любовной магии: любовные чары – это её главнейшая, излюбленная тема. «Влюблённая душа – самая зрячая и чуткая, она как бы видит вдаль и вширь, и нет предела её познанию мировых кудес. Это – душа кудесника, и влюблённый сам становится кудесником. Вот почему любовь, как высшая тайна, – родная стихия заклинаний; отсюда они появляются, вырастая, как цветы из бездны», – пишет А. Блок в эссе «Поэзия заговоров и заклинаний».
Телепатия, чары любви, одержимость, магнетизм…; для того, кто действительно любил, это – не пустые слова. Не случайно в русском языке (как и в других европейских языках) прочно укоренились такие, относящиеся к женщине, понятия, как обаятельная, обольстительная, пленительная, изумительная, привлекательная, очаровательная, обворожительная, симпатичная и т.д. Мы пользуемся этими прилагательными, не задумываясь о том, что когда-то они понимались буквально; несли прямой магический смысл.
Причём имелась в виду вовсе не обязательно красота, а именно некий неуловимый, но электризующий мужчину «шарм», которым могут обладать (и чаще обладают) отнюдь не писаные красавицы. Во многом это связано непосредственно с воздействием невидимого тонкого тела человека, его аурических излучений.
«Одухотворённое лицо», «тёплая улыбка», «светлый взгляд», «лучистые глаза» – эти вошедшие в обиход выражения имеют глубокий, но забытый эзотерический смысл: ОБАЯНИЕ – ЭТО КРАСОТА ДУШИ. Обаяние нельзя приобрести с помощью нарядов или косметики.
Никакой внешний лоск не в силах скрыть внутреннюю пустоту или холод сердца.
«Юные девицы, – говорил Пифагор, – памятуйте, что лицо лишь тогда бывает прекрасным, когда оно отображает прекрасную душу».
* * *
Поразительна живучесть устойчивой веры в силу любовной магии: её приёмы и поныне продолжают бытовать в своей самой простой и непосредственной, глубоко архаичной и неизменной форме.
Магический обряд заклинания возлюбленного, приведённый Феокритом во ll идиллии, озаглавленной «Ворожеи», схожие приёмы, описанные Тибуллом, Вергилием и другими античными авторами, по сути ничем не отличаются от подобных обрядов, практикуемых по сей день не только где-нибудь на островах Океании, но и во всех христианизированных и исламизированных странах, где люди обращаются за помощью в любовных делах не к попу или мулле, не ко всяческим психотерапевтам и сексопатологам, а к тем, кого Парацельс называл «добрыми женщинами».
Ничего удивительного в том нет: ведь область половых отношений – та важнейшая область человеческой жизни, где особенно много непонятного и загадочного, где властвуют неведомые силы Природы, где собственный разум и воля человека оказываются бессильными.
Те же самые приёмы и средства любовной магии, совпадающие даже в подробностях, известны и у восточных славян. К ним относятся: передача полового влечения через пот, через волосы любимого человека, через его восковую или глиняную фигурку, через след, посредством стихий («по ветру бросили», «по воде пустили»), через наговорённые коренья, любовные мази, снадобья и т.д. с обязательным нашептыванием заклинания:
Дай мне пахучих, душных зелий
И ядом сладким заморочь,
Чтоб, раз вкусив твоих веселий,
Навеки помнить эту ночь.
К знахарке обращаются за помощью удалые молодцы и красные девицы, «рогатые» мужья и ревнивые жёны, отвергнутые любовницы и опостылевшие любовники; все любящие и охладевшие сердца. А знахарка «ладит» новобрачных от порчи, «присушивает» или «отсушивает» людей: жена возвращает изменившего ей мужа, жених преследует чужую невесту, к которой его «присушили».
Если принять во внимание причудливый и даже чудесный характер тех психологических состояний, которые обозначаются словом «любовь», то вряд ли можно за этими приёмами и средствами отрицать всякое вообще влияние, будь то влияние прямого и непосредственного внушения.
Существуют, однако, достоверные случаи оккультно–эротического порядка, которые никаким внушением «объяснить» невозможно. Да и само слово «внушение» нуждается в объяснении; ведь ни врачи, ни психологи, ни гипнологи не в состоянии дать ему научное определение.
Остаётся совершенно загадочной сущность психофизиологических процессов, лежащих в основе внушения.
Ключ к некоторому пониманию парапсихологического воздействия любовных чар находится в изучении чудесных феноменов сомнамбулизма, определённо указывающих на существование магнетической субстанции внутри видимого человека, некоего тонкого, невещественного его двойника.
Экзальтация, сверхчувствительность, телепатические способности, подчас возникающие у влюблённых так же как и у находящихся в трансе сомнамбул и лунатиков, свидетельствуют о родственности, мистической сопряжённости этих двух состояний.
Подобно сомнамбулам, для влюблённых не существует отдалённости друг от друга. Они способны «слышать» друг друга на расстоянии, общаться через взаимопроникновение и полную сопричастность; непосредственно сердцами, минуя промежуточное звено физических органов восприятия. Им становится доступным молчаливый внутренний язык интуиций и предчувствий. Они способны предвосхищать, улавливать и «читать» мысленные образы, рождающиеся в родной душе, как это делают Китти и Левин в «Анне Карениной». И это без всякой магии.
Вряд ли магия может принести человеку подлинную радость. Ведь вся магия основана на насилии над естеством. А такое насилие есть зло.
* * *
При смерти наш дух выходит из тела, как аромат из цветка. (одна из жемчужин древней мудрости)
Принято говорить, что всё на свете, кроме самой Вселенной, имеет начало и конец. В том числе, и человеческая жизнь. Действительно, если считать рождение человека его началом, тогда смерть должна считаться его концом.
Однако, древние, будучи прозорливее нас, учили, что не может быть ни рождения из ничего, ни ухода в ничто. ЖИЗНЬ – СМЕРТЬ – ЖИЗНЬ: в сущности, начала здесь нет и быть не может, ибо поиск начала искусственно прерывает основной закон Жизни – ДВИЖЕНИЕ, отразившийся в великой Языческой концепции Коловращения.
Иудохристиане веруют, что каждая человеческая душа имела начало при своём рождении, но вдохновенные сивиллы вещали, что душа человеческая есть неотъемлемая частица БОЖЕСТВЕННОЙ МИРОВОЙ ДУШИ, и имеет начало не более, чем сама эта МАТЕРИНСКАЯ СУЩНОСТЬ БЫТИЯ.
Для души (или, по современной терминологии, энергетической субстанции человека) нет ни рождения, ни смерти, а есть только перевоплощение.
Учение о перевоплощении (реинкарнации, метампсихозисе), об извечном кругообороте перерождений духовно – жизненной сущности человека, ведущих к нравственному совершенствованию, было сердцевиной всех архаических Мистерий и важнейшей частью всех древнейших религиозно-философских систем.
Идея перевоплощения, являющаяся основой общеиндоевропейских (и праиндоевропейских) представлений о Жизни и Смерти, была присуща и славянам-язычникам, чьё отношение к смерти и психология восприятия её в корне отличались от современного.
Понятие смерти в традиционной дохристианской культуре наших Пращуров не несло в себе сугубо отрицательного смысла. Смерть не представлялась однозначно мрачным событием, полярно противостоящим Жизни, а событием, соотносящимся с Жизнью.
Язычники рассматривали Жизнь как череду циклов существования, а смерть – не как бесследное уничтожение, а как свещеннодейство перехода на новый виток Жизни, перехода в некое качественно иное состояние.
На этом витке развития особь просто исчезает из нашего поля зрения: исчезает, но не уничтожается, подобно звёздам, которые днём так же остаются на небосводе, только мы их не замечаем.
Поэтому духоборы, как и многие другие так называемые сектанты, сохранившие в своих вероучениях некоторые существенные черты языческого мировоззрения, не говорят о человеке «умер», а говорят «изменился». Ведь та смена материальности, то обестелесенье души, которое мы называем смертью, является не чем иным, как изменением состояния самой души, для которой перестают существовать время и пространство.
Подобно этому, «тот Свет» (Свет, а не тьма!) означает не местопребывания где-то на небесах, а просветлённое состояние развоплощённой души, раскрепощённой теперь от сковывавшей её плотной оболочки.
Таковым – или примерно таковым – было сравнительно терпимое, лишённое трагического надрыва, отношение к смерти наших далёких предков. Жизнь и смерть неотделимы друг от друга. Земля живых и таинственный мир мёртвых взаимосвязаны, ибо смерть человека означает его рождение в ином мире, откуда неизбежно возвращение на Землю. Чему быть – того не миновать.
К чему же сокрушаться о неизбежном и страшиться смерти, ведь она не навек.
Известно, что похоронные и поминальные обряды – самые архаичные, традиционные и устойчивые в любой культуре. Исследователи дохристианских воззрений славян отмечали, что проводы на тот Свет были, по сути, обрядом жизнеутверждающим: кончина воспринимались не только как разрушение, но и как рождение к новой, посмертной Жизни, а сопровождавшая кончину обрядность многими подробностями напоминала обрядность родов.
Кроме того, происходило своеобразное «обожествление» дорогих покойников, смертью возведённых в благодатных Чуров и Берегинь, причисленных к лику незримых хранителей живых и покровителей семьи, рода, племени.
Общению с душами усопших («закликанию мёртвых») были посвещены свершаемых в их честь Празднества Родоницы (Радуницы). К ним на курганы и могилы «ходили в гости», и они тоже могли «прийти в гости». Порой они вещали устами вдохновенных ведуний. Благочестивые поминальные свещеннодейства ковали магическую цепь, нерасторжимыми узами связующую живых, отошедших и ещё не родившихся, не воплотившихся.
И потому разлука с близкими, любимыми не была столь однозначно трагической: в определённом смысле умершие своей «духовной плотью» продолжали оставаться среди живых, как бы сосуществуя с ними. Они и воспринимались как ЖИВЫЕ, но перешедшие в иную, посмертную форму существования.
Да и куда им было деться из лона всеобщей нашей Праматери – Природы? Потусторонний мир – это мир, находящийся по ту сторону, за порогом нашего обычного чувственного сознания.
Отошедшие отделялись от сородичей не пространственно, а лишь ограниченностью нашей нынешней чувственной способности восприятия. Местопребыванием их могла быть вся одушевлённая Природа, и не было чёткой границы – пропасти между «тем Светом» и этим.
Таинственная область обитания усопших мыслилась как расположенная где-то здесь же, в мире живых, постоянно присутствующая, но приоткрывающаяся живому только неявными урывками при чрезвычайных обстоятельствах: в минуту смертельной опасности, в неистовстве и исступлении, в лунатической дрёме и сомнамбулическом трансе, перед кончиной.
Кардинальный тезис мистики гласит: наше существо не исчерпывается нашим сознанием. Как это ни покажется удивительным, но лучшей частью своего существа мы бессознательно живём на «том Свете». Оттуда – поэтическое вдохновение гениев и пифийские прозрения. Оттуда исходят наши вещие наития, предчувствия и предзнаменования. Там душа наша обретает силы, которые порой кажутся сверхъестественными, ставят нас выше страха смерти и уводят за её пределы.
Оттуда доносится к нам то, что мы называем Голосом Совести.
И именно оттуда черпают влюблённые столь непоколебимую радостную уверенность в бессмертии своей Любви.
*
Из статьи Доброслава „Любовь и Смерть!”.Поделиться:
Сидит этакий берендей и что то пишет и пишет. а кто эту хрнь читать будет?! В советские времена небойсь инструктором какого нибудь райкома кпсс был…
Алексей Александрович Добровольский (Доброслав)..большой души был ЧЕЛОВЕК…какие у него прекрасные статьи о приРОДе,о любви к Родине…настоящий,не показной патриот…Вам ,остапам,до него далеко-далеко по вашему развитию…Его убили в 2013г.так же,как убивают всех Светлых,несущих людям истинную любовь,Свет и ЗНАНИЕ…Насыщайтесь его мудростью…Светлая ему память!