Самоосуществляющаяся угроза
Механизмы повышения угрозы от многих вариантов вооружения исследованы довольно давно. В частности, создание новых складов оружия и площадок хранения боевой техники НАТО на территории Восточной Европы наиболее опасно как раз самой Восточной Европе. Прежде всего тем, что повышает вероятность ударов по ней. Ударов, вынужденных самим наличием оружия.
Официально заявлено: цель размещения новых складов в Восточной Европе — ускорить реакцию НАТО в случае нападения Российской Федерации. Известно, что главные боеспособные силы Запада находятся в Соединённых Государствах Америки, что европейские страны воевать не только не желают, но, похоже, и не умеют (так, Германию долго и тщательно избавляют от этого умения; Франция навоевалась до тошноты ещё в Первой мировой войне, так что Вторую провалила мгновенно, а потом ещё и колониальные войны долго и мучительно проигрывала; бывшие члены Варшавского договора, войдя в НАТО, радостно забыли всё, чему учились ради защиты от НАТО). Соответственно, главная страшилка, которой рекламные агенты НАТО постоянно пугают её членов, проста: вот, мол, нападёт на вас Советский Союз (сейчас — Российская Федерация) — и что вы сможете сделать, если все боеспособные войска за океаном? Только будете ждать, пока они все переберутся через океан? Так войск много, океан большой — значит, доставка долгая. Поэтому надо заранее завезти в Европу побольше американских войск и вооружений.
Сейчас добавился новый мотив: если не хотите, чтобы американские войска постоянно сидели на ваших землях — берите хотя бы вооружение. В критический момент, когда что-то начнётся, достаточно будет перетащить через океан только войска. Вооружение нынче громоздкое, перевозить его придётся гораздо дольше — давайте перевезём его заранее, чтобы в критический момент оно уже было на месте действия, готовое к применению.
Вроде бы логичный сценарий. Но!
Прежде всего вполне очевидно: вероятность нападения Российской Федерации на какую бы то ни было страну НАТО — даже не нулевая (как во времена СССР), а скорее отрицательная величина. Вот как они нас пытаются втянуть в удар хотя бы по Украине, никакими соглашениями с НАТО не связанной и соответственно ничем НАТОвским не защищённой, — а мы отказываемся. Хорошо это или плохо — отдельный вопрос. На сей счёт идут очень бурные споры, но уже то, что споры идут, а реальные решения такого рода не принимаются, показывает: нападения на какую-нибудь НАТОвскую страну у нас вообще и в страшном сне никто не ожидает. Следовательно, рассматривать сценарий внезапного удара Российской Федерации по какой бы то ни было из стран, входящих в НАТО, в принципе бессмысленно: такие сценарии руководство РФ заведомо вычеркнуло из круга вопросов, подлежащих рассмотрению. Опять же не буду оценивать, хорошо это или плохо — для рассмотрения вопроса о НАТО как оборонительной организации достаточно того, что это именно так.
Более того, даже в свете изречения Отто Эдуарда Леопольда Карл-Вильхельм-Фердинандовича герцога фон Лауэнбург князя фон Бисмарк (1815.04.01–1898.07.30) «в политике важны не намерения, а возможности» очевидно: РФ не имеет не только намерений, но и возможностей нападать на НАТО. Не буду рассматривать здесь бесчисленные сценарии событий на европейском театре военных действий (в большинстве их РФ теоретически способна вынести с поля боя войска всей Европы, но затем не может предотвратить десант войск СГА на нейтральных территориях и их последующее давление с юга и востока, причём ход и исход боевых действий вряд ли предсказуем) — достаточно наличия не только у РФ, но и у Британии, и Франции возможностей причинения агрессору неприемлемого ответного ущерба: ядерных ракет у них немного, но на несколько наших городов хватит.
Следовательно, наличие резерва вооружений на территории восточноевропейских стран НАТО заведомо не имеет никакого оборонного смысла. А раз так — его надлежит рассматривать как средство, упрощающее внезапное нападение войск НАТО на Российскую Федерацию. То есть как дополнительную угрозу РФ. Вооружённые силы РФ обязаны заблаговременно принять меры по предотвращению этой угрозы. Именно обязаны — в служебном смысле этого слова.
Как же предотвратить внезапный удар? Очевидно, для этого надо нацелить на соответствующие склады и площадки хранения наши ракеты. Военная наука давным-давно признала все прочие варианты защиты от внезапного нападения существенно менее эффективными.
А раз вражеские (сознательно употребляю это слово, ибо понятно: готовящийся к внезапному нападению уже есть враг ещё до самого нападения) средства нападения оказываются под нашим прицелом и их технически невозможно будет использовать после того, как мы нацелим соответствующим образом наши ракеты, то получается: у врага есть не так уж много способов использовать создаваемую им потенциальную угрозу. Надо либо нанести удар действительно внезапно — так, чтобы мы не успели применить даже заранее нацеленные на врагов боевые средства; либо ударить каким-то иным способом, с иного направления, но опять-таки внезапно, чтобы мы не успели нанести подготовленный обезоруживающий удар по складам, а были вынуждены в режиме панической спешки реагировать на вновь возникшую угрозу.
Итак, завоз на восток НАТО дополнительного оружия — независимо от того, под каким именно предлогом — надлежит рассматривать именно как подготовку к внезапному удару. Нечто подобное правилу Чехова: «если на сцене в первом акте на стене висит ружьё, то в третьем оно должно выстрелить».
Правда, Антон Павлович Чехов (1860.01.29–1904.07.15) говорил об этом применительно к реалистическому театру Станиславского. Константин Сергеевич Алексеев (1863.01.17–1938.08.07), добиваясь максимального реализма происходящего в Московском Художественном театре, насыщал сцену множеством колоритных мелочей, вызывавших восторг у театралов, но не связанных с сюжетом. Скажем, в одной из постановок на сцене была декорация деревенской избы с оградой, и на ограде даже висел вверх дном для просушки глиняный горшок, что вызвало всеобщий восторг. Но изобилие мелких деталек просто отвлекало зрителей от основного хода событий. Именно по поводу таких постановок Чехов и высказал своё неприятие рассеивания внимания зрителя подробностями, не работающими на сюжет.
К сожалению, на театре военных действий (ТВД) справедливы слова Бориса Леонидовича Пастернака (1890.02.10–1960.05.30):
Но старость — это Рим, который
взамен турусов и колёс
не читки требует с актёра,
а полной гибели всерьёз.
На ТВД гибнут всерьёз. Ружья, развешанные по этому театру в первом акте, начинают стрелять уже во втором.
Когда НАТО и Варшавский договор имели примерно равные силы, любой сценарий оборачивался для нападающего неприемлемым ущербом, даже без применения жертвой агрессии ядерного вооружения. Сейчас баланс сил изменился настолько, что Российская Федерация сумела приспособиться к нынешней структуре европейского ТВД очень дорогой — для обеих сторон — ценой: оказалась просто вынуждена включить в свою военную доктрину признание необходимости ответного ядерного удара даже по неядерному противнику.
А раз это требование вынужденное — понятно: любое усиление противника неизбежно влечёт за собой увеличение вероятности российского ответного ядерного удара. Любой, кто надеется каким-то образом этого избежать, запускает механизмы, в конечном счёте повышающие вероятность ядерного ответа.
Все эти политические броски на все четыре стороны одновременно — всего лишь изощрённые болезненные дорогостоящие способы самоубийства. Тем, кто надеется хоть как-то обойти наши возможности и прибегнуть к (по выражению Михаила Владимировича Леонтьева) доктрине «трёх б» — безнаказанного удара по безоружному противнику с безопасного расстояния, могу только повторить старое правило: «не бегай от снайпера — умрёшь усталым».
Но в любом случае завоз в Европу дополнительных вооружений повышает вероятность боевых действий. Причём они могут начаться по так называемому автоматическому сценарию, когда одна из сторон, принимая вынужденные ответные ходы за самостоятельные агрессивные намерения, реагирует соответственно. Поэтому размещение этих средств в Европе — серьёзнейшая угроза для самой Европы. И, естественно, для Российской Федерации, потому что мы тоже в значительной мере — хотя, к счастью, далеко не во всём — Европа.