Сводки от Ополчения Новороссии на 30 декабря 2014
30.12.14. Фото и комментарий от военкора «Борисыча» из Никишино.
«По сегодняшнему дню в Никишино: похолодало, два дня идет снег, ветрено, но горячий чай никто не отменял. Сегодня укровермахтчане решили прокатиться на танке, а по приказу, если они далее 500 метров стрелять нельзя. Благо у нас тут по факту, местами, и 200 метров до них не набирается. Выехали они, значит, такие бодрые и к заправке. Получили несколько попаданий из ПТРД, танк конечно не убился, но предупреждение сработало! Танчик запрятали и затихли, а в целом, конкретно у нас, вялотекущее перемирие белее-менее вырисовывается. Посмотрим, что и как будет дальше.»
29.12.14. Заметка от Михаил Онуфриенко.
«Вчера получил письмо от старого знакомого, с которым прожил в Харькове много лет в одном дворе. Вот что он пишет (подробности личного характера опускаю): «На днях ездил по делам на знаменитый харьковский радиорынок (на Салтовке – спальный район города). О том, что в тот день будет пресс-конференция Путина, не имел ни малейшего понятия. В общем, узнал об этом уже на рынке. В пяти или шести точках продавцы и покупатели «приклеились» кто к экранам телевизоров, кто к планшету, кто к смартфону. Какой-то мужик слушал не то по радиоприёмнику, не то по телефону. Впрочем, это только те, кого я застал за столь неподобающим занятием в тех рядах, по которым ходил – наверняка их было больше.
Слушали внимательно, иногда вполголоса комментируя, чтобы не мешать другим. Воплей «Слава Украине, героям слава!» не издавали, не скакали, не обзывали Путина и не брызгали слюной. Наоборот, то и дело слышались одобрительные комментарии. А самое смешное было по дороге домой. В автобусе человек тридцать. И на одной из остановок в средние двери выходит крепкий мужик под лет под 60 и, явно продолжая разговор с женщиной, выходящей через передние двери, начинает говорить громче: «миллиардер и набрал себе в команду таких же олигархов. Янык и тот так явно не плевал. За ноги его с Аваковым повесить, курву жидобандеровскую».
Автобус на миг затих. Вроде даже шум двигателя стих. А потом грохнул хохотом, сквозь который доносилось: «Правильно мужик сказал… Обнаглели на народной шее… Ничего не боятся… Скоты…».
В общем, домой я вернулся в отличном настроении».
Порадовало письмо и меня. Ведь свидомые холуи, у которых, как у собаки Павлова, уже выработан условный рефлекс на слова «Россия», «Русь», «русский», «Донбасс» и «Путин», не преминули бы выступить. Их просто или не было, или же они были в единичном экземпляре. Уже проверено, что в этом случае они и георгиевские ленточки цепляют, и даже облсоветы штурмуют, как Сэмэн Семенченко. А потом, точно так же, как этот гидроцефал, оправдываются, что выполняли тайную миссию по запоминанию лиц сепаратистской наружности. Так или иначе, но в обыденной жизни сторонники укропа встречаются в городе все реже и реже. Мало того, 14 октября, когда в Харькове провели шествие в честь создания бандеровской УПА, я шел в колонне нацистов, сразу за батальоном «Азов». И наблюдал удивительную вещь. Мало того, что все вокруг говорили по-русски, так еще и после кричалок «Путин х…», «смерть москалям» et cetera, молодые пацаны (в среднем лет 20-ти) обсуждали Путина. И ни одного матюка. Наоборот: «Путин да… мужик», «Не тряпка», «Не то, что наш шоколадник». Даже в этой двухтысячной колонне большинство пришло просто потусоваться, не имея никаких бандеровких и русофобских убеждений.
Это значит, что Харьков не скурвился, не ополячился, не продался, не сдался и не опроститутился. Не превратился в заповедник нацизма и рассадник русоненавистнической идеологии. И из города, за который шли ожесточённые бои и который несколько раз переходил из рук в руки во время Великой Отечественной, не превратился в город предателей и прихвостней хунты. Что бы там ни врали жалкие холуи киевско-нацистского режима, Харьков остаётся антифашистским, русскоязычным – словом, русским городом.
Из того же письма: «Я рискнул поговорить с некоторыми завсегдатаями рынка, и с удовольствием убедился, что большинство харьковчан не только не любят хунту, но и не боятся высказываться о ней критически и нелицеприятно. От матерной брани, правда, пока удерживаются – наверное, не хотят быть похожими на майдаунов».
Кстати, заметил забавную вещь. Несколько лет назад нацистская партия «Свобода» распространяла листовки со словами «Матюки превращают тебя в москаля». А сейчас семиэтажный «москальский» мат – самая характерная черта нацистов, корчащих из себя «патриотов» придурков и городских сумасшедших. И обратите внимание – матерятся абсолютно все – от банд галицкого быдла на улицах, с подзаборными надписями ПТН, ПНХ et cetera, до журналистов и депутатов с министрами. Аваков и Филатов (глава МВД и зам губернатора Коломойского) – яркие примеры. Только вчера журналистка Станко у себя в Фейсбуке предлагала «Рас…ярить колонны с гуманитаркой для сепаратистов «Градами» и «Точкой У».
Так что деградация после захвата власти нацистами налицо. И именно их деградация – их просто некому задерживать и они перестали «делать лицо» – власть захвачена, можно не заставлять себя не чавкать, не срыгивать, не лезть пальцами в общую миску и не вытирать руки о скатерть.
«Иногда попадаются на улицах и в транспорте учащиеся и студенты, у которых на сумке, одежде или кошельке привязаны «патриотические» жёлто-синие ленточки. Никто к ним не пристаёт, но многие бросают на них взгляды, полные презрения и брезгливой жалости», пишет друг. Тут с ним трудно не согласиться – сам смотрю на убогих именно с таким чувством. Это Харьков, дружище. Наш Харьков, так и не ставший бандеровским. И никогда им не станет.
Чем больше его сейчас притесняют и унижают – тем сильнее будет отдача, когда он освободится. Напоминаю – именно Харьков стал первым городом, где судили нацистских преступников, он был прелюдией к Нюрнбергу. Не мешает это вспомнить нынешним последователям гитлеровцев и бандеровцев. И не стоит утешать себя тем, что «это было давно и Харьков уже не тот». Тот, именно тот. Весной этого года именно в Харькове были самые массовые мирные выступления горожан. На площадь выходило одномоментно более 50 тысяч человек (раз в 10 больше, чем в Донецке). Харьков был первым городом, где уже 1 марта вышвырнули нацистов из облсовета. Первым городом, где бандеровцы расстреляли защитников города, убив ночью 14 марта двоих и ранив пятерых, включая участкового милиционера. Это в Харькове дважды народ брал областной и один раз – городской советы, прежде чем в город ввели спецназ из Западной Украины и пулеметчики взяли на прицел центр города.
Из письма: «Об «Исходе» и его лидере Новикове ничего нового не скажу. Это, пожалуй, последние из тех, кто пытается официально и неприкрыто протестовать. Именно их выступление было откровенно глупым – время мирных протестов уже ушло и, как это не покажется парадоксальным, еще не пришло. Но придет с уходом зимы.
Всех остальных уже повязали. Снова арестован и посажен в тюрьму лидер «Юго-Востока» Апухтин. Короче, власти «зачистили» всех тех, кто смел протестовать открыто. Плохо это или хорошо, судить не берусь».
Тогда я скажу. Хунта оказала сама себе медвежью услугу и скоро получит «медвежью болезнь» – иначе говоря, понос, вызванный паническим ужасом.
Загнанный вглубь протест всегда взрывается. И чем глубже его загнали, тем разрушительнее будет взрыв. А про киевские власти Харькова в этом деле поднаторели. Нет бы дать возможность выпускать горожанам пар и контролировать оппозицию. Теперь остаётся дожидаться взрыва. А он неминуем: все карты складываются так, что население тихо звереет от отключений света, повышения цен, снижения зарплат и отмены льгот. При полной невозможности выпустить пар акциями народного протеста. Не говоря уже о засевших в печёнках «АТО» и «частичной мобилизации», от которых не бегают только самые ленивые и тупые – словом, «патриоты» нацистской «Нэньки».
Так что взрыв неизбежен.»
30.12.14. Сообщение от журналистов.
«Православным удалось освободить храм, захваченный боевиками «Правого сектора» в селе Птичья Ровенской области. Для освобождения храма Успения Пресвятой Богородицы в Дубенском районе области собрались 300 человек. Как рассказал протоиерей Анатолий Богданов, против верующих были применены огнетушители и баллончики с нервно-паралитическим газом, однако им удалось вывести из храма около 100 боевиков «Правого сектора» и членов общественного формирования «Козацька варта».
Около 15:00 удалось вывести людей, более полутора суток незаконно удерживавших церковь за церковную ограду. Во избежание нагнетания напряженности и провоцирования дальнейшего противостояния, по просьбе настоятеля православного прихода УПЦ протоиерея Николая Сысонюка, председатель сельского совета опечатал храм. Православная община намерена подать в суд иск на действия сторонников «КП», так как здание церкви на праве собственности принадлежит Свято-Успенской общине. До решения суда богослужения будут совершаться в приходском доме.
Напомним, в ночь с 25 на 26 декабря боевики «Правого сектора» захватили храмы в селе Птичья Дубенского благочиния и в селе Бадовка Острожского благочиния на территории Западной Украины и попытались захватить церковь в селе Повча Ровенской области.
Верующие этого прихода несколько раз перекрывали трассу Киев-Чоп, однако акция не имела результата. В Ровенской епархии отметили, что ситуация накаляется.
Русская православная церковь призвала прекратить насилие в отношении верующих на Украине и обеспечить неприкосновенность храмов.»
30.12.14. Интервью с ополченцем с позывным «Мук» в донецком аэропорту и репортаж о жизни ополченцев в аэропорту от Lifenews.
«Ранее ополченец занимался строительством. Всегда мечтал о карьере военного, но им никогда не был. К сожалению, мечте удалось воплотиться в жизнь именно в это военное время, когда на Донбасс напали украинские нацисты, руководимые Пентагоном.
Теперь этот мужчина стал настоящим солдатом и считает себя обязанным выполнять долг перед родной землей. Боец армии Новороссии хочет, чтобы его сын мог спокойно гулять по улице, и его никто не обзывал москалем, чтобы он разговаривал на том языке, на котором хочет.
30.12.14. Интервью с матерью георгиевского кавалера.
«Мать ополченца: «Мой прадед был георгиевским кавалером, а теперь мой сын награжден за храбрость.» С Марией Романенко мы познакомились в коридоре Амвросиевского райвоенкомата, куда она пришла выправить документы сына, воюющего в ополчении.
— Когда Андрюша уходил на войну, а было это в начале июля, — рассказывает мать, — никакие военкоматы в наших краях не действовали. Так что только сейчас наших добровольцев берут на учёт. Спустя почти полгода…
— А как вы отнеслись к тому, что сын пошёл в ополчение?
— Поначалу я даже об этом и не знала. Он у меня сварщик по профессии и долго сидел без работы. А потом заявил, что отправляется на стройку, на заработки. Мне бы догадаться — какие заработки, когда кругом стреляют!
А ещё, наверное, не хотел подводить семью, скрывая своё намерение, потому что у нас уже стояли каратели. Узнала правду, когда уже всё произошло. Но отговаривать не стала — так, видно, у нас на роду записано.
— Как это?
— Да так вот. Мой прадед служил в царской армии рядовым солдатом и за героизм, проявленный в боях, стал полным георгиевским кавалером. При увольнении со службы царь пожаловал ему добрый участок чернозёма и рабочую лошадь.
Ну и пенсию соответственно. Вчетвером — прадед с прабабушкой, их сын — мой дед и его сестра пахали землю, поднимали хозяйство. Дед сумел выучиться на зоотехника, или как это там до революции называлось.
В коллективизацию нашу семью причислили к кулакам, и она была вынуждена уехать из своего родного села Большое Мешково. А прадедовские награды я часто держала в руках в детстве.
Да и прадедушка рассказывал о своей службе, своих подвигах. Так что, получается, мы испокон веков воюем. Предки носили георгиевские цвета, и наши детям выпала эта доля.
— И как воюется сейчас вашему сыну?
— Почти всё время на передовой. И тоже имеет уже награду за храбрость — георгиевский крест. Домой приходил всего несколько раз. Когда звонил, рассказывал, что времени даже на сон не остаётся. Работать приходится круглые сутки, потому что людей не хватает.
Оно и правда, все, кто побогаче, сбежали. Одни в Россию, другие на Украину. Попривыкли к сладкой жизни, и воевать им не хочется. А воюют в основном сыновья и дочери простых людей. Тех же рабочих, крестьян…
Когда в конце августа в Амвросиевку вошли ополченцы — их колонна двигалась по улице Воровского. Я помахала им рукой, поздоровалась. Оказалось, это сплошь молодые ребята, очень вежливые, приветливые.
По их рассказам, они воевали под Луганском, под страшными обстрелами. Многие потеряли друзей и близких. Все они хотят мира. Но не мира любой ценой — ценой сдачи на милость Киева. Они воюют против фашизма и за Народную Республику без нищеты, бесправия и олигархов.
— То есть они хотят жить в обществе социальной справедливости?
— Да, именно так. К тому же стремится и мой сын, и все его товарищи. Но меня тревожит то, что происходит в тылу. По-прежнему не хватает добровольцев. В чиновничьих кабинетах сидят всё те же лица. Боюсь, что у наших мальчиков могут украсть победу. А ведь они за неё кровь проливают.
Но хочется верить, что они своего всё-таки добьются и на войне, и в мирной жизни.»
