Говорите, будто летописи врут?
Да, русские истоки, что бьют исстари родниковыми ключами, сливаясь в могучий поток истории нашего народа, укрыты в чаще существования человеческого рода, и к ним тяжело добраться тропами устных преданий, нелегко увидеть с высоты письменных свидетельств. Однако это не значит, что во время их поиска следует уподобляться иным народам, выдумывая себе историю, выкорчевывая вековые стволы с зарубками и ставя на их место, пусть прекрасно оформленные, но сомнительные указатели. Несогласие с традиционной оценкой событий, описываемых в письменных источниках, может и должно присутствовать, в чем, собственно, и заключена альтернативная точка зрения, но отрицание самих событий не приемлемо. Научный опыт изучения отечественной нашей истории довольно молод, ему от силы-то чуть более трех столетий, и игнорировать труд мира русской исторической науки глупо, хотя бы потому, что латинский термин: традиция/traditio; означает передачу опыта, который, в свою очередь, и есть «труд». Речь не о багаже знаний, но механизме их получения, методе познания. Главная заслуга отечественной исторической школы в предание знанию русской старины критики, в необходимости суждений, разбирательства, делопроизводства, если хотите. До XVIII-го столетия наши старики следовали старине, передавая последующим поколениям знание о ней, получая его в бытность своей молодости от старшего поколения и будучи непосредственными их очевидцами (в наречии древних эллин ίστωρ, и есть – знаток, очевидец). С появлением письменности, русские историки стали записывать деяния прошлого, но это была все та же традиция следования истории, ибо знание о прошлых годах просто переписывалось, то есть списывалось в иных книгах, а современные ему события летописец передавал как их свидетель – истор, в чем своеобразие и особенность русских летописей. Летопись – это не книга, а свод нескольких книг, коллективный труд многих людей, не живших в одно и то же время. Впервые, в ходе работы над письменным трудом о былой старине, метод исследования, вместо традиции следования, применил представитель псковского боярства, русский государственный деятель Василий Никитич Татищев (годы жизни 1686-1750). Он даже совместил критический подход к источникам с передачей в том виде, в каком видел, благодаря чему мы знаем от него о том, что существовала (а может и теперь еще существует, оставаясь в забвении) книга, написанная первым новгородским епископом Акимом (умер около 1030 года). Не зря произведение Татищева «История Российская с самых древнейших времен», считали некогда не столько научной книгой, сколько летописным сводом. Действительно, только в летописях можно встретить повествование от имени первого лица, когда совершено ясно, что жил этот человек задолго до написания данной летописной книги: «…Высший же над жрецами славян Богомил, из-за сладкоречивости нареченный Соловей, строго запретил люду покоряться. Мы же стояли на торговой стороне, ходили по торжищам и улицам, учили людей, насколько могли. Но гибнущим в нечестии слово крестное, как апостол сказал, явится безумием и обманом. И так пребывали два дня, несколько сот окрестив…». Современные, так называемые «новые язычники», якобы возрождающие «веру отцов», в купе со всякого рода последователями альтернативных историй, трубят о крещении Руси «огнем и мечом», приплетая какие-то мифические цифры, мол, миллионы и десятки миллионов уничтоженных при этом людей. Такие цифры обретут реальное число, если идеи этих neoязычников найдут свое отражение в массовом сознании, ибо «новое» язычество всего лишь ступень на пути к «новому» нацизму. Полное отсутствие здравого смысла и уход от критического мышления, вот что демонстрируют neoсуждения о нашей истории в целом и о крещении «огнем и мечом» в частности. Наглая ложь, возможная благодаря спекуляции на исторических свидетельствах и отсутствии элементарного интереса большинства к старине собственного народа. Эти слова об «огне и мече», известны именно из книги Татищева, и только труд Акима повествует об обстоятельствах, вследствие которых новгородцы говорили, мол, Путята крестил мечом, а Добрыня огнем.
«…Владимир имел с Мещем, князем ляхов и ленчан, войну, и хотя воеводы Владимира дважды побеждали их, но тот не прекращая завоевывать земли, дошел даже до Горыни. Сего ради Владимир пошел сам и при реке Висе так победил, что Мещ все воинство погубил, едва сам спасся, а старшие его мужи все пленены были, и Владимир все города ляцкие занял. Мещ же испросил мир у Владимира, отдав ему, пять городов; Владимир же дал ему мир и дань ежегодную на ляхов возложил. После этого пошел Владимир на болгар и, победив их, мир заключил и принял крещение сам и сыновья его, и всю землю Русскую крестил. Царь же болгарский Симеон, прислал иереев ученых и книги в достаточном количестве. И послал Владимир во Цареград, ко царю и патриарху просить митрополита. Они же весьма возрадовались и прислали митрополита Михаила, мужа весьма ученого и богобоязненного, который был болгарином, с ним 4 епископа и многих иереев, диаконов и доместиков из славян. Митрополит же, по совету Владимира, посадил епископов по городам: в Ростове, Новгороде, Владимире и Белгороде. Сии шедшие по земле с вельможи с войском Владимировым учили люд и крестили всюду сотнями и тысячами, сколько, где удавалось, хотя люди неверные весьма о том скорбели и сожалели, но отказываться из-за воинов не смели. В Новгороде люди, проведав, что Добрыня идет крестить их, собрали вече и поклялись все не пустить в город и не дать идолов опровергнуть. И когда он пришел, они, разметав мост великий, вышли на него с оружием, и хотя Добрыня прельщением и ласковыми словами увещевал их, однако они и слышать не хотели и выставили 2 камне метательных орудия великих со множеством каменей, поставили на мосту, как на самых настоящих врагов своих. Высший же над жрецами славян Богомил, из-за сладкоречивости нареченный Соловей, строго запретил люду покоряться. Мы же стояли на торговой стороне, ходили по торжищам и улицам, учили людей, насколько могли. Но гибнущим в нечестии слово крестное, как апостол сказал, явится безумием и обманом. И так пребывали два дня, несколько сот окрестив. Тогда тысяцкий новгородский, Угоняй, ездя всюду, вопил: «Лучше нам помереть, нежели богов наших отдать на поругание». Народ же оной стороны, рассвирепев, дом Добрынин разорил, имение разграбил, жену и некоторых родственников его избил. Тысяцкий же Владимиров, Путята, муж смышленый и храбрый, приготовил ладьи, избрав от ростовцев 500 мужей, ночью переправился выше града на другую сторону и вошел во град, и никто ему не препятствовал, ибо все видевшие приняли их за своих воинов. Он же дошел до двора Угоняева, оного и других старших мужей взял и тотчас послал к Добрыне за реку. Люди же стороны оной, услышав сие, собрались до 5000, напали на Путяту, и была между ними сеча злая. Некие пришли и церковь Преображения Господня разметали и дома христиан грабили. Наконец на рассвете Добрыня со всеми кто был при нем, приспел и повелел у берега некие дома зажечь, чем люди более всего устрашены были, побежали огонь тушить; и тотчас прекратилась сеча, и тогда старшие мужи, придя к Добрыне, просили мира. Добрыня же, собрав войско, запретил грабежи и немедленно идолы сокрушил, деревянные сжег, а каменные, изломав, в реку бросил; и была нечестивым печаль велика. Мужи и жены, видевшие то, с воплем великим и слезами просили за них, как за настоящих их богов. Добрыня же, насмехаясь, им вещал: «Что, безумные, сожалеете о тех, которые себя оборонить не могут, какую пользу вы от них можете надеяться получить?». И послал всюду, объявляя, чтоб шли на крещение. Воробей же посадник, сын Стоянов, который при Владимире воспитан и был весьма сладкоречив, сей пошел на торжище и более всех увещал. Пришли многие, а не хотящих креститься воины насильно приводили и крестили, мужчин выше моста, а женщин ниже моста. Тогда многие некрещеные заявили о себе, что крещеными были; из-за того повелел всем крещеным кресты деревянные, либо медные и каперовые на шею возлагать, а если того не имеют, не верить и крестить; и тотчас разметанную церковь снова соорудили. И так крестя, Путята пошел к Киеву. С того дня люди поносили новгородские: «Путята крестит, мечем, а Добрыня огнем»…». /_________________________________________________________/ Повесть новгородского епископа Акима / XI-ого века /
По всей Руси, в ходе утверждения епископств, в конце 80-ых начале 90-ых годов X-ого столетия, крестили сотни и тысячи, то есть в этом единственном источнике, где указано число крещеного тогда народа, речь идет даже не о десятках тысяч, тем более миллионах. Новгородцы уничтожили церковь Преображения, разграбили дома христиан, таких же новгородцев, каковым являлся сам Добрыня, христианкой была еще княгиня Ольга, с 50-ых годов X-го века покровительствуя «людям христианским», и построив Софийский храм в Киеве. Во время ратификации греко-русского договора в 40-х годах того же самого столетия, воины ее мужа, князя Игоря, приносили клятву в церкви Ильи, соборной тогда для всех христиан Великого княжества Русского. Как быть с этими крещенными русскими? Каким «огнем и мечом» крестили их, когда и сколько «миллионов» при этом уничтожено? Да, конечно, летописи ведь переписаны, но тогда почему вы, neoсудители, пользуетесь их сведениями?
