Воробьиный колхоз. Или коллективное сознание

https://pandoraopen.ru/wp-content/plugins/wp-o-matic/cache/4e40f_vorobkolh.jpg

В случае воробьев даже насильная коллективизация приносит весьма неплохие результаты – умение стаи решать нетривиальные задачи возрастает непропорционально количеству её членов. Пернатым удается добиться этого даже без выбора лидера, координирующего действия всей группы.

Рыбы, птицы или звери, меняющие собственную независимость и свободу выбора на жизнь в стае, в обмен снижают риск погибнуть от хищника, замерзнуть или остаться голодным. И в отличие от специализирующихся насекомых, принесших в жертву обществу возможность оставить свое собственное потомство, в звериных или птичьих стаях это право есть у всех.

Основной недостаток коллективизации для самых смелых и ловких – необходимость делиться добычей с собратьями. Правда, как продемонстрировали Андраш Ликер и Вероника Боконы из Университета Паннонии в Венгрии, в случае воробьев это все равно не может компенсировать преимущества групповой «охоты» – крупные стайки в 11 раз быстрее справляются с нетривиальными заданиями по добыванию пищи.

Это наблюдение уже не кажется столь очевидным, если учесть, что скорость и возможности возрастают непропорционально количеству членов группы: группа из 6 воробьев могла открыть в 4 раза больше ящичков с пищей, а на каждый сундучок в отдельности тратила в 11 раз меньше времени, чем дуэт.

Поиски этого неизвестного «стимулирующего» фактора и стали основной задачей авторов публикации в Proceedings of the National Academy of Sciences. Для этого Ликер и Боконы отлавливали воробьев, случайным образом объединяли их в искусственные стайки из 2 или 6 особей, а потом запечатывали в разные упаковки привлекательную для домовых воробьев (Passer domesticus) пищу и предоставляли последним возможность самостоятельно добыть себе пропитание, естественно, под чутким контролем видеокамер.

Первые 30 минут знакомства с каждой новой коробочкой для дуэтов были в 9 раз менее результативными, чем для сикстетов. Если же ученые продолжали эксперимент, то этот показатель снижался до 3,7.

Причем этот результат не связан с грубым численным превосходством – среднее количество попыток, предпринимаемых каждым пернатым, оставалось тем же. Не оказывал никакого эффекта и половой состав групп, самцы и самки одинаково справлялись с заданиями. Возможным объяснением парадокса могла бы быть одна из четырех гипотез.

Согласно первой, воробьи, находясь в относительно крупной стае, меньше боятся хищников, чувствуют себя спокойнее, а следовательно – могут «сконцентрироваться» на добывании пищи. Но здесь ученым не удалось углядеть отличий в поведении между маленькой и большой стаями – члены и той и другой группы с одинаковой частотой отвлекались на регулярный поиск хищников.

Второй вариант – снижение боязни нового, характерной для маленьких птичек, в больших группах. Тем более что роль неофобии продемонстрирована для стай сорок, голубей и воронов. В случае же с воробьями, как и со скворцами, такой вывод сделать не удалось – пернатые и большой, и маленькой группы начинали активно интересоваться новым объектом через один и тот же промежуток времени, да и интенсивность попыток была той же.

Третья гипотеза – кураж, стремление доказать своё превосходство и умение другим членам стаи – тоже не нашла подтверждения.

Так что авторам пришлось довольствоваться четвертой, согласно которой всё дело в высокой доле более «тренированных» воробьев в больших группах, успех которых и предопределял быстрый доступ к еде уже через 1–12 минут после начала испытания. Тем не менее и здесь не обошлось без парадокса – эти умные особи поодиночке справлялись с заданием гораздо хуже, нежели находясь под прикрытием сородичей.

Кроме того, большие группы способствуют и быстрому обучению, улучшающему показатели коллектива с каждым повторным экспериментом. Причём успеха они добивались, не выбирая определенного лидера, что делает ещё более непонятной способность пернатых к добровольной самоорганизации в коллективы.