Данила Ловчанин

У князя было Володимера, у киевского Солнышка Сеславича

Было пированьице почестное,
Честно хвалебно, больно радышно.
Тут возговорит Володимер-князь:
“Ох вы гой естя, мои князья – бояре,
Вы ищите мне невестушку хорошую,
Чтоб лицом красно и умом сверсна,
Чтобы было кого назвать вам матушкой,
Величать бы государыней”.

Тут возговорит Мишатычка, Путятин сын:
“Уж ты батюшка Володимер-князь,
У того ли Данилы Денисыча, есть Василиса Никулешна.
И лицом красна и умом сверсна,
Ешшо было, кого назвать нам матушкой,
Величать бы государыней.
А Данилу пошлём в чисто поле,
Что во те-то луга Леванидовы,
Что ко ключику ко гремячему
И к колодезю пошлём ко студёному”.
Это слово князю больно показалося,
Володимеру словечко полюбилося.
Он писал ярлыки скорописные,
Посылал их с Мишатычкой в Чернигов-град.
Поехал Данила во чисто поле
Что во те-то луга Леванидовы,
Что ко ключику ко гремячему
И к колодезю приехал ко студёному.
Что не белы то снеги забелелися,
Что не чёрны грязи зачернелися,
Забелелась, зачернелась сила Русская,
На того то на Данилу, на Денисьича.
Тут заплакал Данила горючими слезьми:
Знать гораздо я князю стал не надобен,
Знать Володимеру не слуга я был?
Берёт Данила саблю боёвую,
Да прирубил Денисьич силу русскую
Глядит по городу по Киеву
Не два сыродуба шатаются,
Слонятся – шатаются два богатыря.
Его родный брат Никита Денисьевич, 
Да названный брат Добрыня Никитович.
Тут заплакал Данила горючими слезьми,
Ешшо где это видано, где слыхано,
Брат на брата со боем идёт?
Берет Данила своё копьё,
Становит тупым концом во сыру землю,
А на острый конец сам пал,
Да спорол Данила сее груди белые,
Да покрыл Денисьич сее очи ясные.
Тут собирает Володимер поезд-ат
Да приехали ко двору Данилину
И тут возговорит Володимер-князь:

“Ох, ты гой естя, Василиса Никулешна,
Наряжайся ты в платье светлое,
В платье светлое, подвенешное”.

“Пусти меня проститься со милым дружком,
Со тем ли Данилой Денисьичом”.
Становились супротив лугов Левонидовых
Посылал он с ней двух богатырей,
Берёт Василиса свой булатный нож,
Да спорола Василиса сее груди белые,
Да покрыла Василиса сее очи ясныя.
Тут заплакали по ней два богатыря
Пошли они ко князю Володимеру:
“Уж ты батюшка Володимер-князь,
Да не стало нашей матушки, Василисы Никулешны,
А перед смертью она говаривала:
Ох вы, гой еси, да два мои богатыря,
Вы пойдите, скажите, князю Володимеру,
Чтоб не дал нам валяться во чистом поле,
Во чистом поле со милым дружком,
Со тем ли Данилой Денисьичом.