1.3. Место и роль „толпы” и „элиты” в системе современного государственного управления

https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/2575803/2575803_300.pngВсегда будет существовать большое различие
между тем, чтобы подчинить себе толпу,
и тем, чтобы управлять обществом.
Ж.Ж. Руссо

…Элите принадлежит важная роль в выборе модели цивилизационного развития, формировании типа культуры, традиций, отношения общества к тем или другим идеям, концепциям, течениям.

Актуальность обсуждения этой проблемы на уровне государственного управления как науки мы видим в том, что она непосредственно вытекает из проблем, которые четко проявились в постсоветских странах.

Формирование “элиты” общества на уровне тех, кто представлен народу телевидением, и результаты реального управления странами на уровне высшего руководства дают повод сомневаться в наличии собственных концептуальных знаний, определяющих уровень государственного управления.

Подтверждение этому мы находим и в работах ведущих украинских социологов.

Так, например, профессор С.Л. Катаев пишет: “Со времен независимости и принятия Конституции Украины в стране происходит трансформация политической системы, большие изменения в политике. Декларируется отметка создать демократическую политическую систему, правовое государство вроде европейских и североамериканских государств.

Однако реформы начали осуществляться людьми с прежним менталитетом, а следовательно, непоследовательность уже содержалась в сознании действующих лиц.

Соответственно, радикальность процессов мало влияет на улучшение жизни граждан, поэтому большинство скорее раздражено, чем довольно появлением новых политических институтов. Сложилась мысль о том, что государство действует не в интересах народа, а в своих собственных – государственно-корпоративных” [27, с. 66].

Попробуем уточнить место и роль “толпы” и “элиты” в системе государственного управления в условиях трансформационных процессов, сопровождающихся резким развитием материально-технических средств передачи и обработки информации.

Когда человек двигается вместе с массой, ему тяжело заметить изменения, происходящие постепенно и одновременно со всеми. То же самое происходит с человеком, если он изолирован от социальных групп, к которым принадлежит. Он видит только ближайшее окружающее пространство как в прямом, так и в переносном смысле.

Препятствием для получения более полной информации об окружающей его среде может быть как одиночный внешний или внутренний субъективный фактор, так и комплекс мероприятий, специально разработанных и внедренных в жизнь с определенной целью.

Например, “информационная агрессия” должна преследовать цель создать вокруг конкретного человека или целых социальных групп замкнутое информационное пространство, в котором насаждается и доминирует информация, необходимая властным или общественным структурам для утверждения в умах людей представлений о научной обоснованности, законности и правильности существующей концепции управления, а также для внедрения установок, стереотипов, целей.

Создаются предпосылки для того, чтобы население страны нечетко представляло обстановку, в которой оно оказывается, и не могло определить свое отношение к процессам, происходящим в обществе. С другой стороны, власть создает всевозможные препятствия для проникновения извне информации, что может повлиять на процесс такого утверждения.

Все это подпадает под понятие “манипуляция” (лат. manus – рука). “Согласно опросу, большая часть граждан считает, что власть в стране принадлежит мафии и коммерческим структурам, а не конституционным институтам; фактически власть, по представлению граждан, принадлежит обезличенной анонимной мафиозной структуре, которая не подлежит контролю. Нет четкой информации о характере и представителях этой структуры, что парадоксально сопровождается частотой использования этого слова в дискурсе” [27, с. 66].

В связи с резким развитием материально-технических средств передачи и обработки информации изменяются техника манипуляции, способы и приемы информационной агрессии. Увеличивается непрерывность ее влияния на массы людей. В результате человек слышит то, что ему позволено слышать, и видит то, что ему позволяют видеть.

Более того, он начинает думать именно в рамках созданного для него информационного пространства.

То есть техника манипуляции опирается на массовые чувства, представления, ожидания, оценки, коллективное воображение, а следовательно, и на готовность к массовым психозам.

Например, известно, что во Всемирную торговую организацию в настоящее время входит 150 стран разного уровня развития (развитых, развивающихся, постсоциалистических). Однако споры по поводу пользы от вступления в нее продолжаются. Дело в том, что шумиха поднята политиками, которые по большому счету, далеки от экономики и промышленности. А структуры на уровне государственного управления, которая бы доступным для народа языком озвучила прогнозы следствия вступления Украины в эту организацию, нет (за последствия отвечать никому не хочется).

Вот уж когда в средствах массовой информации, которые в первую очередь осуществляют технику манипулирования, может “разгуляться” и старый, и малый – от убеленного сединами ученого, которому есть что сказать, до молодого корреспондента, которому и сказать-то нечего, но карьеру делать нужно.

В итоге в обществе происходит накопление какой-то скрытой информации о каких-то изменениях. Людей переводят в состояние постоянного ожидания и повышенной готовности к социальным изменениям. В обществе создается обстановка нервозности. Информационное пространство, создаваемое в такой ситуации вокруг отдельных людей и социальных групп, заполняется информацией не для людей слабонервных.

А там, где вспыхивает стихия бушующей толпы и где она, загоревшись, овладевает поступками и судьбами людей, всюду, где люди оказываются бессильными перед ее слепым и сокрушающим порывом, проявляется несовершенство или незрелость, или вырождение духовной культуры людей.

А почему бы не рассказать людям, что при этом “… сократится численность работников сельского хозяйства, автомобиле- и авиастроительной сферы, закроются некоторые предприятия химической и пищевой промышленности. Но при этом прогнозируют увеличение занятости населения, рост объемов производства и экспорта в конкретных областях – в металлургии, сфере обслуживания, туризме” [11, с. 4]. Однако кому? Ведь четкой стратегии развития государства пока нет.

Евросоюз готов помочь сформировать эту стратегию, но достаточно своеобразно. Например, в 90-е гг. ХХ в. Евросоюз потребовал, чтобы в Украине было закрыто несколько десятков угольных шахт, даже тех, где запасы угля составляли 50–80 млн т. В Германии же сейчас идет процесс расконсервации ранее закрытых шахт. На это выделяются немалые средства [11, с. 5].

Как видим, все по-современному. Раньше для захвата чужих рынков сбыта велись войны, сейчас такие задачи решаются цивилизовано, без лишнего шума. Помочь бедным странам по месту и по времени стать еще беднее – святое дело для чужой, для конкретной страны концептуальной власти.

Одновременно помочь – опять же по месту и по времени – другой стране почувствовать себя хотя бы условно богатой, тоже дело благое. В этом и заключается смысл влияния концептуальной власти на ход исторических процессов – разделяй и властвуй. Причем подталкивая как одну, так и другую страну (или страны) к конкретным действиям, концептуальная власть не затрудняет себя объяснениями по поводу того, что хорошо, а что плохо.

В государствах же, где управленческие структуры не имеют концептуальных знаний, не может быть и концептуальной власти, даже в границах своих государств. Поэтому им приходиться жить “чужим умом”, то есть слепо повиноваться чужой концептуальной власти. А для чужой концептуальной власти удобно, чтобы целые страны или группы таких стран по всем параметрам были похожи на “толпу”. Следовательно, власть, которая согласилась руководить своим государством согласно чужим законам, вынуждена выдавать их за свою концепцию и убеждать в этом народ.

В такой ситуации лучше, чтобы у человека не было собственного мнения о том, куда и когда “вступить” вместе со страной. А создавать посредством материально-технических средств передачи и обработки информации ограниченное информационное пространство и ковать в нем “человека толпы” власти предержащие научились.

В таком информационном пространстве оказываются массы людей, которые привыкают воспринимать окружающую действительность однобоко, думать однообразно, а в случае необходимости и действовать в строго определенном русле. Таким образом, такая масса людей превращается в “толпу”, заряженную огромной потенциальной энергией.

“Масса (в данном контексте – “толпа”) … мыслит картинками, которые вызывают одна другую так, как они появляются у индивида в состоянии свободного фантазирования. Они не могут быть измеряны никакой умной инстанцией по аналогии с действительностью. Чувства массы всегда очень просты и избыточны. Следовательно, масса не знает ни сомнений, ни колебаний” [45, с. 126, 127].

Потенциальная энергия легко может превращаться в энергию кинетическую, когда “толпа” немедленно переходит к самым крайним действиям. Инициатором такого превращения энергии могут стать властные структуры, политические партии, отдельные лидеры, которые пришли к власти или захватили ее, а также отдельные события в общественной жизни.

Задача управления “толпой” или, иными словами, технология власти в такой ситуации сводится к определению направления русла и манипулированию им. Сокрытие, утаивание информации при этом обязательно. В данном случае вполне приемлем тезис С.Г. Кара-Мурзы: “Манипуляция – это часть технологии власти, а не влияние на поведение друга или партнера” [25, с. 12].

На современном этапе развития общества к материально-техническим средствам передачи и обработки информации (наряду с прессой и радиовещанием) в первую очередь можно отнести телевидение. Особенность и сила телевидения заключается в том, что с его помощью можно как создавать, так и совершенствовать “человека толпы”.

Создавать можно, начиная его обработку с юных лет, а процесс усовершенствования начинать с любого возраста. Человек, который долго смотрит телевизор и часто пользуется Интернетом, начинает почти бездумно воспринимать информацию, перестает критически оценивать ее и в результате смутно понимает, что хорошо, а что плохо. Он попадает в замкнутое информационное пространство, что и обуславливает его восприятие мира и формирует поведенческие образцы.

Даже если все жители страны смотрят одну телепередачу, все равно общение в первую очередь идет между создателями телепередачи и зрителями, а уже во вторую очередь – между людьми-зрителями.

Однако люди, которые смотрели одну и ту же телепередачу в замкнутом информационном пространстве, не владея другой информацией, вынуждены общаться в рамках им предоставленной. Таким образом, происходит как бы вторичный процесс информационного влияния, что закрепляет в умах людей необходимые концептуальные идеи. В этом случае телевидение принимает активное участие в создании “человека толпы” и является для него критерием истины.

В толпе же индивид перестает быть самим собой и становится автоматом, у которого своей воли не существует. В таком случае, тезис: “Развитие средств массовой коммуникации делает массовую аудиторию менее подверженной политической манипуляции (это касается в первую очередь системы распространения новостей)” [41, с. 163], опубликованный в рецензии кафедры политологии Московского коммерческого университета, мы понимаем как потерявший свою актуальность.

“Человек толпы” исторически существовал всегда, в основе своей как инструмент в руках лидеров, значительно превосходивших “толпу” в знаниях и активности. Исконно лидерами на всех иерархических уровнях концептуальной власти был создан аппарат манипулирования “толпой” через “элиту”, который успешно действовал веками. Академик Международной академии информатизации К.П. Петров [39, с. 19] схематически представляет это так (рис.).

В исторически короткий промежуток времени под воздействием ряда экономических факторов и при активном влиянии средств массовой информации, в том числе и телевидения, произошел частичный переход наиболее активных представителей “толпы” в состав “элиты”, с соответствующим уничтожением определенной части “элиты” и деградацией большей части “элиты” к уровню “толпы”.

Другими словами, права на борьбу за локальную власть (не концептуальную) получили как “человек толпы”, который сам себя усовершенствовал, так и представитель “элиты”, который уже постепенно теряет навыки манипулирования обществом.

На этот счет уместно привести мнение Сципиона Сигеле: “Подобно тому, как среднее арифметическое нескольких чисел не может, конечно, равняться большему из них, точно так же собрание людей не может отражать в своих поступках более возвышенные способности, свойственные только некоторым из них; оно будет представлять только те отличительные черты, которые свойственны всем или большей части индивидов” [45, с. 50].
https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/2575132/2575132_600.jpg

https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/2575463/2575463_600.jpg
Рис. Схема “толпо-элитарного” общества

Сципион Сигеле отмечает: “…Толпа в результате фатального арифметического закона психологии склонна к злу больше, чем к добру, точно так же, как всякие собрания людей склонны давать интеллектуальный результат более низкий, чем должна дать сумма таких единиц” [56, с. 51].

При таком взаимном влиянии “толпы” и “элиты” информационная агрессия, как агрессия, направленная против “толпы”, теряет свое исконное содержание – манипулирование “толпой” и, базируясь на развитии технических средств передачи и приема информации, перерастает в информационный геноцид, призванный вести общую “обработку” людей на уровне сознания, которое может формироваться в том направлении, в котором предлагает информационное сопровождение воли концептуальной власти.

Здесь мы не хотим сказать, что понятия “элита” и “толпа” самоуничтожаются, а образуется какой-то новый конгломерат. Мы лишь подчеркиваем, что при объединении человеческих усилий, тем более таких достаточно разных социальных групп, происходит не усиление, а наоборот уменьшение результатов этих усилий. Меняется качественная характеристика, в первую очередь “элиты”.

Исторически сформированное стремление “элиты” сводилось к тому, чтобы иметь народ (“толпу”) с такими образцами поведения во всех сферах жизни, которые удобны именно ей, “элите”.

Если же ее представители теряют чувство ответственности, пытаются уклониться от принятия самостоятельных решений, перестают пользоваться своими полномочиями, одновременно не допуская к ним других, то в системе государственного управления происходит внутренняя борьба “должностных временных правителей”, полностью поглощающая усилия “элиты” и приводящая органы государственного управления к развитию бюрократизма в негативном его проявлении.

Толпа, высвобождаемая от исконно обязательной к ней агрессии “элиты”, порождает в своей среде лидеров, которые относительно свободно внедряются и укрепляются в структурах государственного управления, вытесняя представителей “элиты”, потерявших свою активность. В связи с этим “элита” постепенно приобретает некоторые черты “толпы”. “Толпа в результате фатального арифметического закона психологии склонна к злу более, чем к добру, точно так же, как всякие собрания людей склонны давать интеллектуальный результат более низкий, чем должна давать сумма таких единиц” [45, с. 51].

При таком взаимном влиянии “толпы” и “элиты” и, в первую очередь, по вине “элиты” информационная агрессия, как агрессия, направленная против “толпы”, теряет свое исконное содержание – манипулирование “толпой”. Базируясь на развитии технических средств передачи и приема информации, она перерастает в то, что можно назвать “информационным геноцидом”, направленным на обработку людей (как “толпы”, так и “элиты”) на уровне сознания, которое может формироваться в том направлении, в котором ему предлагает информационное сопровождение воли концептуальной власти.

А поскольку такое сопровождение осуществляется средствами массовой информации, то сегодня они торжествуют. Так называемая “четвертая власть” получила принципиальную возможность полного контроля над поведением человека.

Очень эмоционально о влиянии телевидения на людей пишет Д. Неведимов в своей книге “Религия денег или лекарства от рыночной экономики”: “Первые же взгляды из Канады на СНД позволили сделать несколько неприятных выводов. Когда ежедневно смотришь ТВ, то не заметно влияние, которое оно оказывает на жизнь.

Из Канады стало заметно, насколько телевидение в России в 1998 г. было истерично-психованым. Как будто бы в каждый российский дом подселили агрессивного сумасшедшего, который раз в полчаса устраивает припадки, навязывает хозяевам дома свой больной черный взгляд на жизнь и пытается довести их до самоубийства”. К этому можно прибавить лишь одно. Если бы автор цитаты обратил внимание на другие страны СНД, то увидел бы мало чем отличающуюся картину.

Не менее мощными средством информационного геноцида, в сравнении с телевидением, является Интернет. Разница, на наш взгляд, заключается в том, что если телевидение за счет многократного повторения одного и того же, но под разным “соусом”, практически насильственным образом “вбивает” необходимую (в том числе лживую) информацию в сознание людей, и спорить с ним практически невозможно, то Интернет в условиях информационной лихорадки позволяет человеку добровольно себя заполнять информацией по интересам и, таким образом, социально расти или деградировать вполне “демократическим путем”.

Целым народам внушают, что рекламодатели оплачивают все телевидение. Однако вряд ли мы найдем такого глупого коммерсанта, который оплачивает работу телевидения из собственного кармана. Для оплаты рекламы на телевидении, радио, в общественных местах, в транспорте закладывается надбавка к стоимости товаров или услуг.

Поэтому работу телевидения оплачивает народ страны, а не рекламодатель. Более того, покупая некачественные товары народного потребления, своими деньгами мы оплачиваем бездарные и вульгарные телепрограммы, которые насаждают образ правового государства по образцу европейских и североамериканских государств и образ занятого животными проблемами “человека разумного” – образца такого государства.

Если же принять во внимание факт проникновения рекламы в дошкольные, школьные и высшие учебные заведения, то становится ясно, что если мозг человека с детства систематически пичкать рекламой, то к совершеннолетию его интеллект, фигурально выражаясь, не поднимется выше табуретки. Именно такой тип “человека толпы” является лучшим для концептуальной власти на всех ее иерархических уровнях.

Проиллюстрировать это можно примером отбора на работу сотрудников в Канаде из книги Д. Неведимова “Религия денег”. Он пишет: “Главной проблемой россиян было непонимание того, что им нужно играть по канадским правилам, быть не творцом, а функционально ограниченным винтиком.

Пример вопроса, на котором “срезали” кандидата: “Если вы не успеваете закончить задание до конца дня, что вы сделаете?”.
Русский ответ: “Останусь после работы и доделаю”. В канадском понимании это равносильно преступлению.
Правильный ответ: “Скажу об этом менеджеру”. В должностных обязанностях тестируемого не записано, что он думает. За него думает менеджер.

Второй вопрос: “Опишите своего идеального босса”.
Русский ответ: “Он должен быть знающим, опытным, авторитетным, уважаемым человеком”.

С канадской точки зрения это значит, что кандидат будет неуправляем.
Правильный ответ: “Босс должен давать мне четкие указания, спрашивать результаты работы и быть красивым ментором”. Нужно беспрекословное подчинение и выполнение приказов, а не оценивание вышестоящего”.

В такой ситуации, наверное, вели бы себя подобным образом не только россияне, но и украинцы, белорусы и многие другие представители бывшего Советского Союза, потому что в нашем понимании “эффективный руководитель сегодня – это, в первую очередь, грамотный социальный инженер-конструктор.

Он не только умеет мыслить технологически, переводя идеи в реальные управленческие решения и доводя их до воплощения. Он может организовать и вовлечь в этот процесс сотрудников организации” [26, с. 82]. То есть наша (по К.П. Петрову) “толпо-элитарная” система еще не совсем “совершенна” по сравнению с системой евро-американской.

Окончательное формирование “человека толпы” по западному образцу к счастью еще не закончено. Это хорошо, потому что пока это можно отнести к социальному явлению, а не к необратимому процессу. “Реальных изменений в жизни человека, по мнению К.П. Петрова, можно добиться лишь в борьбе с социальными явлениями, а не с конкретными людьми, которые чаще всего выступают заложниками сложившихся обстоятельств, порочной концепции, или концептуально неопределенных властных решений” [39, с. 26].

А образцы таких людей в мире уже имеются. Вот, например, канадский вариант: “Молодые канадцы наглядно подтверждают теорию о том, что труд сделал из мартышки человека, а отсутствие осмысленного труда пускает в ход обратный процесс. У каждого второго – серьга в брови, ноздре, губе или пупе. Обувь – большие черные колодки, штаны бултыхаются на коленях, словно он не дошел до туалета. Словарный запас – три выражения. Глаза как у барана (или овцы), интересы – пожевать и развлечься” [65]. Чем не образец индивида, которому в толпе именно место?!

Следовательно, “человек толпы” – индивид описанного нами образца или немножко видоизмененный, который вполне устраивает концептуальную власть на всех ее иерархических уровнях. И, в первую очередь, потому, что в толпе такой индивид приобретает ряд специфических качеств: притупление чувства страха, сознание непреодолимой силы, появление ощущения сверхчеловека, анонимность и связанную с ней безответственность, ощущение безнаказанности и др.

М. Лебон считает состояние индивида в толпе гипнотическим и характеризует его основные черты так: “… исчезновение сознательной личности, преимущество личности несознательной, одинаковое направление чувств и идей, обусловленное внушением, и стремление превратить немедленно в действие вызванные идеи” [9, с. 70].

Однако тему управления человеческими сообществами посредством образов мы рассмотрим ниже.

Подводя итоги наших рассуждений, можно сделать следующие выводы:

• концептуальная власть является высшим глобальным уровнем управления всем человеческим обществом [39, с. 16];


• в иерархии концептуальной власти “элита” является иерархически высшим уровнем по отношению к “толпе”;


• в системе государственного управления (как при наличии собственной концепции управления, так и в условиях подчинения чужой) иерархическая структура “элиты” предназначена для инициации действий “толпы” и манипулирования “толпой” в интересах главенствующей концепции;


• “толпа” в системе концептуальной власти рассматривается как формирование людей, живущих по преднамеренно созданным для них преданиям и рассуждающих так, как им велят иерархически высшие структуры власти;


• в условиях резкого развития материально-технических средств передачи и обработки информации происходит частичное ослабление “элиты” как аппарата манипулирования “толпой”. Этому способствует диффузия представителей “толпы” в состав “элиты”, что изменяет как внешнее, так и внутреннее ее содержание.