Роковые решения (часть 2)

…2

Продолжая начатый в предыдущей статье разговор, вернёмся к исходному тезису первой главы нашей книги-исследования. https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/3375938/3375938_600.jpg
Мы говорили, что у исследователя исторических вопросов распада России-СССР возникает устойчивое ощущение ВЗАИМНОГО НИЧТОЖЕСТВА удара и ответа: на слона напал комар, а слон вдруг помер от первого же комариного укуса!

Многие пытались осмыслить этот парадокс, эту смерть Голиафа от детской пращи. В числе прочих был и немало порадевший на ниве русофобии бард Б. Окуджава.

Он сказал (точнее, спел) интересные слова «накануне»:

Вселенский опыт говорит,

Что погибают царства

Не оттого, что тяжек быт

Или горьки мытарства,

А погибают оттого,

И тем больней, чем дольше,

Что люди царства своего

Не уважают больше…

Конечно, это лишь поэтическая метафора, тем более от человека, люто ненавидевшего СССР и мечтавшего «раздавить гадину». Тем не менее, в метафоре кроется, как нам кажется, таинство разгадки «обрушения стен Иерихонских» одним лишь звуком труб…

Начнем с того (уже надоевшего нашим читателям) утверждения, что есть цивилизация, а есть дикость. Оно набило оскомину, но спорить с ним трудно, согласитесь!

Итак, есть цивилизация, а есть дикость, и они не только вытесняют друг друга, но и сосуществуют, соседствуют.

И на планете в целом, и в любом маленьком городке можно найти сеттльменты высочайшей, гомеровско-гагаринской цивилизованности и сеттльменты глубочайшей, архаичнейшей, бушмено-амазонской дикости.

Конечно, дикари с мышлением зверолюдей были не только предшественниками, но и современниками Юры Гагарина. И уж тем более дикари были современниками Гомера, Данте, Коперника или Канта.

Сосуществование цивилизации и дикости заключается в общем пользовании пространством и объективной реальностью у людей с разными мотивациями. Цивилизация монументальна. Начиная с Гомера, она стремится к вечности, к бесконечности, она стремится построить нечто великое и грандиозное, то, что переживет века, и тем более, переживет своего автора.

Цивилизованные люди – это люди, вдохновлённые идеей вечности и бесконечности, их волнует то, что будет через сто, через тысячу лет. А если ЭТО их не волнует – то они и не цивилизованные…

Это, а не набедренная повязка, – главное отличие цивилизованного человека от дикаря. Дикарь из первобытной саванны вполне может вырядиться в джинсы, если их найдёт. Более того, он охотно это сделает. Напротив, университетское образование не помешает социальному дегенерату бегать голышом по нудистскому пляжу, как самый перворожденный дикарь…

Дикарь (открою вам тайну) – внешне-то от цивилизованного человека почти ничем не отличается. Можно, конечно, опытному антропологу, присмотревшись, отметить, что он несколько грубее, топорнее, но… Если дикаря и цивилизованного человека одинаково одеть – обыватель их не различит. То же самое количество органов, конечностей, и т. п. Колбасу одинаково любят, что тот, что этот…

Главное отличие дикаря от цивилизованного человека – культурологическое. Дикарь не думает о вечности, он не строит грандиозные проекты на века вперёд, он не возводит гигантских пирамид – чтобы донести до неведомых далёких потомков своё имя.

Маленькая мышь тащит в свою маленькую норку маленькую поживу из «внешнего мира». Мышь этим вполне довольна. Она не ревнует к Гагарину, и не соперничает с Коперником. Да, кусочек сыра мал, зато ведь свой! Он достался маленькому существу в маленькой норке… Мизерность добычи соответствует мизерности существа и его кругозора.

Конечно, мировой истории абсолютно фиолетово и по барабану, утащила ли мышка кусочек сыру, или нет. Сыта она или голодна, жива или сдохла – для истории совсем неважно. Мышь мстит за это истории и великодержавности встречным абсолютным равнодушием к ним.

Мыши равнодушны к рубежам продвижения Александра Македонского или Наполеона. Мыши таскали сыр у персидского царя и попытаются таскать у македонского.

Мыши по барабану что Наполеон, что Кутузов, что осмыслявший их обоих Лев Толстой. История и великодержавность принадлежат к вечности – а мышиная мотивация к сиюминутности. Оттого мыши постоянно и попадают в мышеловки – что не могут даже в самых общих чертах подумать о будущем и причинно-следственных связях. Тот, кто уничтожает ДРУГИХ мышей – этой конкретной мыши не враг, и может быть, даже наоборот, союзник: помогает выжить конкурентов с пространства сыротаскания…

В этом разгадка феномена индейских племён, которые, будучи на стадии догосударственной дикости, охотно помогали расправиться «бледнолицым» с соседним племенем, никоим образом не понимая общности интересов у всех краснокожих. Для дикаря это слишком высокий уровень абстрагирования, обобщения…

Главный вопрос поэтому – в мотивации человека, чем он мотивируется? Человек цивилизованный, одержимый (не побоюсь этого слова) высокими абстрактными идеалами – маловосприимчив к сиюминутным соблазнам похотей. Он и голод масштаба ленинградской блокады выдержит, не сдав города, не выпустив из рук оружия.

Человек же духовно одичавший очень восприимчив к уколам малейшего дискомфорта (хотя, казалось бы, он должен быть лучше закалён в условиях дикой природы).

Даже самые лютые враги советского строя признают безусловно, что в 1991 году о страданиях уровня блокадного Ленинграда речи и близко не шло. Просто в силу множества дефицитов несколько сместилась линейка обжорных масштабов питания – а в итоге такой мелочи полная и безоговорочная капитуляция?!

«Нам так тяжело постоять в очереди за сосисками, что мы сдадимся и пойдём в Освенцим, в Дахау в полосатых пижамах? Пусть нас ведут в крематорий, как в Одессе недавно – лишь бы в очереди за колбасой стоять не заставили?!»

В 1980 году уже вполне можно говорить о глубоком социопатическом кризисе всего советского общества. Возглавленное больным, впадающим в маразм малограмотным добряком, описывающее свой быт строками детской песенки: «Шоколада полон дом, мармелада полон дом, класть игрушки некуда давно…» – это общество давно и прочно село на мель мелочного потребительства и нарастающей инфантильности, эмоционального недержания, утраты ориентиров.

Превратившись в общество типа «ням-ням», убеждённое в том, что все вокруг (а в первую очередь государство) должны им всё и до гроба, сочетающее излишнюю «принципиальность» по искусственно поставленным вопросам со слепотой по неозвученным вопросам, брежневское общество разлагалось и теряло способности управлять сложнейшим агрегатом цивилизации.

Дикари могут захватить современный океанский лайнер – и с удовольствием сожрут всё, что положено в мини-бары его кают. Но они не могут управлять современным кораблём, обходить на нём рифы и мели, и уж тем более вести его через моря из порта в порт.

В какой-то момент (и не позднее 1980 года) СССР оказался суперсовременным лайнером с дичающим и на глазах глупеющим экипажем. Терялась способность отслеживать показания приборов на панели управления – вместо этого росла «домовитая» вороватость «несунов», всё активнее разбиравших обшивку судна для обустройства личных кают.

Человеческая мотивация имеет несколько уровней. Первый, важнейший, собственно человеческий уровень – метафизический. Он связан с пониманием актуальной бесконечности, неуничтожимости сущего, бессмертием и неотвратимым возмездием за все преступления [1].

Безусловно, метафизические мотивации – самые высшие, самые благородные, связаны с самыми высокими и умозрительными идеалами в человеке. Но они же самые неочевидные, самые сложные, самые уязвимые. Их нужно старательно и постоянно подпитывать, поддерживать, работать на них.

А не устраивать, как КПСС, безумные и беспощадные гонения на религию, которая якобы мешает построить справедливое общество (хотя при этом является единственным первоисточником всяких представлений о справедливости, как таковой [2]).

Чудовищные эксперименты КПСС в области мотивов человеческой деятельности («все люди случайно произошли от обезьяны, и потому должны любить друг друга» – издевался над ними Н. Бердяев) – с неизбежностью обернулись против самой КПСС.

Иначе и быть не могло: ведь предлагаемые КПСС нормы поведения людей противоречили картине мироздания, преподносимой (причем навязчиво и без альтернатив) той же самой КПСС!

В этом противоречии было буквально ЗАПРОГРАММИРОВАНО появление к 80-м годам ХХ века ДЕСЯТКОВ МИЛЛИОНОВ ЛИЦЕМЕРОВ – которые состояли в КПСС, много раз прилюдно клялись умереть за неё – а потом избавились от неё без малейших терзаний совести. Поколения советских школьников были в буквальном смысле слова РАСТЛЕНЫ атеизмом и дарвинизмом. Я знаю, о чем говорю, опираюсь, в числе прочего, и на личный опыт…

Да и сам по себе материализм (даже общий, без атеизма и дарвинизма) калькируется на русский язык как «вещизм» и предполагает с неизбежностью угасание абстрактных идеалов, рост престижности конкретных вещей в сознании его носителя. Ещё М. Горький указывал, что «пафос материализма – цинизм», после чего и стал циником.

Конечно, вещизм, хотя и гоняется за порождёнными цивилизацией вещами (автомобилями и яхтами, телевизорами и унитазами), – для цивилизации смертельно опасен. Когда КПСС осуждала вещизм (забыв осудить его латинскую кальку – материализм), её устами говорила сама человеческая цивилизация, та сила, которая вывела наших предков из пещер.

Враждебность материализма цивилизации заключается в том, что материализм оперирует мыслью только в пространстве реальных, имеющих место вещей. А цивилизация – это путь к идеалу, которого ПОКА ЕЩЁ НЕТ. Это же логично, что его пока нет! Если бы он УЖЕ был – он не был бы идеалом, и идти к нему через тернии было бы незачем – потому что вот ведь он, имеется в наличии!

Но материализм с его «бритвой Оккама» полосует безжалостным лезвием именно по «умножению сущностей», именно по идеалам, которые кажутся оккамистам нагромождением беспочвенных фантазий. Мечтать о вещах, которых нет, которые, может быть, будут в далёком будущем – а может быть, их и вовсе никогда не будет – с точки зрения оккамиста сродни вере в привидения.

Но в этой кажущейся трезвости оккамизма (т. е. протоматериализма без дарвинизма и атеизма)– заключены казнь фантазии, казнь человеческого идеала. Именуя бредом всё не существующее в материальном воплощении, казнят всякое изобретательство, фундаментальную гипотетику – мать гипотез, казнят – наряду со всякой верой – и веру в лучшее будущее.

Когда КПСС вбухала всё это в советское общество, полностью демотивировав метафизические основы человеческого поведения, предложив быть «совестливыми без награды, просто ради любви к процессу», отрицая рай для праведников и ад для нечестивцев – она, конечно же рукотворно, на пустом месте, просто в силу личных комплексов своих вождей – создала колоссальный социопсихический кризис. Что значит быть «совестливыми без награды?».

Походите с год на работу без зарплаты – и почувствуете себя обманутым дураком. А советским людям предлагалась немотивированная наградой нравственность не на год, а 80 лет подряд, всю эпоху существования советской власти… И эти вожди хотели, чтобы люди не ощутили себя обманутыми дураками?!

Если нравственность придумана такими же, как я, людьми, то кто я, ради бредней равных мне людей упускающий личную выгоду? Дурак, и никто больше… Вот психологические корни волчьей «приватизации» по Чубайсу и Коху.

Впрочем, мы говорим не о вещах богословских, а о вещах земных, вполне материальных, поскольку ведь и предмет нашего исследования – материальная цивилизация человечества. Да, она требует метафизики, как стабилизатора умственных процессов, чтобы мозг при получении новых и новых знаний – не взорвался бы и не превратил своего носителя в маньяка.

Но в общем и целом стабилизируемый цивилизацией умственный поток – касается вещей земных и обыденных. Он состоит из науки, техники, администрирования, системы поощрений и наказаний, взаимодействия людей, сотканных из плоти и крови.

Главный парадокс – и бомба заложенная под цивилизацию – заключается вот в чем: испокон веков людям ВСЕМ ВМЕСТЕ выгодно и необходимо совсем не то же самое, что выгодно каждому из них же, но взятых В ОТДЕЛЬНОСТИ.

И потому если у человека будет крысиная матрица поведения – то в погоне за личной выгодой он начнет делать вредное и невыгодное всем вместе, включая и себя, как часть общности.

Тут всё просто, очевидно и на поверхности: если учиться выгодно – то почему школьника всё время тянет сбежать с урока? Если упорный всеобщий труд выгоден для каждого – почему тогда каждого тянет схалтурить? Если каждый родился и самой жизнью своей обязан родам – почему тогда столько людей, не желающих рожать? Если всем и каждому не выгодно, чтобы процветало воровство, – откуда тогда столько воров, и т. п.

Словом, если я (или любой другой человек) буду делать только то, что приятно и выгодно лично мне – то я начну разрушать цивилизацию, подтачивать её устои. Человек очень много получает от цивилизации, но если он не будет отдавать ей больше, чем взял, – он начнёт её истощать.

Именно по этой фундаментальной причине мы и понимаем рыночный либерализм, и категорически отрицаем его. Понимаем мы его, как естественно возникающее во всякой сложной системе дегенеративное стремление упроститься.

Никто конкретно не виноват, что такое дегенеративное стремление зарождается в людях, замученных будильниками, зачётами или ревизиями. Оно возникает само по себе, возникает из ущемлённого в рамках цивилизации звериного естества человека – и в этом смысле нужно относиться к нему с уважением.

В том смысле «с уважением», что лихие буденновские наскоки на социальную энтропию не пройдут и не прокатят, социальная энтропия неустранима, её нельзя «АМПУТИРОВАТЬ», не повредив человеческого естества.

Но – её нельзя поощрять, её необходимо регулировать, подавлять, стеснять – если мы не хотим однажды проснуться в пещерах в одежде из шкур и по соседству с пещерным медведем.

Когда мы говорим, что КПСС определённым образом попала в основной поток цивилизации, а Запад выпал из него, превратившись в регрессивное болото, нисходящее к примитиву и архаике, – мы не стремимся сделать КПСС комплимент, или оскорбить, обругать Запад. И в КПСС было достаточно своих сумасшедших, и на Западе есть огромная масса людей, весьма достойных и цивилизованных.

Но – примите просто как закон научной социопатологии – нельзя оставаться в цивилизации, если поощряешь личный человеческий эгоизм выделяющегося из «Мы» личного «Я».

Потому что для «Я» выгодно совсем не то, что для «Мы», и во многом их интересы не просто расходятся, а противоположны (как, например, личные интересы Чубайса или Абрамовича – прямо противоположны интересам России, как государства, и русских, как народа).

И если либерально-рыночный фундаментализм с его освобожденчеством, превратив «МЫ» в образ страшной книги-антиутопии, раздувает культ «Я» – то в итоге он воспитает большинство населения в духе дезертирства, мародёрства и шкурничества.

Человек с раздутым «Я» не станет ни надежным воином, ни честным тружеником, ни искренним благотворителем. Он не потратит единственную сверхценную жизнь на подвиги ради других, на открытия ради всех, на благородство ради посторонних.

А что это означает для государства? Распад и крах. А что означает крах государства для цивилизации? Слом носителя. Если диск или кассету с фильмом сломать – сам фильм, возможно, сохранится на других носителях. Но с этого носителя его уже не посмотришь. Таково же отношение государства (диск, кассета) к цивилизации в целом (информационно-директивная совокупность).

Воспитывая коллективизм и личное бескорыстие, человеколюбие, самопожертвование в людях – КПСС шла по столбовой дороге цивилизации. Однако она пошла в тапочках по той дороге, по которой можно пройти только в железных сапогах!

Я имею в виду, что мотивационная база КПСС не просто хромала, а была, можно сказать, безногой. Утверждая в целом необходимый для цивилизации набор поведенческих реакций, КПСС не могла их достаточно промотивировать ни для других, ни для себя самой.

В итоге в её верхушке сложилось стойкое убеждение, что вся эта «пафосная чушь» для простаков и тёмной черни, «избранные» же «мужи» от большого ума, через уши вытекающего, берут пример с крысы и ведут себя, как крысы…

Так происходила масонеризация (т. е. внутренние предпосылки для формирования заговора) в верхах КПСС. Была ещё и масонофикация (т. е. насаждение масонских связей извне, из-за рубежа), но масонеризация, как самодостаточный и внутренний процесс, всегда важнее внешних вкраплений.

Масонерии (группы экономического и карьерного заговора в «элитах»)– это побочные дети и одновременно могильщики цивилизации. Масонерия для обеспечения своего господствующего паразитизма ведёт тонкую игру, которая возможна только в развитом и сложном обществе. Там, где дело дошло до свалки и драки – заговор с условными знаками, аппаратными играми в кадры и гранты, бумагами и сигналами – уже не поможет. Масонерия, кратко говоря, возникает внутри цивилизации (как реакция хитрых паразитов на сложность связей между людьми), паразитирует на цивилизованности отношений, разрастаясь, убивает цивилизацию, и в итоге погибает сама – когда на руинах цивилизации торжествует дикость. Дубина дикаря крушит черепа «яйцеголовых» хитрецов, которых не смогло изобличить следствие в рамках цивилизации…

Безусловно, эта судьба ждёт в случае краха цивилизации и западную масонерию, и российскую, постсоветскую, несмотря на разницу в их происхождении и генезисе.

С точки зрения социопатологии масонеризация – неизбежный в целом процесс для систем управления, в которых охлаждается и ослабевает метафизический, фанатичный накал догматических идеалов.

Давно известно, что фанатики живут ради системы. А прагматики (люди без накалённой веры в абстрактные святыни) – всегда стремятся, чтобы система жила ради них.

Вместо движения системы в заданном цивилизацией направлении – прагматики делают систему удобной для себя. А раз так – то формирование масонерии уже гарантировано, поскольку масонерия – это заговор руководителей системы против искренности в осуществлении её миссии.

Поэтому когда мы говорим, что СССР погублен заговором партийной масонерии – мы имеем в виду продукт глубокой деформации метафизических мотиваций в советском обществе.

Если бы люди были накалены верой – проходимцы и оборотни или не прошли бы к руководству КПСС, или, в крайнем случае – были бы обезврежены после предательства.

Но советские люди не были накалены верой – да и какой верой они должны были накаляться?

Той ли, чей пророк Чарлз Дарвин? Так она одобряет шкурников и мародёров! Той ли, чей пророк Карл Маркс? Так он ненавидел русских, и считал, что в России социализма быть не может, поскольку она не Англия…

Колоссальное древо поступков и телодвижений сотен миллионов людей под властью КПСС оказалось отсеченным от питающих ветви соками корней. Ветви начали рассыпаться, древо – разваливаться…

* * *

Кроме метафизической мотивации человека существует в рамках человеческой цивилизации ещё и мотивация ниже уровнем: общественно-экономическая. Эта мотивация включает в себя понятие общего блага – в смысле совместно вырабатываемого блага.

Экономические блага люди в условиях цивилизации вырабатывают совместно и нераздельно. С ростом разделения труда и кооперации теряется автономность человеческого индивида.

Смысл человеческой истории, смысл экономики с древнейших времен – попытки достигнуть ГАРАНТИРОВАННОЙ ДОСТАТОЧНОСТИ ДЛЯ ВСЕХ. На это работают все ученые, все изобретатели, ради этого пишут законы и проводят реформы.

Материальные блага должны становиться всё более и более доступными для широкого круга людей, а в идеале стать абсолютно доступными, как вода и воздух.

Ничто не должно стоять между человеком и необходимым ему материальным благом, никто не должен издеваться над человеком, шантажировать его – запирая от него необходимые блага, усложняя условия получения этих нужных для жизни благ.

Это как раз то глубинное, основное течение цивилизации, истории, человеческого духа и знания, в которое большевики и КПСС «попали».

А попав – стали исторически-прогрессивной силой, без которой немыслим ни один успех ХХ века. Безусловно, коллективный процесс создания конечного продукта в наши дни столь сложен и неразделим – что ни сам продукт, ни средства его производства не могут быть приватизированы.

Блага на высоком уровне цивилизации производят сразу все – а потому никто в отдельности. Это требует нарастающего по мере усложнения техники коллективизма и в труде, и в распределении продуктов труда.

Частный собственник в нашем мире похож на жулика, который «кинул» всех смежников, украл конечный продукт, в который были вложены силы всех, – лично для себя. КПСС не то, чтобы это осмысленно понимала – но включала в доктрину, и, следовательно, помогала сохранению и развитию цивилизации.

Ибо человеческая цивилизация с древнейших времен движется вполне определённо в сторону точности измерений и преодоления произвола. Что такое свободные цены? Неточность измерений. Что такое неопределённость поставщиков? Неточность.

Зачем нужна частная собственность? Для произвола в рамках частного владения. Если возможности произвола нет – то и частной собственности нет.

Следовательно, вся логика цивилизации и истории требуют избавить человечество от свободных цен, неопределённости поставок, частной собственности.

Это элементы дикого мира, пришедшие из далёкой эпохи, когда над человеком безраздельно властвовали стихии. А задача цивилизации – освободить человека от власти стихий, чтобы он не поклонялся им, а покорил их своей воле.

* * *

Хотя биологические мотивации относятся к низшим – от них никуда не уйти. Самое главное, чтобы они находились у людей в гармонии с метафизическими и общественно-экономическими мотивациями поведения.

Даже священные для русского человека образы-легенды, такие как Александр Невский, Дмитрий Донской – показывают нам, что образ власти обязательно должен источать флюиды эротизма и альфа-лидерство вожака стаи.

Например, из исторических источников известно, что Дмитрий Донской был очень толстым человеком – но его изображают стройным витязем, и правильно делают: зримый сакральный образ власти должен быть безупречным не только метафизически или интеллектуально, но и физически.

Таковы не только легендарные образы средневековья, но и вполне фотографические образы Фиделя Кастро, Эрнесто Че Гевары и т. п.

Советская же власть в России умудрилась поссориться одновременно и с искрами божественной сакральности, и с флюидами живого, привлекающего человеческую натуру, полноценного и здорового эротизма. Известно, что на протяжении всей истории церковники боролись с человеческой сексуальностью и альфа-доминированием, и вполне понятно, почему они это делали.

Подавляя для нужд цивилизации, движения вперёд – гордыню и самодостаточную, замкнутую в себе похотливость животного происхождения – церковники в чем-то были правы, а где-то и перегнули палку.

Но они, по крайней мере, давали низшим похотям замену – некие высшие идеалы, сулящие награду на порядок более высокую, чем сексуальное и доминационное наслаждение!

КПСС, разочаровав своих функционеров насчет награды на небе (мол, не будет и всё) – ошеломляющим манером отсекло их и от животных, земных, простых радостей плоти.

Зачем она так сделала – я не знаю, скорее всего, сказалась её природа Химеры (существа, сшитого из кусков разных организмов): атеизм позаимствован у нигилистов, аскетизм же – у православных прародителей идеи коммунизма.

Но в итоге получился монастырь без Бога, монастырь не добровольный, а всеобщий, без обещания утешений в грядущей жизни, но со строжайшим уставом воздержания в земной жизни.

В итоге этого «творчества революционных масс» явился на свет брежневский строй, хорошо памятный тем, кто постарше: евнух с огромным пузом и коротенькими мыслями, непривлекательное существо, изнуряющее всех запретами, порой совершенно нелепыми.

Советские запреты – тема большая, особая, мы рассмотрим её в следующей главе…

[1] Это – представление об осмысленности, одухотворённости Вселенной (которая без них была бы кучей мёртвого хлама), всеобщей взаимосвязи предметов и явлений, о конечной и окончательной победе жизни над смертью (а не наоборот, как у смертопоклонников, делающих Смерть вселенским Абсолютом).

[2] Ибо если Вселенная – мертва и бессмысленна, и всё в ней – случайно, то почему одна случайность справедливее (или несправедливее) другой?