Вышинский. Верный коммунист или палач революции?
10 декабря 1883 года родился один из самых зловещих и жестоких деятелей отечественной истории – Андрей Януарьевич Вышинский. За свою жизнь этот человек успел побывать министром иностранных дел СССР, ректором МГУ, зампредом Совнаркома по образованию, науке и культуре, постоянным представителем Советского Союза при ООН и послом.
Однако лебединой песней и звездным часом Вышинского стала, конечно, его работа в качестве прокурора. Именно благодаря своим успехам на этой ниве, Андрей Януарьевич станет одной из самых одиозных фигур сталинского времени наряду с Ежовым, Ягодой и Берией.
Как и положено в таких случаях, биография Вышинского щедро сдобрена легендами и слухами, призванными сделать и без того инфернальную фигуру генерального прокурора СССР еще более демонической. Писатель Аркадий Ваксберг, к примеру, в одном из своих интервью, заявил, будто Андрей Януарьевич признавался, что когда он заканчивает ту или иную обвинительную речь, то испытывает чувство, подобное оргазму. Известны истории и о том, как Вышинский, используя свое положение, склонял к сожительству тех женщин, которые искали его протекции. Доказать подобные сведения сегодня не представляется возможным, и они, вероятно, навсегда останутся в категории околоисторического мифа, как и слух о том, что Вышинский покончил с собой, о чем, кстати, почему-то вполне официально сообщается на сайте российской генеральной прокуратуры.
Но что же мы знаем об этом человеке на самом деле? При изучении его биографии становится ясно, что Вышинский принадлежал к той породе людей, которых во все времена отличала абсолютная политическая беспринципность. В молодости будущий генеральный прокурор, как и многие его сверстники, заинтересовался левыми идеями, которыми бурлило тогдашнее российское общество. Юридический факультет Киевского университета закончил лишь спустя 13 лет после поступления, так как не раз исключался за участие в беспорядках. Был под полицейским надзором, дважды арестовывался и даже отсидел год в тюрьме, где, по некоторым сведениям, впервые познакомился со Сталиным. На эту тему есть даже неподтвержденный слух, что Андрей Януарьевич будто бы, получая с воли передачи, регулярно делился ими со Сталиным, что якобы и предопределило хорошее отношение вождя народов к Вышинскому.
К 1913 году революционный пыл Вышинского, к тому моменту меньшевика, идет на убыль. Он становится преподавателем, а впоследствии помощником присяжного поверенного П. Малянтовича. Однако пройдет еще пять лет, и царский режим рухнет, а волна Февральской революции вынесет Вышинского на должность комиссара милиции Якиманского района (при все том же Малянтовиче, который стал к тому моменту министром юстиции). Существует довольно распространенный миф, гласящий, что на этом посту он подпишет приказ об аресте Ленина как немецкого шпиона. На самом же деле Вышинский оставит свой автограф лишь на распоряжении о том, что на вверенной ему территории будет неукоснительно соблюдаться приказ Временного правительства «о розыске, аресте и предании суду, как немецкого шпиона, Ленина».
Остается только гадать, в каком страхе жил потом Вышинский, понимавший какую роковую роль в его судьбе мог бы сыграть этот эпизод. Впрочем, есть основания думать, что боялся Андрей Януарьевич не только этого. Были грешки и посерьезнее. Бывший советский дипломат Леонид Замятин, которому после смерти Вышинского поручили вскрыть его сейф и опечатать бумаги покойного, рассказал, что, кроме браунинга, он обнаружил там один крайне любопытный документ. Это было письмо первого секретаря ЦК Компартии Украины Дмитрия Мануильского Сталину. Его автор писал, что, исходя из имеющихся у него документов и сведений, Вышинский в дореволюционное время был агентом царской полицейской службы, выдававшим скрывавшихся от жандармов большевиков.
Историкам еще предстоит вынести свое окончательное решение по этому факту, который, если он окажется документально подтвержден, мог бы исчерпывающе объяснить готовность Андрея Януарьевича к выполнению одной из самых жутких ролей, возложенных на него сталинской машиной террора.
Но вернемся к биографии. Советская власть не сразу приняла Вышинского. Вступив в ВКП(б) в 1920 году, в 1921 во время чистки он лишился партийного билета, но через год снова его получил. В 1924 году его вновь исключили, и лишь после истерики, которую он закатил в кабинете Арона Сольца, председателя партколлегии ЦКК, опять восстановили.
С этого момента начинается восхождение Вышинского, который достигнет пика в марте 1935 года, став генеральным прокурором СССР, и прославится в качестве государственного обвинителя на трех московских процессах, закончившихся смертными приговорами в отношении таких известных большевиков, как Бухарин, Каменев, Смирнов, Рыков, Крестинский, Мрачковский, и многих других.
«Чем известней была личность подсудимого и значительней — его революционные заслуги, тем чаще Вышинский напоминал, что видит в нём лишь «контрреволюционного бандита», – писал о генеральном прокуроре советский историк Вадим Роговин. – Предоставленную ему роль государственного обвинителя он выполнял с садистским удовлетворением, заменяя юридические формулировки потоком оголтелой брани, состоявшей из таких выражений, как «проклятая гадина», «вонючая падаль», «цепные псы империализма», «жалкие подонки», «звери в человеческом облике», «зловонная куча человеческих отбросов» и т. п.»1
Едва ли верно утверждение о том, что будто бы Вышинский говорил о признании обвиняемого как о царице доказательств2, однако сам он в качестве прокурора руководствовался, несомненно, этой формулой. Ни одной веской улики на московских процессах обвинение не представляло, а когда пыталось это делать, то не раз ставило себя в дурацкое положение. Так, например, один из подсудимых «признался», что в 1932 году встречался с сыном Троцкого в датском отеле «Бристоль», который, как оказалось, был разрушен еще в 1917 году. Другой заявил, что летал к Троцкому в Норвегию, указав при этом даже название аэропорта, где якобы садился его самолет, несмотря на опровержения норвежской стороны, заявившей, что ни один иностранный самолет в указанное время там не приземлялся.
Стоит ли говорить, что подобные просчеты Вышинского мало смущали. Своей фальсификаторской работой он сумел убедить в виновности подсудимых даже таких проницательных людей, как писатель Лион Фейхтвангер и американский посол в СССР Джозеф Дэвис.
Не беспокоила Вышинского и судьба его благодетелей. Покровитель Вышинского Малянтович был расстрелян в 1941 году, так и не дождавшись заступничества от своего бывшего подчиненного, к которому обращался за помощью. За попытку начать расследование деятельности Андрея Януарьевича на посту прокурора оказался заперт в психиатрической клинике Арон Сольц, помогший в свое время Вышинскому получить партийный билет.
Любопытно, что отпетый палач, глава Народной судебной палаты, высшего судебного органа Третьего Рейха, Роланд Фрейслер тоже, кстати, в каком-то смысле ренегат (бывший член компартии), очень высоко ценил «таланты» советского генерального прокурора. Вот что писал по этому поводу историк Уильям Ширер:
«Он специально изучал приёмы Андрея Вышинского, главного прокурора на московских процессах тридцатых годов, когда старые большевики и большинство высших генералов были признаны виновными в измене и уничтожены. «Фрейслер — это наш Вышинский», — воскликнул Гитлер на упомянутом выше совещании».3
Случалось порой и так, что Андрей Януарьевич не гнушался и личной наживой, которую можно было извлечь, отправив на смерть очередного большевика.
«…после ареста Серебрякова, одного из главных обвиняемых на втором московском процессе, Вышинский приобрёл его кооперативную дачу, – пишет Роговин. – Получив кооперативный пай Серебрякова, Вышинский перевел дачу на баланс хозяйственного управления Совнаркома и построил рядом с ней ещё одну дачу, обошедшуюся государственной казне в 600 тыс. рублей. После того, как в 1945 году распоряжением Совнаркома за подписью Сталина были подарены новые дачи «особо отличившимся в войне», в том числе Вышинскому, он сдал свою прежнюю дачу в аренду, получив тем самым постоянный источник нетрудового обогащения».4
Умрет Вышинский в 1954 году, осыпанный к тому моменту почестями и многочисленными наградами, как и многие другие перевертни типа Майского5, Трояновского6, а в поздний советский период – Кунаева7. Он был орудием новой сталинской партии, которая истребляла старую большевистскую, и это роковое предназначение Вышинский выполнил безукоризненно, заняв в нерукотворном пантеоне палачей одно из самых почетных мест.
