Урок №297. Пекинский гамбит: Россия и Китай оформляют новый мировой порядок по заветам Ильича
Давно замечено: в международных отношениях прослеживаются протоптанные советские дорожки. Пора возобновлять связи, наработанные десятилетиями. Пора поворачиваться лицом к тем, кто Россию помнит, кто реально уважает, например, за победу во Второй мировой войне. Пришло время всерьез идти к тем, у кого до сих пор есть улица Ленина — и это не мем. У них есть такие улицы.
Ленты новостей пестрят новостями о бесконечных делегациях главных российских государственных деятелей в Китай и КНДР. Встреча Путина и Ким Чен Ына в Пекине на 80-ю годовщину победы в самой кровопролитной войне в истории стала историческим моментом — первым публичным появлением двух лидеров вместе с председателем КНР Си Цзиньпином, которую весьма верно трактовали как «знак коллективного неповиновения давлению Запада».
Товарищ Си напомнил об «огромной национальной жертве», которую принес народ Китая ради спасения человеческой цивилизации, и подчеркнул, что страну не запугают никакие «хулиганы». Интересно, на кого намекал?..
Комментарий редакции
Ключевые идеи:
1. Союз с Китаем как альтернатива Западу
Россия видит в Китае основного стратегического партнера на фоне деградации отношений с Западом. Подчеркивается, что Восток (Китай, КНДР) относится к историческим победам России с уважением, в отличие от Запада, где побеждает риторика вытеснения роли СССР в победе над нацизмом и демонизации коммунизма.
2. Мировой порядок — нечто большее, чем западная гегемония
В видео проводится мысль, что новая система глобального управления должна опираться на равноправие суверенных держав, а не диктатуру США или Евросоюза. Собрания лидеров России, Китая и КНДР трактуются как знаковый жест «неповиновения западному давлению» и основа альтернативного мирового устройства.
3. Критика идеализации Запада и антисоветской риторики
Акцент делается на лицемерии западных стран, которые, по мнению автора, закрывают глаза на собственные вмешательства и войны, критикуя Россию и союзников. Возвращение к советским идеалам и партнерству с Востоком противопоставляется западной политике санкций, милитаризма и попыткам переписать историю.
4. Продолжение исторических традиций
Автор рассматривает современное сближение с Китаем и КНДР как продолжение советских внешнеполитических традиций, противопоставляя это стремление внутренней антисоветской и либеральной оппозиции, которая склонна демонизировать советское прошлое.
5. Внутрироссийский запрос на социализм
Социологические данные показывают, что значительная часть россиян по-прежнему симпатизируют идеям социализма — порядка, справедливости, коллективизма — и видят противоречия главным образом между богатством и бедностью, а не между национальностями или религиями. При этом западная и местная антисоветская риторика не оказывает ожидаемого эффекта, а наоборот стимулирует рост симпатий к социалистическим ценностям.
6. Противостояние двух идеологических лагерей
Запад выступает с антикомунистической инициативой (создание памятников жертвам коммунизма, антикомунистические законы в Европе и бывших советских странах), что трактуется как реакция на усиление социалистического дискурса и возврат к риторике холодной войны.
7. Геополитические и экономические факты сотрудничества
Приводятся конкретные примеры углубления российско-китайских отношений: энергетические проекты (Сила Сибири 2), визовая либерализация, культурный и образовательный обмен, военно-стратегическое взаимодействие.
Вывод:
Автор утверждает, что Россия вместе с Китаем стремится оформить новую архитектуру международных отношений, которая противостоит однополярности западного мира. При этом идеалы советского прошлого используются как точка опоры для создания многополярного мира, где равенство, суверенитет и память о собственных исторических победах остаются в центре внимания. Противостояние идет не просто на уровне государств, а затрагивает глубинную борьбу ценностей, идентичностей и исторических нарративов. Удивительным образом попытки маргинализировать советское наследие стимулируют обратный процесс — рост симпатий к социализму, как внутри России, так и в союзных ей странах.
Однако сама истина — о том, возможен ли справедливый и равноправный мировой порядок на практике — остается открытой. Не повторит ли новое устройство старых ошибок идеализации или закрытости? Как сохранить баланс между исторической памятью и реальными вызовами современности? И не является ли мировая политика, как и наша память, ареной переменных и ситуативных истин, где победить может не тот, кто сильнее, а тот, кто внимательнее к своим ценностям и живому человеческому опыту?