Вероятность того, что он был в серьёзной прожарке фантастически мала
Увидел в интернете чудовищную дискуссию о ПТСР, а точнее о том, что кухонного боксёра, что кричит «ебал-дремал я воевал» и после этого бьет свою женщину и ребёнка, надо понять и простить. Такое утверждение в корне неверно, отвратительно и крайне вредно.
Во-первых ПТСР, это не когда ты кидаешься с кулаками на жену, синий пристаешь к людям на улице и выбрав слабого начинаешь пускать пузыри и орать: «я кровь за тебя проливал». Если вам попадается такой типаж «воена», то лучше просто дать ему в ебло, а потом сдать в полицию. Повторюсь еще раз, кто поступает подобным образом, тот не от ПТСР страдает, он просто шиз, бросающий тень на всех ветеранов боевых действий.
Именно из-за таких людей, которых на самом деле мизерный процент от сотен тысяч мужчин прошедших войну, на гражданке на ветеранов смотрят с подозрением, боятся брать на работу и т.д. Специально повторю еще раз, вот таких «ебал-дремал» очень мало, буквально доли процента, но вони к сожалению очень много. Такие типажи становятся героями передач, наши враги подхватывают единичные случаи и в информационном пространстве раскачивают до такой степени, что простой человек начинает обходить стороной ветерана с боевыми наградами.
Безусловно, очень многим прошедшим войну требуется реабилитация. В первую очередь, это проблемы с сердцем, так как пульс практически постоянно выше нормы. Плюсом к этому идут разные болячки, которые начинают вылезать,как только человек расслабляется на отдыхе. Но нет ни одной медицинской причины и психологических травм в результате обстрелов, когда вернувшийся домой избивает свою жену и детей, либо прыгает на беззащитных людей на улице.
И когда вам вдруг такое начинает рассказывать неизвестный обрыган, разбрызгивая слюни по подбородку то поверьте, вероятность того, что он был в серьёзной прожарке фантастически мала.
Комментарий редакции
Тезисы статьи:
1. Ошибочное восприятие ПТСР: Утверждение, что ПТСР оправдывает насилие (например, избиение жены и детей) со стороны ветеранов, неверно и вредно.
2. ПТСР ≠ насилие: Люди, совершающие акты насилия, прикрываясь ПТСР, скорее всего, имеют другие психологические проблемы, а не посттравматическое расстройство.
3. Малый процент проблемных ветеранов: Лишь малая доля ветеранов (доли процента) проявляет асоциальное поведение, но они создают значительный негативный резонанс.
4. Стереотипы о ветеранах: Из-за таких единичных случаев у общества формируется предвзятое отношение к ветеранам, что затрудняет их адаптацию (например, трудоустройство).
5. Реальные проблемы ветеранов: Большинству ветеранов требуется реабилитация, связанная с физическими (проблемы с сердцем, хронические болезни) и психологическими последствиями войны, но эти проблемы не связаны с насилием.
6. Сомнительная достоверность историй: Люди, агрессивно утверждающие, что их поведение оправдано участием в боевых действиях, скорее всего, преувеличивают или лгут о своем опыте.
7. Рекомендация по реакции: Автор советует не поддаваться на провокации таких личностей, а при необходимости применять силу и обращаться в полицию.
Вывод:
Статья резко осуждает стереотип, связывающий ПТСР с насилием со стороны ветеранов, подчеркивая, что подобные случаи крайне редки и не связаны с настоящим посттравматическим расстройством. Автор призывает отделять реальные проблемы ветеранов, требующие медицинской и психологической помощи, от асоциального поведения отдельных личностей, которые используют военный опыт как оправдание. Такое поведение не только дискредитирует всех ветеранов, но и усиливает негативное восприятие их обществом.
Дополнительный вывод
Статья автора убедительно развенчивает миф о том, что ПТСР оправдывает насилие со стороны ветеранов, подчеркивая, что подобные случаи редки и связаны не с посттравматическим расстройством, а с личностными пороками. Этот тезис можно дополнить анализом различий в поведении тех, кто действительно прошел через ужасы войны, и тех, кто использует военный статус для самоутверждения.
Во-первых, люди, пережившие настоящие боевые испытания, часто демонстрируют глубокое осознание ценности жизни. Война, полная страданий и потерь, заставляет их переосмыслить свои приоритеты, отодвигая эгоизм и тщеславие на второй план. Такие ветераны, как правило, не склонны кичиться своими наградами или использовать боевой опыт как оправдание агрессии. Для них война — это личная трагедия, связанная с утратой товарищей, и они избегают публичных обсуждений своего прошлого.
Во-вторых, напротив, те, кто не был глубоко затронут войной — возможно, избегая реальных боевых действий или занимая тыловые позиции, — нередко сохраняют эгоцентричность и стремление к самоутверждению. Такие люди могут хвастаться наградами, полученными за чужие заслуги, и использовать статус ветерана как щит для оправдания своего асоциального поведения. Их действия, включая издевательства над слабыми, отражают не последствия войны, а внутреннюю низость, которую война не смогла преобразить.
В-третьих, именно такие личности создают негативный образ ветеранов в обществе, усиливая стереотипы и предубеждения. Их поведение контрастирует с молчаливой стойкостью настоящих воинов, которые, несмотря на физические и психологические травмы, стремятся к мирной жизни и не переносят свои страдания на окружающих.
Итог
Подлинный воин, выпивший чашу страданий на войне, никогда не причинит страдания другим. Его опыт, пропитанный болью и утратой, формирует глубокое уважение к жизни и человеческому достоинству, исключая насилие как способ самовыражения. Напротив, те, кто прикрывается военным прошлым для оправдания своих пороков, лишь подчеркивают свою мелочность, не затронутую истинными испытаниями войны.