Так скулит эгоизм, которым мы пропитаны

Митрополит Антоний Сурожский отмечал, что просьба «дай мне мою часть имения», означает «умри быстрее», так как в обладание своей долей собственности вступали только по смерти родителей.
Хочешь жить по своей воле, нужно чтоб отец умер и оставил наследство. Вот так.
И даже если в притче отец это – Бог, смысл не меняется.
Сказал же Ницше (не от себя одного, а от лица миллионов, ощутив общее настроение), что «Бог умер».
Так смерть заползает в невинную по виду просьбу о разделе имения.
И так же точно смерть заползает в слова старшего сына о младшем: «Сын твой». «Сын твой» означает «не брат он мне», то есть «нет у меня брата», то есть «умер брат мой».

Для отца блудный сын как раз был мертв, когда отсутствовал, и ожил, вернувшись.
Он так и говорит: «Мертв был и ожил, пропадал и нашелся». А для старшего брата наоборот – младший был жив в воспоминаниях, пока отсутствовал, но вот пришел и – умер. Духовно умер, перестал быть братом.

Причина мрачности старшего – сильная любовь Отца.
Эта любовь выше человеческой, и оттого она может мучить своей высотой и чистотой.
Старший мог бы сказать Отцу: «Я не злился бы так и не обижался, если бы ты любил этого жмота и транжиру меньше.
Ты бы мог поругать его, пожурить, побить даже. Мог бы подержать между слугами пару недель и покормить объедками.
А Ты вот так сразу – одежду, перстень, сапоги, тельца.
Обидно мне. Если бы Ты его ругал, то я бы даже жалел его и подкармливал.
И еще мне обидно, что мой смиренный труд в тени твоего имени почти не заметен, словно его и не было. Неужели нужно нагрешить и пройти через стыд и потери, чтобы войти в новую радость и попасть в Твои объятия? Не понятно мне. Не понятно и обидно».

Так скулит эгоизм, которым мы пропитаны. Но есть и правда в этих вопросах, и нужно отдать этой правде должное.
Бог непонятен. Мысли Его – не наши мысли. Любовь Его является то строгостью высоких требований, то всепрощением.
Все, что от Него и в Нем, и с Ним – выше ума и больше всех ожиданий. Поэтому старший сын не похож поведением на Отца, не дотягивает до Его высоты, не может забыть себя, не умеет радоваться.

В неделю мытаря и фарисея мы справедливо говорим, что черты того и другого уживаются в нас.
И грешим, и гордимся, и молимся напоказ, и считаем себя лучшими других. Но и стенаем, и пытаемся принести чистую молитву, и опускаем глаза. Все в нас есть.
Так и с братьями – блудным и верным. Оба они в нас.

О внутреннем тождестве жизни нашего сердца, его духовной истории и истории блудного сына и говорить нечего.
Это – наш портрет. (О! Божественное слово Божественного Учителя! Всего несколько предложений, а в них – все нутро детей Адама!)
А вот узнаем ли мы себя в старшем сыне? Это вопрос.
Подумаем сегодня над ним. Вот список наводящих вопросов:

Кому завидуем?

Кого считаем несправедливо облагодетельствованным от Бога?

Кого из ближних или дальних называем недостойным милости?

Кого не хотим братом назвать?

Какие свои труды считаем несправедливо забытыми Богом?

За что на Отца ропщем и обижаемся?

Вот пишу и чувствую, что все вопросы меня непосредственно касаются.
И до чего же это трудное занятие – узнавать себя в самых непривлекательных персонажах Евангелия.

Протоиерей Андрей Ткачёв

Комментарий редакции

Основные тезисы:

1. Просьба младшего сына о разделе имения фактически означала пожелание смерти отцу, так как наследство получали только после смерти родителей.

2. В притче проявляется тема смерти не только в просьбе младшего сына, но и в отношении старшего сына к младшему – отказ называть его братом ("сын твой") символически означает его смерть как брата.

3. Причина недовольства старшего сына – непонимание безусловной отцовской любви, которая выше человеческого понимания. Его задевает, что отец простил и принял младшего без наказания и испытательного срока.

4. Поведение старшего сына отражает человеческий эгоизм и неспособность подняться до высоты божественной любви, которая может проявляться и в строгости, и во всепрощении.

5. Автор проводит параллель с современными людьми, указывая, что в каждом есть черты обоих братьев – и блудного, и старшего. При этом легче узнать себя в блудном сыне, чем признать в себе черты старшего.

Вывод:

Притча о блудном сыне раскрывает не только тему покаяния и прощения, но и сложность принятия божественной любви во всей её полноте. Автор призывает к честному самоанализу, особенно в отношении тех качеств старшего брата, которые мы не хотим в себе признавать: зависть, осуждение, обиду на Бога, неспособность радоваться прощению других. Эта притча является зеркалом, в котором каждый может увидеть разные стороны своей души и задуматься над своим отношением к Богу и ближним.

Дополнительный вывод:

В дополнение к глубокому анализу отца Андрея стоит отметить еще один важный аспект этой притчи – параллельное развитие духовного состояния обоих сыновей, которое приводит к парадоксальному результату. Пока младший сын проходил через горнило испытаний, старший находился в видимом благополучии, что создало совершенно разные условия для их духовного становления.

Изначально оба сына были поражены одной и той же болезнью – эгоизмом, но проявлялся он по-разному. У младшего – через открытый бунт и требование наследства, фактически пожелание смерти отцу. У старшего – через внешне праведное поведение, за которым скрывалось желание монополизировать отцовскую любовь. Важно отметить, что внешнее послушание старшего сына не было проявлением любви к отцу – если бы это была настоящая любовь, он бы разделил отцовскую радость о возвращении брата, даже не понимая полностью её причин.

Парадоксально, но именно путь страданий и унижений, который прошел младший сын, очистил его душу от эгоизма. Потеряв все, он обрел главное – способность к искренней любви и покаянию. В то же время старший сын, находясь в благополучии рядом с отцом, не только сохранил, но и укрепил свой эгоизм под маской "служения". Его упрек отцу "я столько лет служу тебе" раскрывает всю глубину его духовного падения – он превратил отношения любви в меркантильный расчет.

Это служит важным предостережением для тех, кто находится "рядом со святыней" – будь то священнослужители, монашествующие или просто люди, выросшие в религиозной среде. Внешняя близость к святыне без внутренней работы над собой может привести к духовной слепоте, когда человек перестает видеть собственные недостатки, прикрываясь "правильным" поведением.

Притча учит нас необходимости постоянной проверки чистоты своих помыслов и намерений. Только тот, кто сумеет освободиться от собственных желаний и эгоистических устремлений, сможет искренне воплощать волю Божию, не приписывая себе заслуг послушания и радуясь вместе с Отцом возвращению каждой заблудшей души.

Для тех же, кто находится "в стране далекой", притча оставляет надежду – путь к Отцу всегда открыт через искреннее покаяние и смирение. Более того, иногда именно этот путь падений и восстаний может привести к подлинному очищению души, которое не всегда достигается в условиях внешнего благополучия.

В конечном итоге, притча о блудном сыне оказывается не только историей о покаянии и прощении, но и глубоким размышлением о природе истинной любви, об опасностях внешнего благочестия и о том, как разные жизненные пути – даже те, что кажутся нам падением – могут вести к подлинному преображению души.