Распад общества: истоки и сроки

​Как нельзя равнять бытовую химию и отравление – так нельзя ставить знак равенства между атеизмом и деструктивностью. Но как бытовая химия и бытовые отравления бывают взаимосвязаны, так и атеизм бывает (в определённых случаях) связан с деструктивным поведением человека.

https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/2453606/2453606_300.jpgСамо по себе явление атеизма достаточно широкое: атеизм есть в Библии[1], где он играет роль «доказательства от противного», очень, кстати говоря, важную в апологетике.

Бездумное и огульное шельмование атеизма зачастую в истории вело к разрастанию самых диких и извращённых суеверий, мракобесия.

В этой связи мне кажется уместным такое сравнение: если посуду после еды не мыть, то гниющие останки пищи не только мерзостны на вид, но, помимо этого, от гниения становятся ядовитыми, убийственными.

Если то, что было вкусной и полезной (и просто необходимой) пищей сгнило на тарелке, то это уже нельзя кушать. Тут на помощь и приходит Скепсис, который играет роль моющего средства для духовной посуды. Прежде, чем положить еды на тарелку, надобно отмыть её от гниющих объедков. В определённом смысле даже трагедия человечества в том, что:

- Нельзя не кушать – но и кушать гниль тоже нельзя.

Почему мы говорим об этом, как о трагедии? Потому что это разрушает простоту, целостность. Кабы не так – мы бы или кушали всё, или бы не кушали ничего. И то, и другое просто. Гораздо проще, чем экспертиза пригодности продуктов. Но, увы, и то и другое – одинаково ведёт к гибели и разума, и человека.

Мы каждый день пользуемся бытовой химией, помогающей нам отмывать тарелки от непригодных в пищу объедков. Но если мы начнём пить бытовую химию, очищающие средства вместо компота, то, думаю, всякий понимает, что здоровья нам это не прибавит.

Категории определённой полезности грамотно используемого Скепсиса – не отрицают его ядовитости. Да, человек использует яды в быту, но, чтобы выжить, он должен отчётливо понимать их ядовитость.

В СССР:
Атеистическая пропаганда начинается в 1917 году.
Крах к 80-м. Процесс = 70 лет.

В США
Атеистическая пропаганда начинается в 60-х годах
Крах в наши дни
Процесс = 70 лет.

Такое чувство, что общество ставят на таймер, как курицу в духовку…

То есть не только результат обработки мозгов известен из многочисленных опытов, но даже и сроки его действия! Понятно, что с точностью до дня, и даже до года тут не вычислишь (слишком много привходящих факторов истории) – но нельзя сказать, что социопатология – неточная наука.

Она пусть приблизительно, но измерима. Мы ставим таймер, 70 лет – и всё спеклось. Почему?

У процесса есть две стороны: внешняя и внутренняя.
Рассмотрим обе, понимая, что внешняя проще.

+++

Атеизм первого поколения является, как правило, протестом против лицемерия и ханжества в рамках «конфликта отцов и детей». Его источником является не отрицание Истины, Смысла Жизни и Святынь, а, скорее, наоборот: чрезмерно формальное, до издевательства номинальное им поклонение. Горячие головы кричат, что «церковь лжёт» – и далеко не беспочвенно они такое кричат[2].

«Ложь, лицемерие» – ключевое в обвинениях церкви большевиками. А если бы она не лгала? Если бы нелицемерно делала всё, к чему на словах призывает – была бы у вас, ребята, почва для конфликта? Мнутся стеснённо и говорят: «нет»…

И правда: а чего такого в вашем коммунизме, что церковь бы не проповедовала? Хоть один пункт найдите!

- Но она же всё это лицемерно, а сама не делает!
- Так в этом суть конфликта?!

Отсюда и парадокс: атеист первого поколения – зачастую нравственно чище, чем формальные верующие. Он им – как бы живой укор. Его толкнула в атеизм нетерпимость ко злу, то, что формально-верующие стали слишком ко злу терпимы, и растравили ему душу, разозлили его своей покладистостью. Лживо оглашают Писания, а сами живут не по Писаниям, а по собственной скверне…

Вывод: не желаю быть в рядах таких подлецов!

Атеист первого поколения (что очень подробно и красочно описано Максимом Горьким) оказывается одновременно и безбожником, и пророком, апостолом, фанатиком, идущим на костёр. И это кажется странным, если не знать человеческой психологии. А если знать – то ничего странного.

Есть такое явление, как «протестное голосование», а есть и такое, как «протестное вероисповедание». Обидевшись на кого-то глубоко и искренне, человек выбирает нечто, тому противоположное. При этом не очень задумывается о качествах собственного выбора. Главное – чтобы максимально дистанцироваться от предмета обиды!

+++

Но жизнь-то, ребята, не обманешь! Горение атеистов первого поколения сменяется тлением во втором. Категория абсолютного в сознании потеряна. А раз так – то всё относительно. А раз относительно – то неважно. А раз неважно – то можно наплевать.

Так твердь общественного бытия становится зыбью.

Ибо нет тех твёрдо установленных оснований, на которые можно было бы опереться в безусловности реакции, поведения.

Тело берёт своё, начинается «обмещанивание», при котором телесного всё больше, а духовного всё меньше, и оно всё более смутное.

Дело ведь не только в том, что «Бога нет – всё позволено» (как писал Достоевский).

Отсутствие абсолютного (вечного, безконечного) – это не только «всё позволено», а прежде всего – «всё бессмысленно». А раз всё бессмысленно, то вопрос о позволенном и непозволенном не то, чтобы решается, а вообще «снимается». Раньше были дела добрые и дела злые. Теперь все они слились в одинаково-бессмысленные. А раз так, то какие запрещать, и зачем? И как?

- Убийства запрещены!
- Аборт – убийство?
- Да.
- Он у вас запрещён?
- Нет.
- Ну, вы понимаете, что это бессмыслица? У вас, получается, по возрасту запрет? До стольки-то лет убивать можно, а потом – «срок давности»?!

А почему так получилось?

Ваш запрет потерял основание. А потеряв основание, он потерял смысл. А потеряв смысл – он непонятно для кого, и как, и когда действует.

Правоприменение становится абсурдным, потому что достаточных оснований для его норм нет. Если жизнь не случайна – тогда и прерывание её преступно. А если она случайна – то чего преступного в её прерывании? Она же, раз случайность – что есть, что нет, и всё равно её скоро не будет.

Это и есть логика Гитлера, перед тем, как он начал «зачищать жизненное пространство» для людской «породы», которую считал более перспективной. Все его подручные – агрономы да селекционеры[3]. Они просто перенесли свои подходы с грядок и свинарников на десакрализированное общество.

+++

Атеизм заканчивается в третьем поколении (в СССР к 80-м годам ХХ века, в США – к 2020-м годам, в Европе несколько ранее). Он заканчивается не потому, что третье поколение теряет способность к размножению, а потому, что четвёртое поколение атеистического общества уже полностью десоциализировано.

Подобно молодёжи «перестройки» или современной американо-европейской белой молодёжи (к тому же немногочисленной – большую её часть истребили в утробах матерей) – всякое четвёртое поколение уже утрачивает связное мышление, в значительной мере – членораздельную речь и навыки общественного бытия. Это паразиты и разрушители, неспособные на созидание (или – обратный случай, покаявшиеся и неорелигиозные люди).

История доказывает, что трёх поколений для полной демотивации ЦОЖ (цивилизованного образа жизни) достаточно. Вначале демотивируются её сложные стороны, фундаментальные науки, наиболее абстрактные ценности. Затем у оскотинившихся людей демотивируются даже прикладные науки, даже развлекательные формы искусства, потому что всё стремиться к крайнему, свиному примитивизму.

Такие люди уже несовместимы с государственностью. Их мышление сходно с мышлением приматов, и находится (как у майдаунов) на догосударственной ступени развития.

Теряя способность ко всякому обобщению мысли, такие существа теряют и способности к восприятию науковидного атеизма, как одной из форм обобщения мысли. Он перестаёт действовать в голове, просто потому что там вообще всё перестало действовать.

Итак: ТРИ ПОКОЛЕНИЯ. Первые (оксюморон!) безбожные фанатики, пылающие верой в неверие. Вторые – обыватели, приспособленцы, просто скептичные, и, критикующие всё – духовно бесплодные. Третьи – продукт разложения, Гайдары и Чубайсы, монстры в человеческом обличье, которых видел в ужасе Ф. Достоевский. У них «всё дозволено и всё бессмысленно». Они за то, чтобы «тусоваться красиво» – не то, что мать родную продадут, но и население целых континентов угробят.

На этом уровне срабатывает, видимо, какой-то биологический защитный механизм, мышление разрывается и обрывается, четвёртое поколение (после монстров приватизации) уже связно мыслить не способно, оно ко всему невосприимчиво, слабоумно.

Такова базовая схема ТРЁХ ПОКОЛЕНИЙ распада.

США, как мы видим, в точности прошли по ней ВСЛЕД за нами, и уложились примерно в те же сроки.

Что заставляет говорить о социопатологии, как о точной науке!

Есть в ней закономерности, которые не просто реализуются, но ещё и в конкретно-указанные сроки.

Такова внешняя сторона процесса.
Поговорим о более сложной, внутренней его стороне.

+++

Если читатель видит в нас примитивных, как сектанты, проповедников «бегства в церковь» – то поверьте, это не так. Бежать в церковь, как предлагают всякие вымогатели от квазирелигий бесполезно. Церковь в человеке, и там она либо есть, либо её там нет.

А если её нет – тогда бесполезно обвешиваться культовыми предметами, биться лбом в «заплёванный пол», кликушествовать, юродствовать и т.п.

Мы ничего не проповедуем.
Мы не втюхиваем никакой слепоты веры.
Мы говорим строго научным языком о строго научных, рационально-постигаемых вещах.

Почему при обработке безверием распадается общество? Этот вопрос сродни вопросу – «почему дохнут обработанные дустом тараканы?». То есть совершенно научный – без всякой мистики.

Совершенно научно, достоверно и проверяемо:

Общество несовместимо с хаосом.
Хаос начинается в головах – и лишь оттуда переносится на внешнюю среду.
Практическое проявление хаоса – бессистемность.
Это когда каждый сам по себе, что хочет, то и думает, и делает.

+++

Есть системность и бессистемность.

Системность – это целенаправленность действий, исключающая отход от себя, в рамках как внешней дисциплины, так и внутренней самодисциплины человека.

То есть мы делаем добро, и только добро, а зло сами себе (и общество нам) запрещаем. В такой системности зло может быть только вследствие ошибки, причём – как только ошибка разоблачена – её фактура немедленно устраняется.

Может быть, конечно, и злая системность, как в фашистских лагерях смерти или системах колониального грабежа империалистических держав. Когда осмысленно, и целенаправленно делается зло, и только зло. А добро может быть только следствием ошибки, которая, как только разоблачена средствами разума – тут же устраняется. Например, при осуществлении геноцида целью является уничтожение народа, а если какая-то часть народа выжила – то это ошибка, сбой системы.

Чтобы легче было понять системность в её координатах добра, порока, и сортируемого непознанного, представьте себе разметку дороги, по которой ездят люди. На этой дороге есть принудительные знаки, и запретительные знаки. В силу как дисциплины, так и разумной самодисциплины человек делает то, что предписано разметкой, вне свободы личного выбора, и не делает того, что разметка запрещает – даже если ему лично этого очень хочется или выгодно.

То есть, по сути, дорожная разметка предопределяет действия человека, в значительной степени лишая его свободы личности. Означает ли это, что на такой дороге не бывает аварий? Нет. Аварии всё равно случаются, по двум причинам:

1) Ошибки Коллективного Разума при разметке движения
2) Ошибки личности при толковании знаков.

Но грамотная разметка дорожного движения позволяет минимизировать количество катастроф на дороге.

Перенесём эту схему на общественное движение. Мы понимаем, что такое системность общественных практик, и каким образом она ограничивает свободу воли, свободу мысли, личный произвол индиввида, дисциплинированного в рамках системы, и, главное – стремящегося к самодисциплине.

Такой человек НЕ воспринимает запретительный или принудительный закон, как врага своей свободы. Наоборот, он видит в них друга и доброго советника. Люди составляли «технику безопасности», чтобы спасти твою жизнь, здоровье и благополучие. Только дурак будет учиться на своих ошибках, а умный предпочтёт учиться на чужих. Тщательно изучая, к чему приводила прежде так или иная «свобода личного произвола».

Человек, растленный либерализмом и индивидуализмом, воспринимает дорожную разметку, запреты и принудиловку – только как врага, насильника, «систему, которую нужно сломать».

Он и сам не знает – зачем её ломать, но таков идеал индивидуальной свободы.

Такой (растленный) человек может подчиняться насилию из страха, но не будет сам для себя воспроизводить по доброй воле принудительные нормы.

Например, если наркотики запрещены (ради здоровья людей) – то растленный свободолюбец не станет их использовать в людных местах «страха ради». Но, забившись в тихий угол, и убедившись, что свидетелей нет, внешнее насилие не угрожает – он начнёт «ломать систему» в угоду своим похотям и произволу.

+++

Поскольку люди сами являются источниками юридических норм, юридические нормы не могут существовать отдельно от людей. То есть, конечно, могут, в качестве «забытых», но действовать не будут. Поэтому как бы хороши ни были законы – если они чужды внутреннему настрою людей, то они не работают.

Педофила ничуть не смущает запрет закона. Злит, мешает, раздражает – да. Но не убеждает прекратить свои безобразия. Напротив, нормального человека отсутствие закона о запрете педофилии или наркоторговли не сделает педофилом или наркоторговцем.

Пока большинство является носителями Закона – законность есть.

Как только большинство стало заложниками Закона, принуждаемыми делать то, чего им не хочется – законность умирает. Любой запрет на что угодно – если его никто внутренне не разделяет – не сумеет ничего собой оградить.

Это мы можем сказать о системности: доброй или злой.

Вообразите себе пол в виде шахматной доски. Если люди наступают только на белые клетки – это белая системность. Если только на чёрные, и внимательно за этим следят – то чёрная системность.

А если им наплевать, куда ступить, если они под ноги не смотрят, и наступают, куда попало (состоянии аномии) – тогда и наступает бессистемность.

Ей свойственна РАЗНОНАПРАВЛЕННОСТЬ всех процессов, в основе которой лежит утрата способности отличать добро от зла.

А раз так, то любому поступку одна цена и одно достоинство. Никто тебе не запрещает наркотиков или спекуляции – но никто и не предписывает. Это, кстати сказать, и является либеральной «свободой», а в политике «перестройкой».

Никто ничего никому не запрещает.
Никто ничего никому не навязывает.
Хаос и бардак гарантированы.

Потому что можно двигаться влево или вправо, но нельзя двигаться одновременно и влево и вправо! Можно на лифте ехать вверх или вниз, но немыслимо одновременно ехать на нём и вверх и вниз.

Разнонаправленность процессов есть распад общества.

Никакой свободы он никогда не давал и не даст: потому что очень быстро выявляются бандитские группировки, осуществляющие террор. Тот, кто не хотел красного террора – получит белый, а кто не хотел белого – получит красный. Нельзя распустить по домам всех бандеровцев – и надеяться, что они ночью к тебе домой не заявятся.

Разнонаправленность хаоса можно преодолеть разумной системностью – или её преодолеет явочным порядком грубая сила. А что грубая сила вам навяжет – в отличие от разумной системности заранее предсказать невозможно. Всё, что угодно!

+++

Если люди различают добро от зла – то у них появляются и безусловные запреты, и безусловные обязанности. Заигрывать со злом, «возражая, но не запрещая» – может только человек в сумрачном состоянии сознания, утративший ясность и категоричность мышления. Для такого человека, в его «ночи разума» – «все кошки серы». И конечно, грани между законом и беззаконием в такой ситуации стираются.

Мы это видели в СССР 80-х.
Мы это видим в США в наши дни.

Подрыв самодисциплины внутри человека (добровольного следования Заповедям, служения святыням) – делает крах внешней дисциплины лишь вопросом времени. Ибо никакое принуждение невозможно без добровольцев-энтузиастов. Например, в 1990 году советский закон о запрете содомии ещё формально действовал – но уже никак не мешал «гей-парадам» и открытому отправлению извращений[4].

+++

Нравится ли это кому-то или не нравится, но в человеческой истории религия играла ту же самую роль, которую на дороге играют правила дорожного движения. Она своими догмами, святынями и табу не давала разворачиваться там, где индивиду хочется повернуть, и заставляла поворачивать туда, куда индивиду не хочется.

Можно ненавидеть «двойную сплошную» дорожной разметки, но надо же понимать, какую роль она играет в предотвращении лобовых столкновений!

Теперь приходят атеисты и говорят:

- Ребята, никаких священных скрижалей, и заповедей с неба упавших, нет! Это всё люди придумали для своего удобства!
- Ах, люди? Такие же, как я? И для своего удобства?

Люди придумали – люди и передумать могут. Чать – не святые! И если им было так удобно, а мне эдак – чем моё сегодняшнее удобство хуже их вчерашнего? Да они уж и померли давно! Ситуация поменялась, то, что у них было мудро, сейчас уже глупо, и т.п.

Абсолютное из мозга вынесли.
Всё стало относительным.
Относительное – временное, неважное.
Неважное – ненужное.
А раз так, то и накласть на него, присев на корточки!
И вот у нас падают памятники.
У них падают памятники.

Занавес падает.

—————————————-———

ПРИЛОЖЕНИЕ (из открытых источников):

У Америки есть план перестройки. Он страшен

Иван Данилов

Наблюдая за сегодняшними США, сложно не отметить параллели между тем, что происходит в Вашингтоне сейчас, и тем, что происходило в эпоху позднего СССР. Понятно, что политические и экономические системы разные, но бывает так, что даже очень разные по конструкции державы (и кстати, у СССР и США больше общего, чем может показаться на первый взгляд) умирают похожим образом.

Среди очевидных параллелей — потеря общественного уважения к базовым ценностям и идеологии, на которых была основана страна, а также очевидный (и очень острый) конфликт поколений — американская молодежь по большей части искренне ненавидит свою страну, ее историю, ее ценности и старшее поколение, которое представляется ей воплощением косности, преступной идеологии и вообще воспринимается как "седое препятствие на пути светлого будущего".

Зуд в плане сноса памятников и переименования улиц — тоже нечто знакомое, как и периодически вскрывающийся факт того, что американской нации, по сути, нет, а есть примерно восемь протонаций, которые друг друга не очень любят и не очень понимают, ибо их объединяет лишь язык, доллар, федеральный подоходный налог и уголовная статья, запрещающая сецессию.

Восемь квазинародов США — это не гипербола, чтобы усилить похожесть на поздний СССР с его национальной враждой, а сухая констатация факта, которой еще в 1981 году была посвящена культовая книга журналиста и кембриджского исследователя Жоэля Гарро "Девять народов Северной Америки" (в США живут восемь народов, а девятый — это жители провинции Квебек). За прошедшие 40 лет это культурное (и местами этническое) разделение стало только острее.

Единственный элемент, которого не хватало для того, чтобы схожесть с эпохой угасающего СССР стала совсем полной, — это некий аналог перестройки, которая в силу специфики исполнения и изначальных концептуальных недостатков добила и экономику, и саму сверхдержаву.

В качестве возможной версии "американской перестройки" можно было обосновано воспринимать программу Александрии Окасио-Кортес и ее союзников "Новая зеленая сделка для Америки", но все-таки этому псевдоэкологическому манифесту немного не хватало мейнстримной поддержки, да и с привлекательностью — даже для верных сторонников Демократической партии — у нее были определенные сложности.

Однако на фоне массовых беспорядков и моральной паники, которая начала раскручиваться в американском обществе после убийства рецидивиста-наркомана Джорджа Флойда, проект "американской перестройки" обрел эдакое второе идеологическое крыло. Если раньше программа, которую продвигали наиболее радикальные демократы, имела чисто зеленый оттенок с небольшим привкусом дурно понятого социализма, то сейчас американской аудитории в специальном проекте The New York Times представлена еще и расовая версия программы реформирования американской экономики.

И тут уже жителю США, как и американским элитариям, не отвертеться: в случае поражения Трампа на выборах, а его совершенно нельзя исключать, мало кто сможет сопротивляться именно этой программе из-за риска оказаться одновременно "врагом планеты и ее климата" и "системным расистом".

Конечно, предложения, опубликованные в The New York Times, нельзя считать официальной программой Джо Байдена или Демократической партии, но по большому счету этого и не требуется.

The New York Times выполняет функции внешнего мозга и морального компаса на аутсорсе для многих американских избирателей и значительной части управленческой элиты, и если эта газета вышла с очень объемным спецпроектом (растянутым на сколько номеров) под названием "Америка, которая нам нужна" и программными статьями, написанными как самой редакцией издания, так и знаковыми левыми, или "прогрессивными", экономистами, активистами и бизнесменами, можно смело делать вывод о том, что если не буква, то дух изложенных предложений будет присутствовать в американском экономическом будущем.

Как и следует ожидать от проекта "американской перестройки", на фоне сравнительно небольшого количества здравых (или, по крайней мере, теоретически благонамеренных) идей сверкают брильянтами чистого безумия целые созвездия таких мер, которые приведут или к социальному взрыву, или к серьезным экономическим проблемам, или к комбинации этих последствий.

Перечислим несколько наиболее ярких и знаковых предложений авторитетного издания и его экспертов:

— простить все долги черных американцев, включая долги по потребительским кредитам;

— изменить закон о Центральном банке США, обозначив в качестве критерия оценки деятельности Федрезерва уровень безработицы среди черных американцев (на практике это будет означать, что Центробанк будет из печатного станка субсидировать синекуры для расовых меньшинств, одновременно разгоняя инфляцию для всех остальных граждан).

Также предлагается сделать все банковские услуги бесплатными для черных, сделать только для черных ипотеку под ноль процентов, а для черных владельцев бизнеса — кредиты на его развитие под ноль процентов. Легко догадаться, из чьих процентных ставок и налогов будет субсидироваться столь щедрая программа.

А для того чтобы социальная справедливость совсем расцвела, предлагается резко увеличить размер налога на наследство, что позволит заняться более активным перераспределением собственности, причем — по очевидным причинам — это будет "белая" собственность.

Предполагается, что пострадают от такого увеличения налогов только самые богатые, но и снос памятников в США должен был задеть только расистов-рабовладельцев, а почему-то снесли памятники Колумбу и Рузвельту.

А для того чтобы никакие консерваторы никогда больше не смогли этому помешать, предлагается провести серию реформ избирательной системы, которые приведут к тому, что демократы будут править вечно, в том числе с помощью массового "голосования по почте", которое пользуется заслуженной репутацией инструмента масштабного электорального жульничества.

В качестве примера можно привести недавний случай: в мае 2020 года на муниципальных выборах в городе Пэтерсон, штат Нью-Джерси, 20 процентов (!) бюллетеней оказались поданы с нарушениями — то есть были или вброшены, или подделаны, или были настоящими, но с поддельными подписями.

Эта программа только кажется невозможной в силу очевидной токсичности ее последствий. Это будет не первый и не последний случай в мировой истории, когда часть элиты конкретной страны ставила свои внутриполитические интересы и желание зацементировать свою власть выше интересов страны, экономики и общества в целом.

И даже если Трамп победит, то вряд ли это решит проблему. Запрос на "американскую перестройку" под предлогом борьбы за экологию и расово-социальную справедливость останется, как и тот сегмент американской элиты, которой именно такая "перестройка" нужна для того, чтобы окончательно и бесповоротно победить в борьбе за власть.

А самое важное — это то, что примерно половина американских избирателей готова доверить судьбу страны именно "перестройщикам".

Кстати, экономическая программа Трампа и экономических националистов из его окружения тоже не поддается реализации без деструктивных последствий, хотя и строится на гораздо более логичных принципах. Возможно, американским избирателям стоит посочувствовать этой осенью: у них нет по-настоящему хорошего выбора, выбирать придется между перестройкой с привкусом "шампанского социализма" и джингоистской версией экономического национализма, основанного на мифе об американской исключительности во всем, что связано с деньгами, армией и наукой.

То есть выбирать придется между иллюзией справедливости и иллюзией национального величия, а значит, хорошего выбора, который приведет в реальное хорошее будущее, у них нет.