Арест Сталина, или заговор военных в июне 1941 г

2496 11
...Что нам известно о первом дне войны по работе Наркомата обороны, Генерального штаба и советского правительства? К сожалению, сведения об этом дне, да и о последующих начальных днях войны, довольно скудные. События первого дна отражены лишь в воспоминаниях Жукова, Микояна и частично Молотова.

https://ic.pics.livejournal.com/ss69100/44650003/2439388/2439388_300.jpgОстальные участники высшего руководства страны о событиях первых дней войны не оставили никаких воспоминаний по ряду весомых причин.

Например, Шапошников умер в 1942 году от туберкулеза.

Ватутин умер в Киеве в 1944 году от ранения средней тяжести в ногу.

Сталин и Берия погибли в 1953 году и не смогли, разумеется, оставить воспоминаний.

Мехлис, кстати, тоже умер в начале 1953 года, и о его смерти упоминается глухо. Тимошенко, к глубокому сожалению, отделался молчанием.

Ворошилов и Буденный могли бы восполнить данный пробел, но тоже не оставили воспоминаний о начальном периоде войны.

Маленков, Поскребышев и Власик тоже много чего могли рассказать, но увы! Каганович, впрочем, как и Молотов страдал «частичной» амнезией памяти. Многое помнил, но события с 22 по 26 июня 1941 года что-то не очень.

Кузнецов — нарком ВМФ — тоже не отличился разговорчивостью по данной теме: уж очень скромненько осветил события первого дня войны.

Кулик много чего порассказывал, но, к сожалению, только следователю на Лубянке. Эти рассказы, внесенные в подлинные протоколы допросов, нам уже не доступны — уничтожены хрущевцами.

Чуть не забыл о Вышинском. Умер в 1954 году (во времена Хрущева) вдали от Родины на посту постоянного представителя СССР в ООН. Воспоминаний, разумеется, не оставил…

Итак, что мы имеем на данный момент? Мемуары Микояна и Жукова, а также очень скромные воспоминания Молотова, Кагановича и Кузнецова. Недаром, существует афоризм, что историю пишут победители.

Кто победил в 1953 году в борьбе за власть? То-то и оно!.. А Микоян и Жуков— хрущевцы, поэтому здесь надо быть внимательным к тому, о чем они писали в своих мемуарах. И Молотов предупреждал Ф. Чуева, записывающего его воспоминания: «На Жукова надо осторожно ссылаться». Мягко сказано: на то, видно, и дипломат.

О мемуарах Жукова можно сказать и так: «Краткий курс Великой Отечественной Войны» под редакцией ЦК КПСС. Военный историк А. Б. Мартиросян приводит данные, что Жукову в ходе чтений его рукописи было дано около 1,5 тысячи (!) поправок и замечаний. Жуков, говорят, был очень огорчен и даже хотел приостановить дальнейшую работу, но потом, все же, продолжил ее и, как мы знаем, даже издал книгу. В дальнейшем в нее были еще внесены всевозможные дополнения и изменения, в том числе и после его смерти.

Так что вариантов трактовки отдельных эпизодов его деятельности бывает несколько: выбирай по вкусу, какой тебе нравится!

Микоян тоже издал воспоминания под незамысловатым названием «Так было», но было ли это так, — под большим вопросом.

Вот, собственно говоря, скромный набор воспоминаний участников тех далеких, трагических событий, покрытых искусственным налетом тайны…

Чтобы лучше понять события начального периода войны, давайте перенесемся в поздний временной отрезок— март 1953 года. Смерть Сталина. Проходит немногим более двух месяцев — и смерть Берии. Как обществу эти события были преподнесены? Смерть Сталина произошла, якобы, естественным путем, тем более что смерть в 74 года — это вообще, мол, нормальное явление. А смерть Берии скрыли от общества, умышленно перенеся ее на конец 1953 года, и представили это все как заслуженную кару «врагу народа»— расстрел по решению, вроде бы, состоявшегося суда.

Современные исследования независимых историков доказали насильственную смерть Сталина и Берия, но официальная точка зрения от этого не изменилась. Если и появляются в средствах массой информации материалы по данной теме, то, как правило, негативного характера в отношении погибших. А ведь это все неспроста! Ю. Мухин, изучавший эту тему, выдвинул версию, что Сталина и Берия убил Хрущев за то, что Сталин хотел убрать партийную номенклатуру от власти, а Берия мог бы раскрыть это убийство Сталина: пришлось и его «замочить». Не отрицаю и соглашусь, что и этот аргумент лежал в основе убийства Сталина Хрущевым, но не он, думается, был главным.

А что же было главным, в таком случае? Сначала давайте посмотрим, что последовало за этими убийствами: какая-то звериная жестокость Никиты Сергеевича в расправах с теми людьми, кто даже и не был близок к Сталину и Берия. Ю. Мухин приводит в своей книге фрагмент воспоминаний зятя Хрущева Аджубея: «Ворошилов (дело происходило за праздничным ужином, и Климент Ефремович находился в легкой стадии опьянения. — В.М.) положил руку на плечо Никиты Сергеевича, склонил к нему голову и жалостливым, просительным тоном сказал: «Никита, не надо больше крови…»».

А ведь Ворошилов — это вам не сентиментальный мужчина. Когда надо было расстрелять заговорщиков — у самого рука не дрогнула. В тревожном 1937 году лично, по приговору Верховного суда расстрелял заговорщика Якира во дворе Лефортовской тюрьмы. А сейчас униженно просит «барина Хрущева» прекратить жестокую расправу над своими соратниками по партии. А мы хотели почитать его, Ворошилова, мемуары?! И что бы он там мог нам написать, — правду? И кто бы ему позволил это сделать? В смысле — написать правду! А врать, наверное, Ворошилов, не захотел?..

Но неужели только из-за благ партийной привилегированности Хрущев «мочил» людей? Думаю, что это не совсем так. Маршал Жуков по поводу событий 1953 года вспоминает: «У меня к Берия давняя неприязнь, перешедшая во вражду. У нас еще при Сталине не раз были стычки. Достаточно сказать, что Абакумов и Берия хотели в свое время меня арестовать. Уже подбирали ключи».

Что это значит в переводе с русского на русский? Жуков признается, что его хотели арестовать, но по каким-то причинам этого сделано не было. А насчет «ключей», это надо полагать, что имелся против Жукова компрометирующий материал. Думается, что Жуков и жил при Сталине, как под «дамокловым мечом», все время в страхе. И Хрущев, очевидно, тоже, жил в страхе за свою жизнь. Думается, что такое психологическое состояние этих «героев» — жизнь в постоянном страхе — и объясняет ту их жестокость, и то их «барственное» хамство, которое проявляли как Никита Сергеевич, так и Георгий Константинович по отношению к окружающим их людям.

Ну, это все лирика, скажут мне читатели, ближе к делу. За что же «замочил» Никита Сергеевич Хрущев и Сталина, и Берия? Я склоняюсь все же к мысли, что за войну! За боязнь раскрытия того тайного предательства, которое он, Хрущев, осуществлял на протяжении всей войны. В начальный период войны — больше, на завершающем этапе войны — меньше, но от этого оно, предательство, не стало менее подлым.

И Жуков помогал Хрущеву в делах 1953 года, в государственном перевороте, тоже, как «подельник» по предательству на войне, очень большому. Эта «парочка» учинила не одну кровавую «мясорубку» бойцам и командирам Красной Армии, в 1941 и 1942 годах. Да, и в последующих победных годах тоже немало наделала кровавых подлостей.

После войны, как пишет А. Б. Мартиросян, Сталин поручил Военной прокуратуре разобраться по поводу трагических событий 1941 года. Было проведено расследование, и ряд генералов были арестованы. Одни получили сроки, другие были расстреляны. Жуков поясняет, что сам Сталин проводил заседание, где обсуждалось его, Жукова, поведение: «Всего в деле фигурировали 75 человек, из них 74 ко времени этого заседания были уже арестованы и несколько месяцев находились под следствием.

Последним из списка был я». Георгий Константинович здесь явно поскромничал, ставя себя в конец списка. Он был первым в этом деле, но по определенным обстоятельствам не был арестован, а был лишь понижен в должности и отправлен в Одесский военный округ. Дело о генералах тоже очень глухо озвучено. Материалов в открытой печати практически нет. А во времена Хрущева и Брежнева об этом даже и не заикались.

За что же были наказаны эти генералы? Очевидно, за предательство. Например, Худяков и Ворожейкин — генералы ВВС, — эти точно, за предательство Их предательство — это 1941 год, особенно в битве под Москвой. И мне думается, что это все-таки «караси», а «налимы» ушли. Л. П. Берия не было в силовых структурах после войны— атомным проектом занимался. А то бы этим «налимам» несдобровать! Но не мог Лаврентий Павлович разорваться на несколько частей: к тому же, атомный проект был куда более важной государственной задачей на тот момент. Не смог Берия заглянуть в свое будущее — в противном случае, этой «сладкой парочке», Хрущеву и Жукову, не поздоровилось бы.

Как видим, тема предательства генералитета все-таки возникла после войны, и что самое главное, была проверка Военной прокуратуры по этой линии в высших эшелонах военной иерархии. Пусть даже только в ВВС Красной Армии. А ведь можно было бы потянуть за ниточку, и клубочек размотался бы больше.

БЫЛА ЛИ ПОМОЩЬ ГИТЛЕРУ ОТ НАШЕЙ «ВОЕННОЙ ОППОЗИЦИИ»?

В связи с этим, хочется задаться вопросом: «А не рассчитывал ли Гитлер при нападении на Советский Союз именно на фактор предательства и измены в высших военных эшелонах Красной Армии и советского правительства?» А почему бы и нет? Заговор Тухачевского тому пример. И не надо думать, что с расстрелом руководителей заговора исчез сам заговор. Как уже говорилось, те, кто избежал ареста, затаились, но сути-то своей не изменили. Они могли прикинуться и верными ленинцами, и стойкими коммунистами, и преданными Родине патриотами. Но тем опаснее они становились!

Рассмотрим пример с Д. Павловым— командующим Западным фронтом. Он «открыл» фронт немцам — за что был 30 июня арестован. Ему были предъявлены обвинения в развале управления вверенных ему военных структур, в чем он признался, — и по решению Военного трибунала Павлов был 22 июля 1941 года расстрелян. Давайте зададимся простым вопросом: «Он что, не понимал того, что делал?».

Судя по протоколам его допросов, очень даже понимал. Он кто? Самоубийца? Что-то не очень подходит на эту роль. Любой офицер, а уж генерал в ранге Павлова тем более, знает, что за такие действия, а правильнее сказать, бездействия, в военное время полагается трибунал.

Павлов, что, решил дурковать? Посмотрим, мол, что из этих моих чудачеств выйдет? Конечно же, нет! Все он прекрасно знал— не первый день в Красной Армии. Представим себе, что он состоит в заговоре генералов, и некто из высшего руководства, судя по всему, Мерецков, дает ему указание на противоправные действия при начале военных действий со стороны Германии.

Нормальная реакция Павлова в подобной ситуации должна быть такой: «Будет ли успех в данном деле?.. Какова гарантия личной безопасности?». Ведь Особый отдел фронта не для того создан, чтобы «лапу сосать»!

Ну, если не особисты, то все равно найдутся «добры молодцы», которые возьмут его «под белы рученьки» и доставят куда надо. Так ведь все и произошло на самом деле. Но это было потом. А до начала войны Павлова, по-видимому, убедили, и убедили основательно, что все сойдет ему с рук, иначе он не совершил бы всего того, из-за чего, в конце концов, попал на скамью подсудимых, и его расстреляли.

Значит, Павлова убедили, что с началом военных действий в верхах, в Кремле, произойдет что-то, и власть будет подконтрольна заговорщикам. И тогда кто же его, Павлова, обидит? Тут тебе и личная безопасность и материальное благополучие в придачу. И Павлов встал на путь предательства, зная, или, во всяком случае, полагая, что «дело выгорит». В противном случае, он этого делать не стал бы.

Что же могло быть весомой гарантией, чтобы Павлов согласился с данным ему предложением? Не надо забывать, что на карту поставлена его собственная жизнь.

Тут должен быть точный расчет, с такими вещами не шутят. За примером обратимся к событиям 1944 года. Июльский заговор против Гитлера. Штауффенбергу (активному заговорщику, организатору взрыва в Ставке фюрера) кажется, что покушение на Гитлера прошло успешно, и он стрелой летит в Берлин и просит командующего Резервной армии генерала Фромма примкнуть к заговору, чтобы взять под контроль столицу.

Командующий Фромм был как бы «пассивным» заговорщиком и поэтому потребовал гарантий в том, что Гитлер мертв. Убедившись, что попытка убийства Гитлера не удалась, Фромм отказался сотрудничать с руководителями заговора, как те его ни уговаривали. Что и спасло ему в результате жизнь, а заговорщики остались при своих интересах. Как видите, положительный результат в покушении на жизнь первого лица государства играет исключительно важную роль в проведении заговора.

А не был ли такой вариант в нашей истории с генералом Павловым? То есть, его убедили, к примеру, что первое лицо государства 22 июня будет «нейтрализовано», и Павлов дал «добро». Но у заговорщиков в этом деле «не срослось»…

У читателя есть сомнения, что покушения такого уровня готовят не на первых, а на вторых или третьих лиц? У меня, лично, нет! Кто у нас в июне 1941 -го был первым лицом в государстве? Сталин.

А вторым лицом кто был? Молотов. Разница, сами понимаете, существенная. И кто у нас, по версии Хрущева, «исчез» в первые дни войны из Кремля?

Не Молотов же, а Сталин. Если недоверчивый читатель потребует от автора неопровержимых доказательств, то, к сожалению, документов, прямо уличающих заговорщиков, нет и не предвидится. Вряд ли документы такого рода сохранились к настоящему времени. После государственного переворота 1953 года хрущевцы очень сильно почистили архивы, избавляясь от компрометирующих материалов.

Есть надежда, что со временем все же будет найден архив Берия: его личные бумаги и различного рода секретные документы, которые пригвоздят к позорному столбу предателей. А сейчас, к сожалению, в расследовании приходится использовать только косвенные улики. Но от этого ведь данная тема не становится менее острой. Сколько же сотен тысяч бойцов Красной Армии было загублено для достижения этой подлой цели — свержения Советской власти в 1941 году!..

Итак, отсутствие Сталина в Кремле с 22 по 25 июня 1941 года по невыясненным обстоятельствам будет играть на версию покушения на Сталина, а значит, и на заговор военных. Конечно, 22 июня взято условно, потому что «нейтрализация» Сталина могла произойти и чуть раньше этого срока.

Давайте же, более пристально рассмотрим события первых дней войны. Тут без «мемуаров» Жукова не обойтись. Ночь перед нападением Германии на Советский Союз. Все спят — один лишь он, Жуков, из лучших генералов, бодрствует! Звонит на дачу Сталина: «Тревога! Тревога! Враг напал на нашу страну! Срочно все просыпайтесь и дайте мне разрешение немцев побить! Что, не хотите отвечать, товарищ Сталин? Да вы хоть понимаете спросонья, что я вам говорю? Ага! Дошло, наконец! То-то же! Сейчас, еду в Кремль, и вас там жду».

Читатель спросит, почему эти события изображены так карикатурно? А как надо относиться ко всему тому, что написано Жуковым о первом дне войны? Все описание происходящего— в лучшем случае, художественная лирика, в худшем — подлое вранье, и не более того. Вспомним еще, что у Жукова было всего 3 класса церковно-приходской школы и 4-й класс городского училища (собственноручная запись в Личном листке по учету кадров), плюс командирские курсы, т.е. довольно скромный литературный багаж. И ведь исхитрился написать мемуары, довольно объемные по содержанию. Разумеется, ему в этом «помогали». Но все равно это его маленький личный «подвиг» — к тому же, хотелось, наверное, вы* глядеть «беленьким и пушистеньким». Отчасти это удалось. Но, думается, эти мемуары ему написали в Институте истории СССР, и те полторы тысячи замечаний сделали не ему, а он своим «соавторам». Посудите сами. Жуков жил на своей даче, как затворник. У него было ограничено свободное перемещение. К тому же, надо было работать с архивными материалами. Молотову же не дали такой возможности. Просто Жукова «использовали» как имя для написания более-менее приглядной картинки под названием «Великая Отечественная война».

Но вернемся к жуковским мемуарам. Сталину не надо было подходить к телефону, — Жуков, видимо, никогда не был на даче Сталина, поэтому и не знал, что там находится телефонный коммутатор. На коммутаторе сидит оператор связи, а не начальник охраны, как нас пытается уверить товарищ Жуков. Когда абонент звонит на дачу, он попадает на оператора, находящегося на коммутаторе, и представляется ему, называя свою фамилию, должность и, по возможности, цель звонка. Если бы дело происходило днем, то оператор соединился бы по внутренней связи со Сталиным и выяснил бы у него, желает ли тот разговаривать с данным лицом. Получив утвердительный ответ, оператор просто бы соединил абонента со Сталиным, в какой бы комнате тот ни находился в данный момент.

В случае же с Георгием Константиновичем, как он рассказывает нам, дело происходило ночью, и Сталин, разумеется, должен был спать. А по воспоминаниям охранника Сталина Лозгачева, «когда он спит, обычно их (телефоны.— В.М.) переключают на другие комнаты». А мы уточним, что телефон переключают в комнату начальника охраны. Поэтому, когда, якобы, Жуков звонил на дачу Сталина, он сначала должен был попасть на оператора, а тот соединил бы его с начальником охраны. Выяснив, какие важные обстоятельства вынудили Жукова звонить на дачу, начальник охраны пошел бы в спальную комнату и разбудил бы Сталина. После этого оператор переключил бы Жукова на телефонный аппарат спальни Сталина. Но, наверное, для Жукова и всех тех, кто готовил данные «Воспоминания» к публикации, все это было не интересно.

Жуков вспоминает: «Звоню. К телефону никто не подходит. Звоню непрерывно. Наконец слышу сонный голос дежурного генерала управления охраны. Прошу его позвать к телефону И. В. Сталина. Минуты через три к аппарату подошел И. В. Сталин. Я доложил обстановку и просил начать ответные боевые действия».

Все вышеизложенное очень напоминает описание заурядной коммунальной квартиры на несколько семей, а не дачи главы государства. Так и видится картина: у наружной двери, на тумбочке, находится общий телефон, возле которого на табуретке примостился спящий генерал, выполняющий обязанности вахтера. Ночной звонок Жукова пробудил его от глубокого сна. Еще бы — «звоню непрерывно». Это как? Вроде электрического звонка в двери, что ли? Наконец, уяснив, кто звонит, генерал топает по общему коридору к комнате Сталина с целью разбудить вождя и убедить его подняться с постели. Наверное, пришлось напугать товарища Сталина, так как «минуты через три», он, видимо, не одетый и в тапочках на босу ногу, подошел к телефону в коридоре.

В более позднем издании «Воспоминаний» уточнены некоторые детали. Все же должны знать, кто у «глупого» Сталина такой «нерадивый» генерал, спящий у телефонного аппарата. И к тому же не ясно, из-за чего этот «нерадивый» генерал пошел будить Сталина:

«Наконец слышу сонный голос генерал Власика (начальника управления охраны).

— Кто говорит?

— Начальник Генштаба Жуков. Прошу срочно соединить меня с товарищем Сталиным.

— Что? Сейчас?! — изумился начальник охраны. — Товарищ Сталин спит.

— Будите немедля: немцы бомбят наши города, началась война.

Несколько мгновений длится молчание. Наконец в трубке глухо ответили:

— Подождите.

Минуты через три к аппарату подошел И. В. Сталин».

Как видите, в другом варианте «Воспоминаний» Жукову пришлось сразу своим сообщением напугать начальника охраны, а то бы тот ни за что не пошел будить Сталина. Ну, а то, что на даче был, судя по всему, всего один (?!) телефон, и, видимо, «на тумбочке у входа», пишущую братию с Жуковым во главе не смущало…

Итак, по Жукову, Сталин жив и здоров. Рано утром 22 июня приехал в Кремль. Рассмотрел предложенные ему проекты документов, внес поправки и дополнения. Но документ о создании Ставки, который доставили Жуков и Тимошенко, Сталин, якобы, не подписал, а отложил, чтобы потом обсудить этот документ на Политбюро.

Здесь Жуков пытается ввести читателя в заблуждение, представляя работу высшего эшелона власти как спонтанную реакцию на агрессию Германии. По Жукову, дело, надо понимать, происходило так, что до 22 июня представители высшего звена Советской власти собирались под руководством Сталина чаи гонять, и только с началом военных действий стали думать, как руководить страной в данной ситуации, а тут сам Жуков подсуетился и «документ о Ставке» в «клювике» Сталину принес…

Зададимся вопросом: как должны были повести себя заговорщики, если нападение Германии на Советский Союз и являлось для них сигналом для государственного переворота внутри нашей страны? Разумеется, во-первых, попытаться взять в свои руки центральную власть, т.е. первое — устранить главу государства (на данный момент это был Сталин). Мы не можем исключить и такой вариант — «нейтрализация» главы нашего государства являлась сигналом к началу агрессии Германии.

Во-вторых, сместить сторонников Сталина с государственных постов (может быть, и путем их физического уничтожения). Вспомните убийство Л. П. Берия в 1953 году и его соратников.

Как устранить Сталина? Выбор средств невелик: стрельба и отравление. Насчет стрельбы: еще в 1937 году эту функцию брал на себя сторонник Тухачевского Аркадий Розенгольц, нарком внешней и внутренней торговли. Предлагаю отрывок из книги В. Лескова «Сталин и заговор Тухачевского». Валентин Александрович скрупулезно изучал данное дело, и вот как он описывает планируемые действия А. Розенгольца:

«Он должен был ранним утром попасть к Сталину на прием под предлогом разоблачения заговора… И вот, явившись в его рабочий кабинет, в присутствии Молотова, Кагановича, Ежова и Поскребышева (а лучше без них), Розенгольц собирался лично произвести покушение на Сталина, а его спутники, тщательно выбранные, с большим боевым опытом, должны были стрелять в других, кто находился бы в кабинете. Важно было вывести из игры Сталина, с остальными, даже если их в кабинете не будет, оппозиция полагала, что легко справится, благодаря их ничтожеству».

В то время, в 1937 году, это не удалось. Видимо, заговорщики повторили попытку покушения во второй раз, в 1941-м. Скорее всего, была использована попытка отравления. Как известно, в 1953 году «операцию по отравлению» осуществить удалось. Как убрать сторонников Сталина, которые находятся в Москве? Желательно установить свой контроль над Московским военным округом и ввести в столицу войска, верные заговорщикам. Затем произвести захват ключевых учреждений государственной власти. В конце июня 1953 года командующего МВО Артемьева заговорщики смогли отправить на маневры под Ярославль, а на его место тут же назначили и.о. командующего Москаленко, своего ставленника. С помощью такой несложной рокировки они смогли парализовать действия противной стороны и привлечь на свою сторону «колеблющихся» военных. В результате путч удался.

А как обстояли дела 22 июня 1941 года в Москве? Был ли Сталин в этот день в Кремле? Вопрос этот далеко не праздный и простым он кажется только на первый взгляд. Руководитель государства, по всей видимости, отсутствовал на своем рабочем месте, в Кремле, в столь важный для страны момент. Прямо об этом никто, почему-то, не говорит. Тема-то весьма «щекотливая». К тому же, нет ни у кого в воспоминаниях сведений о том, что он видел или слышал, что Сталин был в Кремле с 22-го по 25 июня. Что же со Сталиным могло быть? И что же, в таком случае, вообще, происходило в «окрестностях» Кремля?

Автор признается, что здесь он не совсем точен. На самом деле, есть ряд воспоминаний, где упоминается о том, что Сталин был в Кремле 22 июня. Но это или воспоминания тех, кто либо сам причастен к заговору, как, например, Г. Жуков, А. Микоян, тот же Н. Кузнецов, или такие лица, показания которых требуют определенных пояснений, как, например, Молотов или Каганович. Обо всех этих и других воспоминаниях, будет рассказано ниже.

Давайте-ка, рассмотрим эту тему о Сталине в Кремле поближе. При Хрущеве бытовало мнение, что Сталин 22 июня растерялся, утратил самообладание, — короче, от страха сбежал к себе на дачу и не показывался в Кремле несколько дней. Странно, не правда ли, зная твердый и решительный характер Иосифа Виссарионовича? Даже Жуков, на удивление, подчеркивает, что «И. В. Сталин был волевой человек и, как говорится, не из трусливого десятка». Так что очень все сомнительно насчет трусости Сталина.

Но Хрущев все-таки признает факт отсутствия И. В. Сталина в течение нескольких дней: «Вернулся к руководству только тогда, когда к нему пришли некоторые члены Политбюро и сказали, что нужно безотлагательно принимать такие-то меры для того, чтобы поправить положение дел на фронте». В брежневские времена высказывания Хрущева о трусливом бегстве Сталина на дачу несколько смягчили: Сталин, дескать, на даче был, но просто там думал и переживал на тему: «Почему Гитлер его обманул и внезапно напал на Советский Союз?». В дальнейшем власти решили, на всякий случай, «оставить» Сталина в Кремле с первых дней войны. Уже в конце горбачевской перестройки в журнале «Известия ЦК КПСС» были опубликованы страницы якобы из «Журнала записи лиц, принятых И. В. Сталиным в Кремле» в период с 21 июня по 3 июля 1941 года. Это дало повод историкам-патриотам утвердиться в мысли, что Сталин находился все время на своем боевом посту в Кремле и отвести наветы Хрущева о паническом состоянии Сталина.

Казалось бы, вопрос закрыт, но есть определенная неудовлетворенность: почему отсутствуют страницы за 19, 29 и 30 июня? Никакого вразумительного ответа из официального печатного органа ЦК КПСС исследователям начального периода войны предложено не было.

Ну, нет, — и все тут! Как сейчас модно говорить: без комментариев. Вообще, все записи лиц при внимательном изучении вызывают сильное сомнение в подлинности данного документа. Во-первых, не факт, что Сталин в эти дни находился в Кремле. В Журнале зафиксированы люди, приходившие в кабинет Сталина, но само-то присутствие Сталина никак и никем не зафиксировано и не отражено. Во-вторых, почему фамилии присутствующих лиц без инициалов, я уже не говорю о полном написании имени и отчества? Особенно умиляют сноски редактора к дням посещений, например, 21 июня: «Видимо, нарком ВМФ СССР Н. Г. Кузнецов». Интересно, как бы объяснял секретарь, ведший «такие» записи, интересующимся лицам, — например, внутренней охране Кремля, — какой именно Кузнецов побывал в кабинете у Сталина? Наверное, данному секретарю надо было бы проконсультироваться у редактора журнала «Известия ЦК КПСС».

В-третьих, можно ли считать фальшивкой данные материалы, например, по приведенной записи от «1 июля 1941 года»? Уже известны члены образованного 30 июня ГКО, но Молотов при записи в журнале не отражен как член ГКО, а Микоян, к удивлению, отражен, как член ГКО, хотя стал им значительно позже. Или запись от «26 июня 1941 года»: прием Тимошенко— 13.00, после записи — Яковлев— 15.15. Что это? Небрежность при подготовке издания данных материалов или брак при «корректировке» в архиве? Кроме того, в одном случае эти документы при публикации называются «Тетрадью …», в другом — «Журналом записи лиц, принятых И. В. Сталиным. Разноголосица явно не способствует истине.

Что же имеем в «сухом» осадке? Сомнения? Да. И можем ли мы теперь, абсолютно точно сказать, что Сталин был в Кремле? То, что предложено публике как «Журнал…», назвать документом можно с большой натяжкой.

К тому же, сам «документ» требует пояснений и дополнений. А ведь неспроста все это покрывается дымовой завесой! Я могу понять историков—патриотов, грудью вставших на защиту Сталина и не желающих обращать внимание на отсутствие трех дней в «Журнале», но хотел бы заметить, что отсутствие в Кремле 22 июня и в последующие дни товарища Сталина никак не умаляет достоинство этого великого человека. Даже, скажем, совсем наоборот. Его отсутствие лишний раз подчеркивает, с какой смертельной опасностью ему пришлось столкнуться в те первые, трудные и трагические июньские дни и проявить небывалое по силе мужество и стойкость. К тому же, не явился ли и божий перст судьбы, спасая Сталина для России? Ведь погибни Сталин в начале войны, вряд ли бы мы сейчас дискуссировали на эту тему…

А вот новая трактовка этих событий. На сцену выходит военный историк генерал-писатель В. М. Марков, с литературным псевдонимом В. Жухрай, и плюс ко всему заявляющий о себе как о «внебрачном сыне вождя». Новоявленный «сын лейтенанта Шмидта», в современной аранжировке предлагает новую версию отсутствия Сталина в Кремле — болезнь.

Давайте рассмотрим и этот предложенный материал. Он изложен в ряде книг Жухрая под разными названиями. У меня под рукой книга «Роковой просчет Гитлера. Крах блицкрига».

Смотрим главу вторую: «21 июня 1941 года. Первые месяцы войны». Некий профессор Преображенский Борис Сергеевич (тоже с литературной фамилией), как выясняется, лечащий врач самого Сталина, находится около часу ночи один (наверное, чтобы не было свидетелей.— В.М.), в своей московской квартире. Раздается звонок в дверь. Открыв, Борис Сергеевич, увидел на пороге сотрудников НКВД. Ему показали удостоверение (хорошо, что не ордер на арест. — В.М.) и приказали собираться.

У профессора от страха «отяжелели ноги» и он подумал, что это арест, так его напугало удостоверение капитана госбезопасности. Но, к его удивлению, ему предложили взять не вещи, а врачебные инструменты (как сельскому фельдшеру. — В.М.). На «бешеной скорости» машина привезла профессора на дачу Сталина».

Ну, как вам детектив на кремлевскую тему? И это еще не все перипетии данного жанра. Профессор много лет лечил Сталина и вдруг испугался работников личной охраны вождя. Кстати, они, наверное, сменились, коли он их не признал? Да и ребята тоже хороши, «гуси лапчатые». Прежде надо было позвонить по телефону на квартиру и выяснить: дома ли хозяин? Если нет дома — узнать, где находится? А не врываться ночью в квартиру и тыкать под нос хозяину удостоверение. Все это описание — литературный прием, призванный создать определенную интригу в данном художественном произведении. Дальше — больше.

Профессора провели в комнату, где лежал на диване Сталин. Он осмотрел больного и поставил диагноз: флегмонозная ангина. Заодно померил и температуру. Термометр показывал за сорок (!).

«Не могу вам не сказать, товарищ Сталин,— вы серьезно больны. Вас надо немедленно госпитализировать и вскрывать нарыв в горле. Иначе может быть совсем плохо.

Сталин устремил на Преображенского горящий пристальный взгляд:

— Сейчас это невозможно.

— Тогда, быть может, я побуду возле вас? Может потребоваться экстренная помощь.

Преображенский проговорил это как можно мягче, но профессиональная требовательность все же проявилась в его тоне. И Сталин почувствовал это. Взгляд его сделался жестким.

— Я как-нибудь обойдусь. Не впервой. Поезжайте домой. Будет нужно — позвоню.

Борис Сергеевич еще с минуту стоял, растерянно глядя на Сталина.

— Поезжайте, профессор, — уже мягче произнес Сталин.

Но едва Преображенский сделал несколько шагов к выходу, как Сталин окликнул его. Голос его был тихим, но твердым:

— Профессор!

Борис Сергеевич замер на мгновенье, затем, обернувшись, быстрыми легкими шагами приблизился к больному.

— Профессор, о моей болезни — никому ни слова. О ней знаете только вы и я.

— Да-да, — так же тихо проговорил Преображенский, невольно цепенея под устремленным на него пронизывающим взглядом Сталина.— Я понял, товарищ Сталин. Я буду наготове. Если что — сразу приеду. Спокойной вам ночи, товарищ Сталин.

Та же машина, с той же бешеной скоростью, оглушая спящий город сиреной спецсигнала, доставила профессора Преображенского домой».

Что сказать по поводу приведенного отрывка? Такое ощущение, что в Преображенском Жухрай отобразил себя. У Сталина, как явствует из текста, температура под 40 градусов, его немедленно надо госпитализировать, а наш профессор желает ему «спокойной ночи». Кстати, несколько слов по поводу этой самой «флегмонозной ангины». Медицинская энциклопедия характеризует флегмонозную ангину как болезнь Людвига.

Происходит сильный отек подчелюстной области. Требуемое хирургическое вмешательство состоит в рассечении подчелюстной области от подбородка до подъязычной кости для проведения последующих медицинских процедур. Но это, так сказать, вдогонку «профессору Преображенскому». Лечение это длительное и к 26 июня, если болезнь, как таковая, по версии Жухрая, существовала бы, Сталин вряд ли бы смог быть в Кремле. А шрамы, которые должны были остаться после операции? Не рассосались же они за 3 дня?

А как вам сталинская фраза— «как-нибудь обойдусь»? Что с него взять, коммунист, однако. Словом, «гвозди бы делать из этих людей!» А по стилистике все это очень напоминает жуковские мемуары, эпизод с отправкой Жукова в первый день войны на Юго-западный фронт. «Не теряйте времени, мы тут как-нибудь обойдемся». Все это, думается, есть неуклюжая попытка В. Жухрая как-то обосновать отсутствие Сталина в Кремле в первые дни войны, т.е. прикрыть что-то более важное. Ведь, согласитесь, есть же что-то такое, подозрительное, в этой «болезни»…

Снова обратимся к мемуарам Жукова, где он пишет о начале войны. Эта часть мемуаров всегда представляла для исследователей особый интерес. Еще бы! Сам начальник Генштаба рассказывает, как началась война с Германией. Но ряд историков скептически относятся ко всему тому, что написано Георгием Константиновичем или теми лицами, кто «редактировал» данные «мемуары». Конечно, многое из написанного просто-напросто придумано из конъюнктурных соображений и ничего общего с реальными событиями, не имеет. Но для нас это и будет представлять особый интерес. Поясню.

Если Жуков искажает какой-либо эпизод, значит, за этим событием стоит что-то очень важное, что Жуков пытается скрыть от читателя и замаскировать нейтральным действием. Рассмотрим более позднее издание жуковских мемуаров. Почему, будет ясно из пояснений, приведенных ниже…


В.П. Мещеряков


***


Книгу „Арест Сталина, или заговор военных в июне 1941 г.”  можно купить или прочитать здесь. Спасибо коллеге https://ruslan63.livejournal.com/profileruslan63 за подсказку о книге.


.

Оценка информации
Голосование
загрузка...
Поделиться:
11 Комментариев » Оставить комментарий
  • 30272 6716

    Современные исследования независимых историков доказали насильственную смерть Сталина и Берия,
    ——
    Да ты шо.
    Дальше читать не стал.

  • 18744 17162

    Еще один любитель заработать бабло на издании сомнительных книг.
    Хорошо бы найти первоначальную рукопись Г. Жукова, без всяких
    “правок” и поправок.

    • 9578 4744

      Тогда посмотрите выступления и книги А.Б.Мартиросяна, трудно опровергаемые факты приводит. Я лично расспрашивал многих фронтовиков, которые принимали первые удары немцев, в т.ч. 2-х защитников Брестской крепости. С детства знаю, предательство в начале войны было, было и в конце войны, но в значительно меньших объёмах.
      Не зря главного военного вора Г.Жука делали и пытаются делать правящие страной марионетки от ГП главным маршалом победы и самым “крутым” полководцем всех времён.

      • 18744 17162

        Г. Жуков и есть главный маршал Победы и не вам о нем судить,
        особенно тем писарчукам, которые пишут всякие гадости о
        великом полководце.

  • 6753 5561

    Темна вода в облацех…

  • 12938 11626

    Очень интересная и правдоподобная версия. Довольно полно объясняет все странности начала войны и парадоксальность поведения самого Сталина в течение войны. И замечательно согласуется с мнением, например, Виктора Резуна (Суворова) на личность Г.К. Жукова и его полководческие таланты.

Оставить комментарий

Вы вошли как Гость. Вы можете авторизоваться

Будте вежливы. Не ругайтесь. Оффтоп тоже не приветствуем. Спам убивается моментально.
Оставляя комментарий Вы соглашаетесь с правилами сайта.

(Обязательно)

Информация о сайте

Ящик Пандоры — информационный сайт, на котором освещаются вопросы: науки, истории, религии, образования, культуры и политики.

Легенда гласит, что на сайте когда-то публиковались «тайные знания» – информация, которая долгое время была сокрыта, оставаясь лишь достоянием посвящённых. Ознакомившись с этой информацией, вы могли бы соприкоснуться с источником глубокой истины и взглянуть на мир другими глазами.
Однако в настоящее время, общеизвестно, что это только миф. Тем не менее ходят слухи, что «тайные знания» в той или иной форме публикуются на сайте, в потоке обычных новостей.
Вам предстоит открыть Ящик Пандоры и самостоятельно проверить, насколько легенда соответствует действительности.

Сайт может содержать контент, не предназначенный для лиц младше 18-ти лет. Прежде чем приступать к просмотру сайта, ознакомьтесь с разделами:

Со всеми вопросами и предложениями обращайтесь по почте info@pandoraopen.ru