Набережная фальшивого героя

Есть в Петербурге набережная, которой, наверное, принадлежит мировой рекорд по числу имён знаменитых людей, на ней живших или учившихся. На фасадах только двух расположенных на ней зданий: Морского корпуса Петра Великого и «Дома академиков» – более сотни посвящённых им мемориальных досок. Здесь высится также памятник великому мореплавателю Крузенштерну, тут расположен обелиск, напоминающий о «Философском пароходе», на котором большевики отправили в изгнание лучшие умы России. До революции набережная называлась Николаевской. Так, кстати, многие коренные петербуржцы и называют её до сих пор. Однако на табличках домов и на административных картах города она носит имя лейтенанта Шмидта, которого в СССР считали героем революции 1905 года.

После 1991 года, когда открылись архивы, стало известно, что Шмидт на самом деле вовсе никакой не герой. Поэтому мосту, который соединяет Васильевский остров с Адмиралтейским районом Петербурга и который в СССР тоже носил имя Шмидта, вернули несколько лет назад его прежнее имя. А вот вернуть прежнее название исторической набережной до сих пор почему-то не хотят.

Революции или тому, что у нас в России называют революциями, – успешным заговорам и мятежам против государства Российского – всегда нужны были герои. Особенно ничтожно мало кандидатов в герои было после вынужденного ухода с политической арены государя императора Николая Александровича. Именно тогда говорливый Александр Керенский назвал неуравновешенного лейтенанта Шмидта «славой и гордостью Черноморского флота», затем Владимир Ленин сотворил легенду о «борьбе Шмидта с оружием в руках» против царизма и назвал психически неполноценного лейтенанта «образцовым русским офицером». Вот под этим углом зрения и рассмотрим коротко нелепую биографию Петра Петровича Шмидта.

Кстати, к Петербургу Шмидт имел лишь косвенное отношение. Родился он в Одессе в 1867 году. Кадетский морской корпус он окончил в 1889 году. Но тут наступает психическое безу­мие. У молодого мичмана расстройство памяти, галлюцинации, припадки помешательства. Его увольняют от службы, Шмидт лечится в Москве в частной лечебнице доктора Савей-Могилевича для нервных и душевнобольных. Мичман женится на известной в Петербурге проститутке. От переживаний в этом же году умирает его отец, контр-адмирал Шмидт, герой севастопольской обороны. Остаётся влиятельный дядя, тоже контр-адмирал, командир Таганрогского порта, который пристраивает племянника конторщиком в банк, а через три года помогает вернуться на службу в военном флоте.

Мичман Шмидт нигде не уживается, меняет корабли по три-четыре в год. Наконец его назначают на Дальнем Востоке начальником пожарной команды и производят в лейтенанты. Там его снова настигает приступ помешательства. В ресторане Шмидт принимает хозяина за японского агента и подговаривает моряков его убить. Лейтенант вторично вынужден подать прошение об отставке и лечиться. Влиятельный таганрогский дядя устраивает теперь уже отставного лейтенанта, не мичмана (!) капитаном «Добровольного флота» России. Капитанствует полубезумный лейтенант недолго и недалеко: от Одессы до Египта, где команда выбрасывает его на берег.

В 1904 году в условиях Русско-японской войны Шмидт снова призывается на флот. На Балтике он командует угольщиком «Иртыш», где с его приходом начинаются постоянные ссоры и скандалы, и после 15 суток ареста лейтенанта за неадекватное поведение списывают на берег. Последнее «геройство» психически подозрительного офицера – командование маленьким миноносцем №253 в устье Дуная. Команда в составе 18 человек. Через месяц Петру Петровичу становится скучно. Командир бросает корабль, крадёт и увозит корабельную кассу в 2500 рублей. На любом флоте мира – российском, советском, коммунистическом, монархическом, либеральном, социалистическом и т.д. – это самое позорное, что может совершить офицер. Как всякий человек с навязчивыми маниями, Шмидт был уверен, что на киевском ипподроме он выиграет на бегах значительно большую сумму, и как всякий полубезумный, проиграл корабельные деньги до последней копейки.

Когда Шмидт вернулся на корабль без денег, его отдали под суд. Под судом за кражу корабельной кассы он и находился в Севастополе, когда совершал свои «геройства». Выступил на митинге и повёл толпу к тюрьме, где семеро мирных граждан были убиты охраной…

Дядя-адмирал в очередной раз спас лейтенанта – вернул похищенные Шмидтом деньги. Лейтенант получил отставку, но военную форму не снял, более того – надел форму капитана второго ранга, сфотографировался и отправился на восставший крейсер «Очаков» вместе с малолетним сыном. Над крейсером взметнулось красное знамя – это был бунт на военном корабле, предательство своей страны. На «Очакове» под звуки гимна «Боже, Царя храни!» подали сигналы: «Командую флотом. Шмидт».

Это тоже был бред безумного, флот ему не подчинился. Тогда его постигла очередная истерика, и он заявил: «Я отрежу Крым от России! Я буду его президентом!» Далее Шмидт арестовал офицеров крейсера и заявил, что будет их вешать по одному…

Затем последовало ещё одно сумасбродное решение: попытка взорвать транспорт «Буг» с минами и торпедами в трюмах. Если бы безумному лейтенанту это удалось, города Севастополя уже не было бы и в помине вместе со всеми его жителями. К счастью, командир «Буга» немедленно затопил смертоносный транспорт в южной бухте Севастополя…

Шмидт оказался единственным офицером, изменившим присяге государю и России в период беспорядков и бунтов 1905 года. Во всех этих биографических сведениях можно беспрепятственно убедиться, посмотрев личное дело П.П. Шмидта в Архиве Военно-морского флота, находящемся на Серебристом бульваре. Интересно, что это архивное дело никогда не было секретным, но и никогда никто его не брал в руки! Такие уважаемые авторы, как Куприн, Пастернак, Паустовский, писали о мятежном лейтенанте на основании газетных уток и ленинской формулировки: «Блестящий образец творческих возможностей».

Сегодня понятно, что для Ульянова-Ленина всякое пролитие крови было творческим делом. Позднее даже в Малой советской энциклопедии нам сообщили, что «лейтенант отличался «крайней путаностью взглядов», намекая на его невменяемость (МСЭ, т. 10, с. 78). Давайте теперь без идеологических цветов – красных или белых, жёлтых, зеленых или модных ныне оранжевых – объективно посмотрим с нравственной точки зрения, единственно верной: в городе, где учатся и воспитываются будущие российские офицеры, может ли быть одна из исторически важных и прекрасных набережных названа именем сумасшедшего лейтенанта?

Разве подобная сомнительная личность может быть примером для подражания для молодых российских офицеров, которые проходят сегодня обучение в Морском корпусе имени Петра Великого? И не пора ли вернуть набережной принадлежащее ей по праву историческое имя – Николаевская, в честь святого Николая, покровителя путешествующих и плавающих по морям и океанам?

Виктор Правдюк