Россия начинает выход из карантина — причины и следствия

Система, как мы в целом видим, справляется неплохо: 15 смертей на миллион населения против 252 в США и 576 в Испании говорят сами за себя. Запас прочности нашей медицины теперь проверен практикой и можно осторожно покрутить «ручку настройки» карантина в сторону уменьшения мощности.

http://jpgazeta.ru/wp-content/uploads/2020/05/tass39761614.jpg

Россия начинает постепенный выход из карантинного периода. Многих это радует, других, напротив, пугает. Среди последних звучат доводы: как же так, ведь мы не вышли на плато, не миновали пик, ежедневое число новых инфицированных остаётся высоким – оправдан ли в таких условиях выход из карантина?

Отвечать нужно честно: да, возможно – НЕОПРАВДАН. Однако, помимо частной правды, есть и более общая – но это ЛУЧШЕ, чем оставаться в нём. И с этой, более общей правдой столкнулись практически все страны, решившие постепенно ослаблять карантинные ограничения – включая и те страны, которые пострадали от COVID-19 кратно больше России.

Просто освежим в памяти статистику – что сейчас происходит в тех государствах, по которым пандемия не «задела», а со всей силы ударила: в США, Италии, Испании.

Итак, США – страна, где заболели 1400 тысяч человек, а умерло более восьмидесяти тысяч. На прошлой неделе 43 из 50 штатов приняли решение смягчать карантин – иначе богатейшей стране мира просто не выжить. При этом ежедневный прирост инфицированных продолжает составлять 20 и более тысяч человек. Понимают ли в Вашингтоне, что отмена карантина спровоцирует новый всплеск пандемии? Понимают. Но выхода нет – и приходится идти на риск.

Впрочем, риск этот – и в США, и в России, и в Италии – не слепой, а оправданный: ведь с 4 мая Италия «рассамоизолировалась», снова миллионы людей вышли на улицы, начал ходить общественный транспорт, — но ничего особенно страшного не произошло:

http://jpgazeta.ru/wp-content/uploads/2020/05/italiya-stat.jpg

В России ситуация, надо признать, не особенно радужна в абсолютных цифрах, но более или менее обнадёживает в относительных, на графике. Вот оно – то самое плато:

http://jpgazeta.ru/wp-content/uploads/2020/05/rossiya-stat.jpg

Выглядит, правда, это «плоскогорье» не особенно ровным, но «смена ландшафта» тем не менее уже достаточно очевидна. Дальше будет только вниз. Есть ещё более наглядная картинка:

http://jpgazeta.ru/wp-content/uploads/2020/05/seldonnews296734.jpg

Одной из причин выявления большого количества больных служит также то обстоятельство, что ещё 25 марта в России делали всего пару тысяч тестов на COVID-19 в день, а сейчас — более 170 тысяч. Если бы у нас делали тесты, как в Белоруссии, где с февраля всего сделано тестов примерно столько, сколько в России делают в день, то возможно, что у нас даже и без карантина сейчас в статистике были бы 150 больных в день, наверно. Россия — одна из немногих стран, где тестирование на коронавирус приобрело местами тотальный характер, при этом тестируют не только уже заболевших — как в США, например. Поэтому статистика заболевания по России показывает наиболее близкую к реальности картину распространения коронавируса. Более того — подобное опережающее тестирование позволяет эффективнее блокировать рост пандемии и в определённой мере контролировать его.

Опять же, нужно понимать две вещи: смысл карантина – он тоже относительный, инструментальный. Не сидеть год всем взаперти, пока вирус подохнет в последнем носителе, а вместе с ним умрёт и экономика, а снизить нагрузку на систему здравоохранения, чтобы она справлялась с притоком новых заболевших. И система, как мы в целом видим, справляется неплохо: 15 смертей на миллион населения против 252 в США и 576 в Испании говорят сами за себя. Но если она сейчас справляется, то какой смысл в пролонгировании таких строгих карантинных мероприятий? Запас прочности нашей медицины теперь проверен практикой и можно осторожно покрутить «ручку настройки» карантина в сторону уменьшения мощности – но в случае чего, разумеется, вернуть её в прежнее положение.

Слово «осторожно» тут, конечно, ключевое – пока остаются в силе очень многие ограничения: в Москве и Питере действует масочно-перчаточный режим, снижающий риск заражения, учебные заведения пока не зовут учащихся собираться всем вместе на экзамены, места коллективного досуга тоже остаются пока закрыты в большинстве регионов, пожилым людям категорически рекомендовано оставаться дома. Власть и медики будут смотреть на статистику новых случаев и в гибком режиме крутить «ручку настройки» ограничений в том или ином регионе.

Собственно, и статистика сама по себе не так страшна, как можно подумать на первый взгляд: число новых инфицированных растёт, как известно, в группе охваченных тестами – в начале карантина их делали пару тысяч в день, а сейчас – около 170 тысяч. Тут бы хорошо посчитать точно, каково по дням было соотношение числа инфицированных к числу протестированных в процессе роста и тех и других – но даже приблизительно видно, что больший охват тестами показывает пропорционально уменьшающееся число новых случаев в относительных цифрах.

Возможно, что из-за недостатков охвата тестами уже в конце марта в России было число инфицированных, сравнимое с сегодняшним или двух-трёхнедельной давности – мы этого не знаем, но вероятность подобного – не нулевая. Возможно, что все эти полтора месяца мы как раз и находились на том самом пике пандемии – просто число новых случаев росло за счёт выявленных, а не за счёт заболевших. Если принять во внимание и этот фактор, даже не абсолютизируя его, то плато оказывается растянутым во времени и оборачивается очень плавным спуском.

Так или иначе, вернёмся к началу текста: если основная задача карантина – спасение жизней, то он не должен эти самые жизни губить своим негативным воздействием на экономику. Поэтому оканчиваются именно «нерабочие дни» — карантин как меры дисциплины и самодисциплины остаётся, а вот его негативная экономическая составляющая минимизируется. Если что-то пойдёт не так – в гибком режиме можно бороться с всплесками заболеваний локально, не перегружая остальные кластеры экономики и регионы. Так или иначе, оставаться в состоянии статус-кво – более опасно, чем сделать попытку «выхода наружу».

Григорий Игнатов