„Мрачный мир” и „Путеводная звезда”

Люди всегда недовольны. Когда они равны, то они недовольны равенством, потому что каждый мнит себя лучше других. А когда они не равны, то они недовольны неравенством, причём по той же самой причине.

Проблема неравенства и обделённости обостряет личные амбиции каждой особи, которые и в условиях равенства не дремали. Что с этим делать? – вопрос из разряда вечных вопросов интеллигенции.

Неимущий в состоянии обездоленности – это угроза обществу. Это топливо любой "революционной ситуации". Во все века человеческой истории неимущие решали свою проблему тремя разными способами: изобретательством, криминалом или войной…

Неимущему же надо что-то взять! Или он это возьмёт у Знания – в динамично развивающемся мире. Или – у своего хозяина, экспроприировав, раскулачив его. Или – у соседа-инородца, в режиме мародёрского погрома.

Научный коммунизм предлагает первое, левачество – второе, а фашизм – третье.

Как ни странно прозвучит, но все они решают один и тот же, очень больной и насущный вопрос: как дальше жить неимущему, обделённому, как ему поднять свой уровень жизни, выйти из нищеты и безысходности, дать дорогу в жизни детям.

Увеличь производство продукта и его рациональность его распределения, чтобы всем хватало – советует научный коммунизм. Отбери у бедняков последнее – советует капитализм.

Отбери у богачей и раздели между бедными, советуют леваки. А фашизм тоже говорит своё слово: отбери у других наций, других группировок и вообще у чужих – всех и любых, кто тебе чужой. Для тех, кого назначишь своими – от нации в целом до узкой хунты.

Конечно, у многих моих современников на выражение «научный коммунизм» аллергия – но дело не в словах. Путь технического прогресса и рационального распределения – единственный путь, у которого есть перспектива. Он, не скрою, не безоблачный, не пасторальный, это не идиллия «рая на земле», как казалось романтикам. Но это – при всех издержках и неудобствах, неприятностях – ЕДИНСТВЕННАЯ возможность жить самим и дать жить другим.

Десоветизаторы предлагают только две альтернативы, и если вы внимательно присмотритесь к их предложениям, то, конечно, согласитесь со мной. Нужно только внимательно посмотреть – и это невозможно проглядеть…

Либо речь идёт о зоологической свободе, в рамках которой идёт война всех против всех, и прекрасные слова о равноправии свободных собственников на практике неизбежно оборачиваются жуткой чередой взаимного истребления этих собственников. Либо речь идёт о реставрации рабовладения в самом его мрачно, ассиро-финикийском, виде, что и есть совершенно не скрываемая, и открыто озвученная корневая программа неофашизма.

Послушайте меня, имеющие уши:

И то, и другое – не ново. И то и другое уже опробовано минувшими веками, уже состоялось в практике человечества. Любой, кто знает историю, помнит, что никакое человеческое общество не начиналось с тирании. Оно всегда везде и всюду начиналось с народных собраний. Со свободы на вече, где мужики потрясают дубинками и дерутся друг с другом. С голосований, подсчётов большинства голосов и прочей демократической лабуды.

Но начавшись везде с народного схода – НИГДЕ человеческое общество не может на этом остановится или развиваться с этим. И причину я вам сейчас скажу, а вы, пожалуйста, запомните, чтобы дураками не быть:

Никакой народ не может быть един, если он не спаян фанатично какой-либо идеологией. Он не может быть един просто так, без «тоталитарных идей» – потому что имущественные интересы у людей противоположны, и это неопровержимый факт. Моё – не твоё, твоё – не моё, а если оно наше – придётся стоять в очереди, чтобы попользоваться…

Любая человеческая множественность, хочет она или не хочет – обнаружит ограниченность природных ресурсов и материальных благ. А обнаружив – развалится, как общность, расколовшись на тех, кто отобрал себе у других самые сладкие куски, и тех, кому не досталось. И по этому принципу (из фильма «Гараж») оно будет колоться снова и снова – до семейно-индивидуального уровня.

Например, языческие корни слова «брат» едины со словом «брать», и имеют тот смысл, что брат пришёл брать отцовское наследство, берёт у тебя, как минимум, половину отцовского достояния. Историк расскажет вам множество историй, как беспощадно в языческой среде братья расправлялись друг с другом – будь они славянские князья, или турецкие султаны, или основатели древнего Рима…

Попытки объединить людей по принципу «голосование большинства» всегда заканчиваются тем, что 51% голосует всё отобрать у 49% в свою пользу. И единство голосующих на этом заканчивается. Удручающе-однообразно, если смотреть на исторические процессы.

Поэтому взаимное истребление людей оказывается естественным и неизбежным следствием их личной деидеологизированной свободы выбора. По итогам «полноты свободы» человек много раз оказывался (и сегодня окажется – если повторить жестокий эксперимент) в океане бессистемного зоологического насилия, без дна и берегов, без центров и планирующих органов.

Это насилие безразмерно, нигде не подсчитанное, лишённое не только строгой архивной отчётности, но даже и простой статистики убийств. Никто не назовёт точного числа сожранных саблезубыми тиграми австралопитеков, как никто не назовёт точного числа жертв ельцинизма.

Бросаясь за сладким кушем, люди давят друг друга, расталкивают локтями, вырубают апперкотами, мозжат топорами, отстреливают – всегда лишь за право назвать нужную вещь «своей». Никто этого специально не организует: это возникает само собой, только дайте свободу, отведите конвоиров.

Отсюда и рабовладение. Оно ведь возникло не просто так, не потому, что некая кучка злодеев, исключительно из личной жестокости восхотела над всеми поиздеваться. Оно возникло как первая и самая примитивная попытка систематизировать зоологическое насилие, упорядочить и структурировать его. Если бы ни эта его положительная роль в истории – люди, родившиеся и выросшие в абсолютной племенной свободе, его бы не приняли.

+++

Когда дегенераты-десоветизаторы рушат единственную перспективную ветвь человеческой цивилизации – понимают они или не понимают, но весь выбор остаётся между зоологическим хаосом бессистемного взаимного пожирания и рабовладельческим порядком нового Вавилона.

Если вы умный человек, то вы понимаете, что и в первый раз фашизм возник именно как ответ на «так жить нельзя» изжившего себя либерального капитализма.

Совершенно очевидно, что жить в ХХ веке, как в первобытной саванне, когда люди-хищники охотятся на людей-жертв, невозможно. Но если отрицать советский выход (что и сделали фашисты 30-х) – то какой выход-то остаётся из первобытного хаоса взаимопожирания? Фашизм и дал ответ, причём честно: рабовладение дохристианского типа.

Ну, вы же образованный человек, вы же помните, что фашизм этого не скрывал! Он прямо сказал, что есть господа, высшая раса или нация, у неё будут рабы, бессловесный скот – из числа «недочеловеков». Фашизм открыто декларировал, что восстановит касты, восстановит сословное неравенство – и зачем ломится в открытую дверь, доказывая это, если это прямым текстом записано в программных документах фашизма?

Фашизм возникал и формировался не в пустоте, а в современном ему буржуазном обществе, поломавшем перегородки феодализма, буйствующем после обретения первобытных (вечевых) свобод.

И всем уже было понятно, что первобытные свободы «закона джунглей» несовместимы с чем-либо, хоть немного уровнем превышающего звериное.

Но коммунисты сделали из этого свои выводы, по сути, превратив христианство из мечты в практику, 2000 лет проповедей в практические шаги по реализации призывов этих проповедей. А фашисты сделали свои выводы: что первобытную свободу зверолюдей надо обуздать кастовым строем, передав под контроль рабовладельцев контроль за порядком, в котором рабовладельцы кровно заинтересованы.

+++

Люди меняются, а законы природы и человеческая сущность – нет. Неофашизм в наши дни стартует с тех же самых позиций, с каких стартовал его старший брат.

1). Проклятие коммунизму и социализму, принимаемое, как аксиома, как условие задачи, которую десоветизатор призван решить.

2). Вытекает из первого: десоветизатор видит, что в условиях хаоса буржуазной демократии, многопартийности хорошо только криминалу да уголовным мафиям. Десоветизатор видит, и тут мы с ним совершенно согласны, что буржуазная демократия – есть вечная неопределённость и вечная смута в головах.

Буржуазная демократия так устроена, что ни построить социализма, ни разрушить его она не в состоянии. Постоянно меняя партии у власти, она постоянно меняет и свою позицию. Сегодня она голосует, чтобы снести памятники Ленину или Колчаку, а завтра – чтобы их обратно поставить.

3). Из полной неспособности зоологической свободы хоть как-то упорядочить человеческую жизнь, внести в неё хоть что-то определённое и последовательное, из бесконечного хаоса метаний ошалевшей и растленной вседозволенностью, капризной толпы – десоветизатор делает ещё один правильный вывод: классический буржуазный либерализм отравлен социализмом, он есть исторически предбанник социализма.

Можно сказать и так: коммунисты – это инстинкт самосохранения буржуазного общества, пробуждающийся в его недрах. Это не что-то чужеродное, а внутренний продукт капиталистических отношений, на уровне понимания: «хищники сперва сожрут всех травоядных, а потом сами сдохнут посреди ими же созданной пустыни». Буржуазное общество, в котором не проснулись красный и розовый инстинкты самосохранения, бесстрашно идет к собственной гибели, скорой и бесславной.

4). Понимая это, десоветизатор теряет всякое доверие к буржуазной демократии, в которой видит только переходный период к социализму, неожиданно совпадая в выводах с марксистами.

5). А поскольку, по условиями поставленной им перед собой задачи, он обязан избавить человечество от социализма, он выбраковывает буржуазную многопартийность из списка своих средств. Этот вечный бардак, когда люди вдруг ломают то, что начали строить, и внезапно начинают ломать то, что недавно строили – ему не по душе. Как и нам.

6). И, подобно Муссолини, Гитлеру, прочим фюрерам до Пиночета включительно, борец с коммунизмом приходит к необходимости кастового рабовладельческого общества, к деспотии собственников-рабовладельцев.

+++

Любая задача имеет три ответа. При том, что истина – одна, она едина и тоталитарна. 2х2=4. Но ответа – три.

Потому что есть ответ Разума, верный (не исключающий промежуточных ошибок при его поиске).

Есть ответ Слабоумия: я не знаю, сколько будет 2х2, и знать не хочу. Я пошёл скакать-резвиться, а задачу вашу решать не буду.

И есть ответ безумия: все варианты ответов одинаково верны, равны между собой.

На ранних этапах человеческой истории слабоумие, недомыслие, умственная недоразвитость человека играла очень большую роль и значение. Ведь человек решает задачи по мере своих умственных способностей, а если они невелики?

Так и получались архаичные общества, у которых цели были, как у современного[1], а средства – примитивные. Не потому, что они очень хотели быть примитивными, а просто у них по-другому не получалось.

Чем над ними смеяться, подумайте, много ли современных приборов и устройств сможете вы собрать, оказавшись в диких джунглях без «запчастей»? Вы будете что-то мастерить, но поневоле – из подручного материала, что касается и государственности, конечно, тоже. Из клинописей и папирусов мы знаем, что жрецы в качестве мечты имели коммунизм в его совершенных формах, а на практике у них слеплялось что-то корявое и рабовладельческое.

Почему? Во-первых, все эти конфуции и платоны, жрецы и книжники – не знали дороги, технологий, не обладали достаточной инженерией, чтобы свою мечту воплотить в текущую реальность. Во-вторых, что может быть, даже важнее – они постоянно подвергались атакам свирепых зверолюдей, которых должны были подавлять и порабощать, чтобы не быть съеденными.

Нам ли не знать? Кто не помнит прекраснодушную КПСС с громадьём её человеколюбивых планов? Как только она дала слабину – налетели зверолюди и обглодали её до костей… Это и для ХХ века проблема, а для египетских, китайских и шумерских мудрецов она стояла куда острее.

Они одной рукой мастерили всякие Академии и телескопы, а другой – вздёргивали на дыбу и четвертовали на плахах. И само по себе такое раздвоение очень плохо. Но выбора у них не было: если просвещённый правитель сегодня не отбился от претендентов занять его место – завтра он сам будет болтаться на дыбе, а все его Академии и телескопы растопчут.

Именно стремление к коммунизму ИЗНАЧАЛЬНО выделило человека из животного мира, и в основных чертах, как «наша цель» – было прописано уже в пещерную эпоху.

В чём тождество мечты о коммунизме и реальности прогресса? В том, что не только воображается, фантазируем идеальный мир, но он ещё и противопоставляется текущему состоянию отношений. Нечто сейчас вот так – а должно стать иначе. Принципиально иначе.

Такая позиция войны идеальных отношений с реальными – это мечта о коммунизме, с другой – источник и базис прогресса. Если вас всё устраивает в текущей реальности, если вы не можете и не хотите вообразить что-то иное – то куда и как двигаться прогрессу? На кой чёрт менять формации, как перчатки, если вас и в первой (как животное) всё устраивало и ничего не вызывало отторжения?

Вся история человека с того момента, как он выделился из животного мира – это история существа, идущего через прискорбные реалии в идеальное, существующее в его воображении и мечте, общество. Если этот главный мотив изъять из истории (как у нас попытались в 90-е), то останется только ЗООМАХИЯ – звериная борьба за существование совершенно однотипных особей.

Будь я умным человеком – я бы сразу это предвидел, и сказал в 1989 году. Но, поскольку я не так умён, как хотелось бы, то говорю это по итогам увиденного и пережитого. Когда это уже стало очевидным для любого, кто способен наблюдать и мыслить.

+++

Проблема неимущих решается либо через прогресс техники и общественных отношений, либо через убийство конкурентов. А какое третье решение может быть? Никакого…

Если вы закрыли вопрос о прогрессе, и объявили, как Фукуяма (а до него Веллингтон) историю «законченной» – то неимущим уже нечего ждать от будущего, нечего ловить в волнах развития общества. Их единственный шанс кем-то стать и как-то выжить – звериная агрессия, та, с которой зверь отбирает у зверя кусок мяса в лесу.

Этот пасьянс иначе не складывается. У него только два варианта, между которыми и обречены вечно скитаться десоветизаторы: или зоологическая война всех против всех в каменных джунглях, когда террором занимается не государство, а «частные структуры». Или – упорядочивание террора в рамках государственной политики, открытая террористическая диктатура «наиболее реакционных классов», а проще говоря – рабовладельцев.

Ибо неимущие есть, обездоленные есть, и это факт, от которого никуда не уйти. С ними что делать имущим? Или каждый день с ними драться, когда они пытаются у тебя отобрать имущество; или загонять их в гетто, концлагеря, за колючую проволоку, террором и зомбированием заставлять отказываться от того, от чего добровольно они никогда не откажутся.

Это мрачный, голодный, а главное – лишённый шансов на развитие мир.

И я очень боюсь, что единственный шанс выйти из него мы бездарно профукали.

Хотя…

Милость Божия велика к грешным, будем уповать на нея…

[1] Основная гуманитарная задача человеческой цивилизации была сформулирована в окончательном виде ещё у самых её истоков. Это т.н. «Золотое правило нравственности» — общее этическое правило, которое можно сформулировать так: не делайте другим то, что вы не желаете для себя, и поступайте с другими так, как хотели бы, чтобы с вами поступили.

Золотое правило нравственности издревле известно в религиозных и философских учениях Востока и Запада, лежит в основе многих мировых религий: авраамических, дхармических, конфуцианства и античной философии и является основополагающим мировым этическим принципом С ДРЕВНЕЙШИХ ЭПОХ. Не менее древней является и цель НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОГО ПРОГРЕССА.

Например, концепция «Обожения» человека известна уже в раннем христианстве, и означало уже там и тогда потенциальную возможность для каждого человека и историческую необходимость для человека вообще обрести нечеловеческое могущество в обладании самим собой и природным миром вокруг себя в органическом единстве с Единой Истиной.