Граф Амори: аферист, объявивший войну великой русской литературе

Он был предтечей Бари Алибасова, Александра Роднянского и писателя-порнографа Вилли Кона. Его истово ненавидели классики русской литературы. А он... Он мстил им изощренным способом.

Ипполит Павлович Рапгоф ничем не напоминал Ипполита Матвеевича Воробьянинова. Разве что легким презрением к Уголовному кодексу. А вот на Остапа Бендера был похож донельзя. Не внешне, конечно.

Просто есть такой особый тип людей, которым невмоготу жить спокойно. Им просто по медицинским показателям необходимо "мутить схемы", "реализовывать проекты" и прохиндейничать прочими способами - без этого они чахнут, слабеют и теряют вкус к жизни.

Обычно такие люди довольно быстро "присаживаются" и получают массу свободного времени для обдумывания новых способов быстро разбогатеть. Но иногда в смутные времена их выносит наверх, и почтенные обыватели отвешивают челюсти, лицезрея в телевизоре какого-нибудь "племянника Горбачева" Андрея Разина или "генерала Диму" Якубовского.

"А что - так можно было?" (с)

Фотография, с которой молодой Андрей Разин ходил во высоким кабинетам, рассказывая про "дядю Мишу".

Так вот, возвращаясь к Ипполиту Павловичу Рапгофу. Он был из известной дворянской семьи остзейских немцев, родился в Питере. Родители почему-то решили сделать из сыновей хороших пианистов, вследствие чего учителя долго мучили их гаммами и сольфеджио.

Учили братьев на совесть и выучили хорошо, вот только Ипполит не хотел никакого сольфеджио, всю свою жизнь он хотел только одного - зарабатывать много денег. Ну раз уж выучился - фортепьяно так фортепьяно, для начала сойдет.

Сначала он преподавал музыку в Пажеском корпусе, но его оттуда быстро выгнали со скандалом - не то после растления малолетней, не то за склонение кадетов к содомии.

Пажеский корпус на Садовой улице (бывший Воронцовский дворец)

Другого подобное могло и сломать, но не Ипполита. Он лишь отряхнулся и вместе с братом Евгением (закончившим к тому времени консерваторию) открыл в столице «Высшие курсы фортепианной игры». К бизнесу у юноши оказался настоящий талант, но на почве дележа денег братья быстро разругались. Тогда Ипполит Павлович открыл собственную музыкальную школу, которую быстро привел к процветанию. На волне успеха выпустил два пособия по игре на фортепьяно: «Введение к «Школе техники»» (1886) и «Пианофилы и пианофобы» (1894), после чего приобрел известность как музыкальный критик и педагог.

И все было хорошо, но Ипполит Павлович был проклят.

Как только он добивался успеха, ему становилось скучно, и ему прямо физиологически требовалось "замутить новую тему".

Так и здесь - школа ему прискучила, зато издательская деятельность вызвала изрядный интерес. Надо сказать, читательский спрос тогда не сильно отличался от нынешнего. В частности, всех очень заботил половой вопрос. И стяжатели-издатели, чтобы обмануть цензуру, выпускали псевдо-медицинские книги, скрывавшие откровенную порнографию. Их-то и принялся переводить (благо языки в него тоже в детстве вбили) Ипполит Павлович - «Гигиена любви», «Гигиена слабонервных» и т.п.

Не гнушался он, впрочем, и обычной издательской "полезной пшенкой". В частности, переводил книги "Полный деловой, коммерческий и семейный письмовник и домашний адвокат : Необходимый справочник для каждого", "Как дожить до 100 лет? (По соч. проф. Клотара, Нуаро и Шевреля)" и прочие сонники, пасьянсы и карты Таро. А название одной из переведенных им книг хоть сейчас на рекламный баннер: "Ясновидящая: Книга гаданий предсказаний прошедшего, настоящего и будущего по запискам знаменитой Селины Ленорман, предсказавшей Наполеону I имп. корону в бытность его бедным корсиканским офицером".

Но и переводческая деятельность ему быстро наскучила. Новым увлечением Ипполита стала новейшая техническая новинка - граммофон. Это была едва ли не самая страстная его любовь, о ней он писал исключительно в превосходных тонах: "В области воспроизведения звуков, со времени изобретения фонографа, лишь профессором Эмилем Берлинером сделано громадное открытие, способное произвести целый переворот, и его аппарат — граммофон, бесспорно, следует причислить к тем величайшим достижениям, коим мы обязаны гению XIX века".

Начал он с видеосалонов, извините, с их тогдашнего аналога - с организации платных концертов-прослушиваний грампластинок. И довольно быстро раскрутился. Именно Ипполит Павлович Рапгоф стал первым российским музыкальным продюсером, и, по совести, именно его портрет должен висеть в кабинете у Алибасова, Крутого, Матвиенко и прочих заслуженных карабасов отечественной эстрады.

Именно он первым принялся делать записи отечественных оперных звезд на пластинки с последующей продажей. Вскоре он стал настолько крут, что в апреле 1900 года даже вел переговоры через статс-секретаря и главноуправляющего ЕИВ Канцелярией А.С. Танеева - композитора-любителя и отца знаменитой фрейлины, подруги Распутина Анны Вырубовой.

Предметом переговоров было эксклюзивное право записи голоса императора Николая II и членов царской семьи.

Не получилось. И вообще - монополия длилась недолго. Открытую Рапгофом хлебную делянку быстро кинулись окучивать другие упыри, и вскоре музыкальный бизнес обрел привычные черты курятника - "толкай ближнего, гадь на нижнего".

Рапгоф был типичным продюсером - и он кидал, и его кидали. Так, грандиозный скандал случился, когда он с подельником Августом Бурхардом собрал на запись оперных звезд Мариинки. Звезды, которые записывались первый раз в жизни, волновались, оттого лажали и не всегда попадали в ноты. И хотя наш герой заверил всех, что неудачные записи в продажу не попадут, в итоге в оборот ушло все, что было записано. Случился мега-скандал и газеты наперебой вопили: "Лучшие артисты Императорской русской оперы, к вящему своему отчаянию, наряду с удавшимися номерами, услышали себя в такой карикатуре, что перенести этого были не в силах, невольно став лицом к лицу перед коммерцией в дурном смысле этого слова". Ипполиту Павловичу пришлось даже выступить в прессе с официальными публичными объяснениями.

Один из записывавшихся у Рапгофа оперных звезд - знаменитый баритон Иоаким Викторович Тартаков

"Ну их, этих оперных див с их высокопоставленными поклонниками", - решил, похоже, наш герой, и собрался вывести на рынок кого-нибудь попроще, но при этом не менее популярного. Выбор пал на цыганские романсы. Вот только вести дела с цыганами и тогда надо было очень осторожно. Известная исполнительница цыганских романсов Анастасия Вяльцева спеть согласилась охотно и спела на записи прекрасно.

Вот только пока Ипполит Павлович спокойно ждал тираж из-за границы, подсуетившиеся конкуренты выбросили на рынок сделанные ими записи певицы - и подписанный перед записью договор об эксклюзиве не помог. Рапгоф подал иск на 11 тысяч рублей, но суд, в силу отсутствия какого-либо законодательства по этому поводу, тянулся несколько лет, да так и кончился ничем.

Подозреваю, что в результате всех этих скандалов наш герой высказался о шоу-бизнесе примерно как Сергей Шнуров в одноименной песне.

Так или иначе, он вновь резко меняет сферу деятельности - навсегда бросает скандальных певцов и возвращается в книжный бизнес.

Но если раньше он был переводчиком, то теперь принялся писать сам - правда, под именем "Граф Амори", позаимствовав псевдоним у Александра Дюма.

Начал он с привычной и любимой порнографии, одну за другой штампуя книжки с говорящими названиями: "История дамских панталон", "Безумные ночи Парижа", "Власть тела" и т.п.

Впрочем, порнографией он не ограничился - граф Амори стриг деньги на всем, что приносило деньги, а скорость, с которой он писал книги - поражала. Ипполит Павлович вскоре становится кумиром любителей остросюжетной литературы, дебютировав в комаровском журнале "Свет" с романом "Тайны японского двора" и продолжив циклом романов проСоньку - Золотую Ручку.

А вскоре "окучил" и армию политически озабоченных читателей, выпустив роман-хронику «1905 – кровавый год».

Невероятная плодовитость и огромные доходы (Рапгоф сам издавал и продавал свои книги, в одно лицо зарабатывая несусветные для писателя деньги) вызвали закономерную реакцию у коллег. Думаю, не стоит удивляться тому, что тогдашние властители дум читающей публики в интервью прессе... скажем так - достаточно негативно отзывались о сочинениях графа Амори.

Ох, зря они это делали - после подстав коллег по шоу-бизнесу эти инженеришки человеческих душ были ему на один укус.

Граф Амори разгневался и объявил войну великой русской литературе.

Вот только гадить соперникам он решил, совмещая приятное с полезным и зарабатывая при этом на них же - война войной, а доходы должны поступать регулярно.

Первой под удар угодила одна из обидчиц - невероятно популярная тогда писательница Анастасия Вербицкая, главная феминистка русской литературы и королева "чувственных женских романов", отстаивающая право женщины на сексуальную свободу.

Мстительный "граф" пишет и издает порнографический роман "Любовные похождения мадам Вербицкой". Сами понимаете, книга продавалась как горячие пирожки.

Пока коллеги малость офигевали от столь изощренной мести, неуловимый мститель великой русской литературы жахнул из главного калибра.

Он пустил в ход изобретенное им ноу-хау - принялся писать и издавать продолжения самых популярных романов своих обидчиков. В 1912 году выходят "Побежденные" - сиквел мегапопулярных "Ключей счастья" Вербицкой.

Через год с небольшим свое получил другой обидчик - писатель Михаил Арцыбашев, прогремевший на всю Россию с романом "Санин".

Михаил Арцыбашев читает свою пьесу «Закон дикаря» актрисе Яворской. 1915 год

Ехидно улыбнувшись, граф Амори выпускает роман "Возвращение Санина". И почти сразу - продолжение нашумевшего уголовного романа Н. Животова под названием "Новый цыган Яшка".

Но это было лишь разминкой. Умами читающей России тогда владела "Яма" Куприна. Невиданный по откровенности рассказ о буднях публичного дома был невероятно популярен. Публика хором требовала продолжения, и классик даже начал работу над сиквелом, но тут...

Да, вы правильно догадались.

В свет выходит продолжение "Ямы", написанное Графом Амори, но выдаваемое им за сочинение Куприна. Естественно, долгожданное продолжение снимает все сливки.

Куприн в 1914 г.

Куприн мгновенно подает в суд, но аферист ловко вывернулся. Его спасла точка, заблаговременно поставленная в нужном месте. Дело в том, что на обложке книги, выпущенной Ипполитом Павловичем, красовалась следующая надпись: «Вторая часть «Ямы» А. Куприна с предисловием. Графа Амори». Несколько экспертов-лингвистов, приведенных прохиндеем в суд, подтвердили, что формально, согласно правилам русского языка, точка после слова "предисловие" позволяет считать, что указано авторство именно Графа Амори. Счастливый Рапгоф мгновенно выпускает "Окончание "Ключей счастья" А. Вербицкой, с предисловием. Графа Амори".

Впрочем, в России испокон веков не все решается судом. Великий русский писатель Александр Иванович Куприн был, как известно, кем угодно, только не ботаником-интеллигентом. Бывший офицер, который и на гражданке постоянно тусил со всякими цирковыми борцами, был мужчиной весьма резким - и в словах, и в поступках.

Писатель Александр Куприн и цирковой борец, один из первых российских авиаторов Иван Заикин.

К чести классика - случайно встретив Ипполита Павловича в ресторане "Вена", что на Большой Морской улице - он не колебался ни секунды. Непрошенный соавтор мгновенно получил в табло и рухнул на пол.

Этот нокаут и стал точкой в писательской карьере Графа Амори. С писательством он завязал - но вовсе не из-за тяжести купринских кулаков. Испугать прохиндеев, подобных моему герою, весьма непросто - их и дустом не выведешь.

Просто опять сработало проклятие - Ипполиту Павловичу надоела эта война и надоела эта литература.

Он загорелся новым увлечением - с началом Первой мировой войны мой герой переезжает в Москву и с головой отдается новой перспективной отрасти индустрии развлечений - синематографу!

Да, дорогой читатель, мой неутомимый герой финансирует производство фильмов по своим книгам и таким образом становится одним из первых российских кинопродюсеров.

Он выпустил два десятка фильмов, большей частью на актуальные тогда политические темы - о зверствах немцев в оккупированной Польше, о «кровавом воскресенье», о провокаторе Азефе , о событиях 1905 года. Впрочем, Рапгоф не был бы Рапгофом, если бы обошелся без порнографии - речь, естественно, идет о двухсерийной ленте режиссера П. И. Чардынина «Любовные похождения госпожи В.».

По определению В. Е. Вишневского, это был «едва ли не самый невероятный по своему цинизму фильм на сюжет одноименного порнографического романа Графа Амори».

Ну а главная заслуга моего героя в истории отечественного кинематографа - это снятый по его роману в 1914-1915 гг. шестисерийный фильм «Сонька - золотая ручка», ставший первым русским сериалом.

А потом...

Потом случилась революция и многолетняя кровавая круговерть, в которой граф Амори просто потерялся.

А его кончине существует множество легенд. В эмигрантских мемуарах, опубликованных в Италии, утверждается, что в Гражданскую он уехал на юг страны. Как рассказывает едва ли не единственный биограф Ипполита Рапгофа, известный музыкальный критик Александр Тихонов, "именно там происходят самые загадочные и удивительные события в его жизни. В последний раз Ипполит Рапгоф - он же Граф Амори блеснул своими талантами в 1918 году. По некоторым свидетельствам он во главе небольшого отряда захватил городское управление Ростова-на-Дону и провозгласил там анархическую республику. Новая власть продержалась недолго.

Уже на следующий день анархия была свергнута, а сам главный 58-летний анархист был расстрелян большевиками".

Было бы очень красиво закончить статью этим эпизодом, но это все-таки не более чем легенда. Как доказательно указывается в статье "О Пьере Луисе и бульварной литературе в царской России", в реальности после революции наш герой просто в очередной раз сменил профиль и стал ресторатором: в начале 20-е годов напротив Храма Спасителя на доме № 2 красовалась вывеска: "Дешевые вкусные обеды в столовой от Графа Амори". Последним, кто вспоминает Графа Амори, был В. Лидин - в своей книге «Люди и встречи» он упоминает, что видел его здравствующим где-то в середине 20-х.

И такой финал - много правильнее.

Люди, подсевшие на "кайф от хайпа" почти всегда заканчивают не геройской смертью предводителя анархистской республики, а дешевыми обедами в столовой.