Модернизация как разновидность карго-культа – современной религии островных аборигенов Океании

Появление «Агентства стратегических инициатив», конечно же, в первую очередь привлекло внимание к предвыборной интриге. Все обсуждают, является ли новшество признаком раскола, и можно ли противопоставлять его Сколково.

Однако остаётся неясным, чем же собственно являются модернизация и инновации, о которых россияне слышат на протяжении примерно уже десяти лет? То есть, для чего они нужны подавляющему большинству населения нашей страны всё понятно.

В нанотехнологиях, да ещё находящихся под контролем такой одиозной личности как Чубайс, сложно увидеть что-либо кроме как ещё одной возможности очередного  грандиозного распила бюджетных средств.

Не отрицая подобной точки зрения, хотелось бы заметить, что для распила проекты, именуемые инновационными,  всё же неидеальны.

Их нельзя сравнить с такими мега-проектами, как грядущие Олимпиада и чемпионат мира по футболу, так как  растворение в них денег происходит незаметно, да и с предъявлением претензий тяжеловато – наука имеет право на ошибки и тупики, чем наверняка не преминут воспользоваться некоторые инноваторы.

Что же до спортсоревнований, то они  будут всем видны, то есть зрелища и медальки окажутся в наличии.

Особых выгод в финансовом плане здесь вроде не видно, но дорогим россиянам предлагается испытывать чувство глубокого патриотического удовлетворения от самого факта проведения в стране соревнований подобного масштаба. Но они всего лишь надводная часть айсберга…

А от модернизации, которую власть упорно объявляет фактором научного развития, большинство народа по старой привычке всё-таки ждёт вполне конкретных и материальных результатов, что может создать определённые неудобства в случае полного отсутствия таковых.

Поэтому вопрос, чем же являются модернизация и инновационные технологии для представителей власти остаётся во многом открытым.

Нетрудно убедиться, что они не являются наукой в её классическом понимании. Долгое время в массовом представлении образ учёного олицетворялся с фигурой волшебника, который преобразует природу абсолютно непонятными, а зачастую и греховными способами. Западные легенды о Парацельсе или русские сказания о чернокнижнике Брюсе показывают это очень ярко.

В некотором смысле народные массы были правы. Ведь до определённого времени сами учёные не очень чётко разделяли научные и магические способы воздействия на окружающий мир. А сегодня вряд ли представитель современной науки признает коллегу в средневековом алхимике.

Но даже переход к научной картине мира ещё не означал слияния науки и повседневной жизни. Открытия Ньютона, Коперника, Галилея подавляющему большинству современников были не просто неизвестны и неинтересны, но и никак не влияли на их повседневную жизнь.

Пожалуй, только со второй половины XIX века в массовом сознании начала утверждаться мысль, что, конечно, эти учёные очень странные типы, чем они занимаются, и как это работает – непонятно, но польза от их деятельности заметна и доступна каждому. Тут и железные дороги, и телеграф, и начало эры электричества…

К середине следующего столетия происходит научно-техническая революция, которая ещё больше подчеркнула интеграцию научного знания и общества потребления, эти знания жадно поглощавшего в виде всяких высокотехнологичных устройств.

Соответственно менялся и образ учёного. Вплоть до развитой индустриальной эпохи  это был одиночка, имевший определённый капитал и богатого покровителя, или  им являлся фанатик, пренебрегавший бытовой обустроенностью. Так или иначе, но главным стимулом научных исследований выступала собственная любознательность, а удовлетворение любопытства было в принципе одним из важнейших результатов. В эпоху НТР учёный теряет свою независимость.

Деятельность ученых оплачивается теперь промышленными корпорациями либо государством и от них ждут разработок, которые можно в максимально короткое время воплотить в новый товар, чтобы выбросить его на рынок. Собственно в этом и заключается суть инновационных технологий.

Понятное дело, если бы Роснано являлось частной лавочкой, то Чубайс волен был бы разрабатывать фильтры Петрика и прочие подобные технологии сколько его душе угодно. Тогда банкротство компании или увольнение ее управляющего (нам ведь представляют Чубайса именно как эффективного менеджера, способного рулить чем угодно) никоим образом не затронуло бы интересы большинства россиян.

Однако у  нас в стране ситуация иная. Модернизация находится не просто на бюджетном обеспечении, но и под особым государевым контролем, что предполагает некоторую подотчётность и открытость перед обществом. Может быть, государство считает, что большинство граждан просто не разберутся в мудрёных технологических новшествах? Так ведь никто и не жаждет объяснений в стиле «как это работает».

Вполне хватило бы представления о том, что собственно мы можем ожидать и в какие сроки. Новый супер-станок, робот-уборщик, летающий автомобиль – всё это вполне способно заинтересовать людей, и дать понять, что инновационщики не даром едят свой хлеб. Учитывая, что модернизация у нас идёт уже не первый год, то сейчас мы должны уже не просто услышать объяснения, но и увидеть конкретные результаты.

Причём это должен быть не какой-то таинственный русский смартфон, собранный в одном экземпляре и торжественно продемонстрированный президенту, а массовое появление на полках магазинов высокотехнологичных товаров отечественного производства.

Но ничего подобного не наблюдается. Адвокаты отечественной модернизации пытаются заявить, что Сколково предназначено для развития некой фундаментальной науки, которая не всегда сможет приносить немедленный и стопроцентно предсказуемый результат. Но это явное передёргивание.

Фундаментальная наука во всём мире благополучно продолжает развиваться при ведущих университетах, да и в России ещё по инерции работают оставшиеся от СССР наукограды. Государственная программа инноваций как раз и должна была бы обеспечить практическую реализацию теоретических разработок.

Итак, мы видим, что провозглашенная модернизация по существующим критериям с современной прикладной наукой не связана. Однако в случае с отечественными инновациями мы сталкиваемся со своеобразным проявлением одной очень любопытной религии – карго-культа.

Зарождение этой религии относится ко временам  Второй мировой войны. Появилась она у аборигенов тихоокеанских островов и стала настоящим подарком для историков, которые могли проследить за формированием религиозного культа в условиях, приближенных к первобытной эпохе.

Если кратко, то суть в следующем. После начала войны с Японией американцы заинтересовались многими маленькими островками в Тихом океане для размещения там аэродромов. Для аборигенов же это был первый масштабный контакт с западной цивилизацией. В силу небольшого размера и скудости ресурсов эти островки в своё время не привлекли внимание колонизаторов, так что знаний о белом человеке у туземцев практически не было.

Большие железные птицы кроме авиабомб и одетых в камуфляж янки привезли на острова  Океании очень много новых, полезных, интересных и вкусных для тамошних островных туземцев вещей. Зародилась ли уже тогда в головах аборигенов мысль, что это дары из благословенной страны предков, доставленные духами, сложно сказать.

Самое интересное, однако, началось после окончания военных действий, когда надобность в затерянных посреди океана аэродромах отпала, и американцы отправились по домам, а островитяне оказались лишены множества прекрасных вещичек, к которым уже успели привыкнуть.

Проблему необходимо было решать, и выход был найден. Правда, решение было полностью на уровне архаического мифологического мировоззрения, согласно которому  мир природы и мир духов должны подчиняться определённым ритуалам. Главное – выполнять их правильно, в точности соблюдая распорядок.

Для туземцев подобными ритуалами, непонятными и таинственными, были практически все действия американцев, связанные с прибытием самолётов. Оставалось только правильно скопировать поведение белых волшебников. И вот в этом дикари проявили недюжинную смекалку и талантливость.

Побывавшие на островах этнографы рассказывали, что с помощью подручных материалов им удалось практически полностью воссоздать внешний вид типичного американского аэродрома с макетом самолёта в натуральную величину, рацией сплетённой из тростника и т. д.

Кроме этого, обитатели островов регулярно проводили обряды, которые копировали жизнь американского подразделения, включая утреннее построение и подъём флага. Наивные дети природы верили, что регулярное и тщательное выполнение всех этих манипуляций обеспечит им возвращение железных птиц с ценным грузом.

Теологическая мысль туземцев двигалась разными путями: где-то американцев называли служителями богов, где-то злыми духами. Но это нам уже не интересно. Нас интересует Россия.

Ну, казалось бы, что может быть общего у дикаря одного из тихоокеанских островов и наших высших сановников? У наших ведь и образование, слава Богу, присутствует, и возможность для расширения кругозора с помощью заграничных поездок в наличии.

А общая у них с дикарями островов Океании как раз вот эта самая первобытная убеждённость в том, что достигнуть практических результатов можно простым внешним копированием желаемых событий, превращением осмысленной деятельности в поверхностный лоск и бессмысленный ритуал.

Россию часто упрекали в том, что она многое слепо заимствовала у Запада, но далеко не всё получалось. Может быть и так. Но то, что происходит сегодня, это даже не копирование, которое само по себе не является чем-то однозначно отрицательным. Это именно слепое обезьянничанье.

Возьмём для примера Сколково, которое  с удивительной регулярностью именуют нашей Силиконовой долиной – чтобы всё как у них, не хуже. Один из наших идеологов от власти, рассказывая, в чём же заключается самый смак сколковского проекта, произнёс примерно следующее: «Ну, это будет такое место, где все будут встречаться. Там будут поля для гольфа, концертные залы».

Так что не остаётся никаких сомнений, что же такое, по мнению наших властей, модернизация. Это когда в правильно окультуренном районе, с правильным, желательно заграничным, названием, встречаются правильные, цивилизованные люди в дорогих европейских костюмах.

Они там мирно беседуют, играя в гольф и посещая дорогие рестораны. Конечно, кроме этого, время от времени они должны собираться на конференции и симпозиумы, где обязаны произносить много заумных и непонятных слов, которые будут вертеться все вокруг тех же трёх основных «заклинаний»: модернизация, инновации, нанотехнологии.

Ну, а завершаться эти собрания должны ни в коем случае не русским застольем, а обязательно фуршетом на цивилизованный европейский манер.

Конечно, остаётся открытым вопрос об искренности подобного поведения.

Глядя на некоторых глашатаев модернизации, порой возникает мысль, что они действительно верят, что при соблюдении всех нужных ритуалов, это сработает: в России появится новое собственное наукоёмкое производство, экспорт нефтепродуктов будет заменён продажей технических новинок, а западные студенты и аспиранты будут рваться на стажировку в Сколково.

Если же немножко подняться над уровнем мышления островного туземца, застрявшего в каменном веке, то печальные перспективы вырисовываются довольно чётко.

Тихоокеанские аборигены дождались своих железных птиц. Только теперь на них прилетели не военные, а учёные, которые вновь снабдили островитян благами цивилизации. Дикари довольны и наверняка уверены, что тщательное соблюдение ими ритуалов всё-таки подействовало.

Вот только в Россию прилетать некому.