Война без конца: почему РФ и страны Балтии никак не договорятся об итогах Второй мировой

Спустя 75 лет после окончания Прибалтийской операции Москва и Таллин спорят о её исходе

В ноябре 1944 года в Эстонии завершилась Прибалтийская операция Красной армии, очистившая эти территории от фашистских захватчиков. Однако то, что в России считают освобождением, в странах Балтии воспринимают как возобновление советской оккупации. Сегодня столь радикальная интерпретация этих событий провоцирует, в числе прочего, ещё одну линию разлома в отношениях между прибалтийскими столицами и Москвой — страны Балтии, полные обид за жизнь в составе СССР, громче других европейских государств говорят о «российской агрессии» и стремлении РФ восстановить границы советской империи. Россия же обвиняет своих соседей в неуважении к общему историческому прошлому и в героизации нацизма. В попытке понять события 75-летней давности «Известия» пообщались с родными их очевидцев.

Борьба эстонцев против эстонцев

Прибалтийская операция (14 сентября — 24 ноября 1944 года) продлилась 71 день и, завершившись в Эстонии, ознаменовала разгром германской группы армий «Север». Это наступление состояло из четырех ключевых операций: Рижской, Таллинской, Моонзундской и Мемельской. 75-летие освобождения Таллина в Эстонии отмечали 22 сентября (его официальные власти называют Днем траура по государственной независимости). А окончание всего Прибалтийского наступления в этом году вспомнят лишь на конференции Клуба ветеранов флота (КВФ) в эстонской столице.

— О боевых действиях больше рассказывала мать. Она была старшей медсестрой и вытаскивала раненых с передовой под пулями, — вспоминает один из организаторов КВФ 75-летний Игорь Писарев, чей отец воевал в Эстонском стрелковом корпусе. — Например, немцы, когда боезапас уже был исчерпан, чтобы создать панику, сбрасывали с бомбардировщиков продырявленные пулями бочки. Они производили ужасный вой и свист. Люди были настолько угнетены, что даже сходили с ума. Спали в палатках. Мама говорила, что утром волосы примерзали к подушке и голову было не поднять — приходилось силой отдирать. Много было рассказов: какими были города при отступлении немцев, какими были Великие Луки, Вязьма — всё сплошные пожарища и пепелища.

История войны в странах Балтии до сих пор остается широким полем для интерпретаций — и итог Прибалтийской операции вписывается в эту борьбу трактовок. Как бы то ни было,  жители Эстонии сходятся в одном: в их стране Вторая мировая была не просто борьбой Советов с нацистами — это была война эстонцев против эстонцев. После её окончания ветераны Красной армии и бывшие участники вермахта продолжали существовать бок о бок.

— Мы жили в Кадриорге напротив домика Петра в Таллине (музей Петра I. — «Известия»), — продолжает Игорь Писарев. — В доме было всего три квартиры. В одной жил бывший военнослужащий вермахта — замечательный дядька, во многом для меня он был примером. Свою позицию он объяснял так: Эстония — маленькая страна, которую отдавали как разменную монету, поэтому не стоило ввязываться ни в какие войны, а надо было сидеть тихо как мыши. Другой сосед был штурмфюрером СС. Считалось, что крови на его руках не было. Но я в этом сомневаюсь, потому что для эсэсовца не выполнять кровавые приказы просто невозможно — они для этого и были созданы. До конца жизни он хранил свою форму,  с отцом у них были отношения на уровне кивка головой при встрече.

Точные данные о том, сколько эстонцев воевали за нацистов, а сколько — за Красную армию, найти сложно. По информации эстонской стороны, в то время за СССР выступали не более 30 тыс. человек, за Германию бились порядка 70 тыс. граждан. В число последних входили формирования так называемых лесных братьев, которые не имели централизованного управления и воевали с Советами на территории всех трех стран Балтии.

— В определённом смысле это была гражданская война, — пояснил «Известиям» глава эстонской военно-исторической организации Front Line, которая занимается поисками и перезахоронением останков павших воинов, Андрей Лазурин. — Речь не только о боевых столкновениях, но и об уничтожении мирного населения. Зачастую в этих операциях участвовали не немцы — они были лишь наблюдателями. Расстрелы и прочие вещи совершали местные жители, которые, например, были выпущены из тюрем или затаили обиду на советскую власть.

Ссылаясь на слова одного их эстонских ветеранов, Андрей Лазурин объясняет принципиальное отличие «лесных братьев» от других партизанских движений. Война, к примеру, белорусских партизан велась с армейскими частями, однако в Прибалтике «лесные братья», провозглашавшие борьбу за независимость, убивали по большей части директоров колхозов, школьных учителей и партийных деятелей, а также грабили магазины, отметил эксперт.

Российский МИД называет группировки «лесных братьев» не иначе как бандитским подпольем и последовательно осуждает решения прибалтийских государств, направленные на героизацию главарей этой организации.

Война за историческую правду

Чтобы понять, как в Эстонии видят ход Второй мировой (на официальном уровне такого понятия, как Великая Отечественная война, в стране не существует), достаточно заглянуть в энциклопедию Estonica. Ссылкой на нее с «Известиями» любезно поделились в эстонском посольстве. Там этот период делится на несколько этапов: «Советская оккупация и захват Эстонии в 1940 году», «Германское вторжение в 1941-м», «Германская оккупация в 1941–1944 годы» и, наконец, «Вторжение Красной армии в 1944-м».

В статьях подчеркивается: Эстония неоднократно провозглашала свой нейтралитет, который тем не менее не уберег её от того, чтобы она стала ещё одним театром военных действий. «Жесткие антисоветские настроения эстонцев,  их более высокий статус в «расовой системе» Германии, близость к Финляндии, двойственность гражданской и военной власти, а также тот факт, что Эстония была стратегически важным тылом, поставщиком сельскохозяйственной продукции и производителем горючего сланца» — всё это, согласно одной из статей, стало причиной, по которой режим германской оккупации в стране «прошел относительно спокойно».

В той же энциклопедии говорится, что масштабного сопротивления германской оккупации в Эстонии, в отличие от тех же Франции и Югославии, не было. «Ключевое отличие в том, что у западноевропейских движений был один враг — германские оккупационные силы. Подобные движения в балтийских странах также боролись с немцами, однако их главным врагом был Советский Союз», — указано в одной из статей.

Однако то, что в Таллине воспринимают как «захват Эстонии с дальнейшим агрессивным подавлением инакомыслящих», в России называют «освобождением страны от немецко-фашистских оккупантов». Как говорится в сообщении российского посольства в Таллине,  «правда у каждого может быть своя, но истина одна — и она заключается в том, что именно советские войска освободили Эстонию ценой огромных потерь в ходе кровопролитных боев». По данным Российского военно-исторического общества, по итогам операции погибли порядка 61 тыс. человек.

— Я категорически не принимаю термин «оккупация», в любых разговорах не позволяю себе даже близко об этом думать, — сказал «Известиям» член Центристской партии Эстонии, депутат Таллинского городского собрания 74-летний Владимир Вельман, который шесть раз избирался в рийгикогу (парламент страны). — Сегодня историю переписывают под себя, сейчас такая идеология. Пришли политики, которые считают, что они — единственная истина. С точки зрения не сиюминутной идеологии, а мировой политики, то, что произошло в 1944 году, — это было освобождение Эстонии от фашистов, и другого прочтения быть не может.

Отец Владимира Вельмана — Николай — был музыкантом (играл на банджо и домре). В 1930-е годы он объездил всю Европу и в Германии на заре становления нацизма даже играл с оркестром неподалеку от парка, где с очередной речью выступал Адольф Гитлер. По словам собеседника «Известий», уже тогда его отцу не нравилось то, что происходило: ему претили «марши, фанатизм в глазах, милитаризация страны, от хозяев квартиры, которую он снимал, он слышал, что начали пропадать люди».

— Как музыкант, он, наверное, чувствовал особенно обостренно, эти вещи на дух не принимал, — вспоминает Владимир Вельман. — То, что произошло уже потом, когда создавался Эстонский корпус (Оперативно-тактическое соединение Красной армии, сформированное в 1942 году. — «Известия»), определило его выбор.

Когда началась война, Николай Вельман отправил жену с матерью в эвакуацию на Урал, сам же остался в Нарве. Еще до 1940 года он и его брат были убежденными коммунистами, а потому вопрос о выборе стороны не стоял. После войны оба брата пошли на работу в ЦК Компартии Эстонии.

Уровень человеческий и государственный

Риторика прибалтийских властей относительно итогов Второй мировой изменилась, как только в 1991 году Советский Союз стал частью истории: те, кого долгие годы считали освободителями, превратились в оккупантов, а сторонники нацизма были фактически реабилитированы.

При этом Андрей Лазурин, чья организация занимается поиском останков павших солдат, отмечает: в Эстонии власти не мешают сохранению исторического наследия Второй мировой — так, минобороны идет навстречу, когда речь заходит о передаче останков в Россию или в другие страны СНГ. Случаются перегибы на местах, существуют определенные обиды, отмечает эксперт, однако радикальные подходы проблему не решат.

Итоги Второй мировой войны — одна из главных причин словесных баталий между странами Балтии и Россией. Очевидно, что первым шагом к примирению стало бы признание общей истории, которую не перепишешь. Как известно, прошлое не терпит сослагательного наклонения, и тем не менее невольно возникает вопрос: спас бы Эстонию более «высокий статус в нацистской расовой системе», если бы прорыва 1944 года не произошло?