Школа без отметок.

Ещё в первых классах школы, когда я училась, нам рассказывали, что автор Чиполлино Джанни Родари предлагал сделать нечто подобное. Мол, они унижают (того, у кого оценки плохи), понижают самооценку, ведут к стрессу, подрывают веру в свои силы. А раз так – долой отметки! В первом классе кое-где уже отменили, хотя учительница моей дочки тайком раздавала детям вырезанные из бархатной бумаги пятёрки. Детям нравилось! Одна девочка стишок сочинила: «Очень любят детки получать отметки».

Экое вроде дело – отметки! Но за этим – важный интерес. Насаждение безразмерного гуманизма, нервное стремление никого не напрячь и не огорчить, не дать понять лодырю, что он лодырь, а дураку – что дурак, повседневная забота, чтобы учение было сплошным развлечением, где нет места ни усталости, ни напряжению – вот и вся работа, ведущаяся с международным размахом. Она имеет цель, весьма далёкую от гуманизма и любви к ребёнку. Таким путём хозяева жизни хотят подхлестнуть социальную сегрегацию (которая и без того набирает обороты всюду). Попросту говоря, отжать от кормушки лишних едоков.

Сюсюкающая манера обучения, все эти «Хеппи инглиши», картинки, отмена заучивания наизусть стихов и дат, а теперь пробный шар по отмене оценок – за всем этим просматривается глобальная педагогическая задача: вырастить расслабленного придурка. Впрочем, «придурок» – неполиткорректно. Американская педагогика выработала другой термин для дурака – «альтернативно одарённый». Вот он-то и нужен. Ему можно впарить любые, сколь угодно бесполезные, товары и втюхать любые, сколь угодно фантастические, политические утки. Вот сверхзадача международных хозяев жизни.

«Если я знаю, что знаю мало, я добьюсь того, чтобы знать больше», – наставлял Ленин комсомольцев. Чтобы этого не допустить, надо сформировать расслабленность: полное отсутствие воли и самообладания. Для этого непрерывно хвалить, гладить по головке, ни с кем – упаси, Боже – не сравнивать, не ставить гадких двоек, а лучше вообще ничего не ставить: разве можно неповторимую личность заставлять делать то, что её не мотивирует?

Ведь старая школа, где ставили двойки, учила не только геометрии или географии – она учила преодолевать своё «не хочу», стремиться быть первым или, по крайней мере, не последним, а также понимать и принимать, что ты, увы, не первый – тоже, кстати, полезный навык. В школе расслабона и позитива любая твоя каракуля будет гениальной, поскольку сравнивать можно только с самим собой, а предыдущая каракуля была хуже. Выпускник такой школы не сможет ни толком работать, ни всерьёз учиться. А потом… потом вести тихую второсортную жизнь, ни на что не претендуя и никуда не стремясь. Претендовать будут другие – которые отучились в немногих «зверских» школах, похожих на те, какими были все в пятидесятые годы. Тогда были экзамены в каждом классе, переэкзаменовки осенью для не сдавших. Есть замечательная картина Решетникова «Переэкзаменовка»: лето, за окном играют в футбол, а двоечнику надо учиться. Популярная повесть А. Алексина «Саша и Шура» – о том же, о переэкзаменовке. Благодаря такой школе СССР достиг максимума своей научно-технической да и гуманитарной мощи.

И вот, глядишь, уже скоро: школа для народа – расслабон, для «сливок» – напряжённое учение, с отметками, экзаменами и сопутствующими трудностями. К такой сегрегации ведут дело педагоги-гуманисты – строители «школ радости». Даже если сами того не понимают.