Норманская теория: откуда, чья и зачем пришла на землю русскую?

«Кто управляет прошлым, тот управляет будущим;
кто управляет настоящим, тот управляет прошлым»
Дж. Оруэлл.

Норманская теория — инструмент политической борьбы, в разное время использовалась разными силами для достижения своих целей.

В мире все взаимосвязано, одно вытекает из другого. Чтобы говорить о том времени, надо представлять, какие территории были тогда заселены славянами, что представляли из себя викинги, было ли государственное образование на территории будущей Руси. И об этих фактах мы не можем достоверно судить из-за события, случившегося несколько позже, а именно: из-за принятия на Руси христианства.

Русь попала под «библейский проект», и, соответственно, вся «история» писалась под эту концепцию (то есть создавался определённый соответствующий ей исторический миф). Нестор писал «Повесть временных лет» в XII веке, то есть через 300 лет после «призвания варягов». А ведь на одной фразе оттуда строится вся норманская теория:

«Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет; да и пойдите княжить и володеть нами».

Так ли всё однозначно было? Рассмотрим в данной статье, которая создана при активном участии читателей Информационно-аналитического Центра.

НОРМАНСКАЯ ТЕОРИЯ: РОЖДЕНИЕ

Сама норманская теория родилась в XVII веке, когда шведы обосновывали свои претензии на ряд северных территорий (то есть до XVII века такой интерпретации образования русского государства просто не существовало)

Яркий пример идеологических манипуляций — норманская теория, согласно которой, прибывшие на Русь в 862 году варяги, во главе которых стоял Рюрик, были шведами. Эта идея о начале русской государственности, не имеющая под собой абсолютно никаких оснований, является выдумкой шведских политиков. Впервые она была сформулирована шведским дипломатом Петром Петреем в 1615 году, чтобы обосновать права Швеции на захваченные в годы Смуты русские земли.

Позиция Петрея, которого немецкий историк Эверс называл пустомелей, стала генеральной линией шведской историографии XVII века: её тогда развивали учёные Видекинд, Верелий, Рудбек. С ещё большей активностью мысль Петрея культивировали и пропагандировали по всей Европе его соотечественники в XVIII веке, особенно после катастрофических поражений Швеции в войнах 1700—1721 и 1741—1743 гг., нанесённых ей Россией. Но политическая подоплёка и отсутствие доказательств у этой антирусской теории были столь явственны, что её не приняли многие немецкие учёные — либо прямо опровергали (Преторий, Томас), либо просто игнорировали, утверждая, что русские варяги являются выходцами из славянской Южной Балтики (Хюбнер, Лейбниц, Клювер, Бэр, Бухгольц).

В русской исторической науке о варягах, как о скандинавах, речь завели в 1735 году Готлиб Байер и в 1749 году Герхард Миллер. Но последнему дали аргументированный отпор Ломоносов, Фишер, Штрубе де Пирмонт. Однако в XIX веке норманизм в отечественной науке охотно приняли в силу западнических настроений и под влиянием работ Шлецера ведущие учёные России: Карамзин, Соловьёв, Ключевский и др. Тот же норманизм продолжал господствовать у нас в советское время (только тогда считали, признавая варягов норманами, что они сыграли весьма незначительную роль в русской истории).

Сейчас норманизм торжествует в нашей науке без каких-либо оговорок. В 2012 году, когда праздновалось 1150-летие зарождения российской государственности, археолог Сергей Щавелёв торжественно отрапортовал:

«Горсточка» викингов, выступающих, по сравнению с «аборигенами», «носителями более сложной культуры» и обладая менталитетом «лидеров», во главе с Рюриком «основала целое государство, даже в начале своего развития равное по площади среднему европейскому королевству».

То есть, всё та же позиция, ничего не меняется: вся цивилизация с «запада», а на Руси «варварство», даже государство нам викинги построили.

Правда, из скандинавских саг следует, что шведы начинают появляться на Руси только в конце Х века, т.е. спустя 120—130 лет после призвания варягов. К тому же, викинги-пираты, специализируясь исключительно на грабежах, не занимались государственным строительством. В данной сфере опыт нарабатывается столетиями, вот почему, по сути, только ко времени распада Руси шведы смогли создать своё собственное государство. Да и первые города они научились строить лишь к концу XIII века, тогда как наши варяги их массово «рубили», давая им славянские названия, четырьмя-тремя столетиями ранее.

Конечно, корни норманской теории уходят к «Повести временных лет», и связаны с борьбой «элитных» группировок, а норманская теория была инструментом обоснования права «элиты» на эксплуатацию населения. В активную фазу эта борьба входит после смерти (убийства) Ивана Грозного (то есть пресечения династии самих Рюриковичей) усиливается при Петре I, в связи с появлением всё большего числа «немцев» при «дворе», и окончательно сформировалась после смерти Петра, «благодаря» пресловутым Миллеру, Шлецеру и Байеру, которые окончательно сформулировали норманскую теорию, да вообщем-то и написали русскую историю.

В начале XVIII века в Санкт-Петербург направляются один за другим будущие создатели российской «истории», ставшие впоследствии академиками, Г.Ф. Миллер, А.Л. Шлёцер, Г.З. Байер и мн. др. В виде римских «заготовок» в карманах у них лежали: и «норманская теория», и миф о феодальной раздробленности «Древней Руси», и возникновение русской культуры не позднее 988 года н.э., и прочие подвергающиеся сегодня сомнению чисто идеологические наработки. Фактически иностранные учёные своими исследованиями доказывали, что «восточные славяне в IX—X веках были сущими дикарями, спасёнными из тьмы невежества варяжскими князьями». Готлиб Зигфрид Байер выдвинул норманскую теорию становления Российского государства на передовую. По его теории «прибывшая на Русь кучка норманов за несколько лет превратила «темную страну» в могучее государство».

Непримиримую борьбу против искажений русской истории вёл Ломоносов, и он оказался в самой гуще этой борьбы. В 1749 — 1750 годах он выступил против исторических взглядов Миллера и Байера, а также против навязываемой немцами «норманской теории» становления России. Он подверг критике диссертацию Миллера «О происхождении имени и народа российского», а также труды Байера по русской истории. Ломоносов нередко ссорился с иностранными коллегами, работавшими в Академии наук. Кое-где цитируется его фраза:

«Каких гнусных пакостей не наколобродит в российских древностях такая допущенная в них скотина!»

Утверждается, что фраза адресована Шлёцеру, который «создавал» российскую «историю». Михайло Ломоносова поддержали многие русские учёные. Член Академии наук, выдающийся русский машиностроитель А.К. Мартов подал в Сенат жалобу на засилье иностранцев в русской академической науке. К жалобе Мартова присоединились русские студенты, переводчики и канцеляристы, а также астроном Делиль. Её подписали И. Горлицкий, Д. Греков, М. Коврин, В. Носов, А. Поляков, П. Шишкарёв.

Смысл и цель их жалобы совершенно ясны — превращение Академии Наук в русскую не только по названию. Во главе комиссии, созданной Сенатом для расследования обвинений, оказался князь Юсупов. Комиссия увидела в выступлении А.К.Мартова, И.В.Горлицкого, Д.Грекова, П.Шишкарёва, В.Носова, А.Полякова, М.Коврина, Лебедева и других «бунт черни», поднявшейся против начальства». Русские учёные, подавшие жалобу, писали в Сенат:

«Мы доказали обвинения по первым 8 пунктам и докажем по остальным 30, если получим доступ к делам».

«Но… за «упорство» и «оскорбление комиссии» были арестованы. Ряд из них (И.В.Горлицкий, А.Поляков и др.) были закованы в кандалы и «посажены на цепь». Около двух лет пробыли они в таком положении, но их так и не смогли заставить отказаться от показаний. Решение комиссии было поистине чудовищным: Шумахера и Тауберта наградить, Горлицкого казнить, Грекова, Полякова, Носова жестоко наказать плетьми и сослать в Сибирь, Попова, Шишкарева и других оставить под арестом до решения дела будущим президентом Академии.
Формально Ломоносов не был среди подавших жалобу на Шумахера, но всё его поведение в период следствия показывает, что Миллер едва ли ошибался, когда утверждал:

«Господин адъюнкт Ломоносов был одним из тех, кто подавал жалобу на г-на советника Шумахера и вызвал тем назначение следственной комиссии».

Недалёк был, вероятно, от истины и Ламанский, утверждающий, что заявление Мартова было написано большей частью Ломоносовым. В период работы комиссии Ломоносов активно поддерживал Мартова… Именно этим были вызваны его бурные столкновения с наиболее усердными клевретами Шумахера: Винцгеймом, Трускотом, Миллером. Синод православной христианской церкви также обвинил русского учёного в распространении в рукописи антиклерикальных произведений по ст.ст. 18 и 149 Воинского Артикула Петра I, предусматривавшим смертную казнь. Представители духовенства требовали сожжения Ломоносова.

Такая суровость, по-видимому, была вызвана слишком большим успехом вольнодумных, антицерковных сочинений Ломоносова, что свидетельствовало о заметном ослаблении авторитета церкви в народе. Архимандрит Д. Сеченов — духовник императрицы Елизаветы Петровны — был серьёзно встревожен падением веры, ослаблением интереса к церкви и религии в русском обществе. Характерно, что именно архимандрит Д. Сеченов в своём пасквиле на Ломоносова требовал сожжения учёного. Комиссия заявила, что Ломоносов «за неоднократные неучтивые, бесчестные и противные поступки как по отношению к Академии, так и к комиссии, и к немецкой земле» подлежит смертной казни, или, в крайнем случае, наказанию плетьми и лишению прав и состояния.

Указом императрицы Елизаветы Петровны Михаил Ломоносов был признан виновным, однако от наказания освобожден. Ему лишь вдвое уменьшили жалованье, и он должен был «за учинённые им предерзости» просить прощения у профессоров. Герард Фридрих Миллер собственноручно составил издевательское «покаяние», которое Ломоносов был обязан публично произнести и подписать. Михаил Васильевич, чтобы иметь возможность продолжить научные исследования, вынужден был отказаться от своих взглядов. Но на этом немецкие профессора не успокоились. Они продолжали добиваться удаления Ломоносова и его сторонников из Академии. Около 1751 года Ломоносов приступил к работе над «Древней российской историей».

Он стремился опровергнуть тезисы Байера и Миллера о «великой тьме невежества», якобы царившей в Древней Руси. Особый интерес в этом его труде представляет первая часть — «О России прежде Рюрика», где изложено учение об этногенезе народов Восточной Европы и, прежде всего, славян-русов. Ломоносов указал на постоянное передвижение славян с востока к западу. Немецкие профессора-историки решили добиться удаления Ломоносова и его сторонников из Академии.

Эта «научная деятельность» развернулась не только в России. Ломоносов был учёным с мировым именем. Его хорошо знали за границей. Были приложены все усилия, чтобы опорочить Ломоносова перед мировым научным сообществом. При этом в ход были пущены все средства. Всячески старались принизить значение работ Ломоносова не только по истории, но и в области естественных наук, где его авторитет был очень высок. В частности, Ломоносов был членом нескольких иностранных Академий — Шведской Академии с 1756 года, Болонской Академии с 1764 года.

«В Германии Миллер инспирировал выступления против открытий Ломоносова и требовал его удаления из Академии».

Этого сделать в то время не удалось. Однако противникам Ломоносова удалось добиться назначения академиком по русской истории Шлецера.

«Шлецер… называл Ломоносова «грубым невеждой, ничего не знавшим, кроме своих летописей».

Итак, как мы видим, Ломоносову ставили в вину знание русских летописей.

«Вопреки протестам Ломоносова, Екатерина II назначила Шлецера академиком. при этом он не только получал в бесконтрольное пользование все документы, находящиеся в академии, но и право требовать всё, что считал необходимым, из императорской библиотеки и других учреждений. Шлецер получал право представлять свои сочинения непосредственно Екатерине… В черновой записке, составленной Ломоносовым «для памяти» и случайно избежавшей конфискации, ярко выражены чувства гнева и горечи, вызванной этим решением: «Беречь нечево. Всё открыто Шлецеру сумасбродному. В российской библиотеке несть больше секретов».

Миллер и его соратники имели полную власть не только в самом университете в Петербурге, но и в гимназии, готовившей будущих студентов. Гимназией руководили Миллер, Байер и Фишер. В гимназии

«учителя не знали русского языка… ученики же не знали немецкого. Все преподавание шло исключительно на латинском языке… За тридцать лет (1726—1755) гимназия не подготовила ни одного человека для поступления в университет»

Из этого был сделан следующий идиотский вывод. Было заявлено, что:

«единственным выходом является выписывание студентов из Германии, так как из русских подготовить их будто бы все равно невозможно».

Эта борьба продолжалась в течение всей жизни Ломоносова. «Благодаря стараниям Ломоносова в составе Академии появилось несколько русских академиков и адъюнктов».

Однако «в 1763 году по доносу Тауберта, Миллера, Штелина, Эпинусса и других, уже другая Императрица России Екатерина II «даже совсем уволила Ломоносова из академии». Но вскоре указ об его отставке был отменён. Причиной была популярность Ломоносова в России и признание его заслуг иностранными академиями. Тем не менее, Ломоносов был отстранён от руководства географическим департаментом, а вместо него туда был назначен Миллер. Была сделана попытка «передать в распоряжение Шлецера материалы Ломоносова по языку и истории». Последний факт очень многозначителен. Если даже ещё при жизни Ломоносова были сделаны попытки добраться до его архива по русской истории, то что уж говорить о судьбе этого уникального архива после смерти Ломоносова.

Как и следовало ожидать, архив Ломоносова был немедленно конфискован сразу после его смерти и бесследно пропал. Цитируем:

«навсегда утрачен конфискованный Екатериной II архив Ломоносова. На другой день после его смерти библиотека и все бумаги Ломоносова были по приказанию Екатерины опечатаны гр. Орловым, перевезены в его дворец и исчезли бесследно».

Сохранилось письмо Тауберта к Миллеру. В этом письме, не скрывая своей радости, Тауберт сообщает о смерти Ломоносова и добавляет:

«На другой день после его смерти граф Орлов велел приложить печати к его кабинету. Без сомнения в нём должны находиться бумаги, которые не желают выпустить в чужие руки».

Смерть Михаила Ломоносова тоже была внезапной и загадочной, и ходили слухи о его преднамеренном отравлении. Очевидно, то что нельзя было сделать публично, его многочисленные недруги довершили скрытно и тайно. Таким образом, «творцы русской истории» — Миллер и Шлецер — добрались до архива Ломоносова. После чего эти архивы, естественно, исчезли. Зато, после семилетней проволочки был, наконец, издан — и совершенно ясно, что под полным контролем Миллера и Шлецера, а значит ими отредактированный —- труд Ломоносова по русской истории. И то лишь первый том. Скорее всего, переписанный Миллером в нужном ключе. А остальные тома попросту «исчезли».

Так и получилось, что имеющийся сегодня в нашем распоряжении «труд Ломоносова по истории» странным и удивительным образом согласуется с миллеровской точкой зрения на историю. Даже непонятно — зачем тогда Ломоносов так яростно и столько лет спорил с Миллером? Зачем обвинял Миллера в фальсификации русской истории, когда сам, в своей (правда, посмертно) опубликованной «Истории» так послушно соглашается с Миллером по всем пунктам? Угодливо поддакивает ему в каждой своей строчке? Изданная Миллером по «Ломоносовским черновикам» история России, можно сказать, написана под копирку, и практически ничем не отличается от миллеровсого варианта Российской истории. Неужели смерть так меняет людей?

Это же касается и другого русского историка — Татищева, опять таки изданного Миллером лишь после смерти Татищева! Карамзин же почти дословно переписал Миллера, хотя и тексты Карамзина после его смерти не раз подвергались редакции и переделке.

Но в видео есть неточность: не могли придворные российские историки так хорошо говорить по-русски.

Так началось «победное» шествие «норманской теории» в русской историографии, к сожалению, продолжившее и в советское время.

Связано это с тем, что идеологией СССР был марксизм. А по марксизму история делилась на 5 периодов:

• от первобытнообщинной формации до самой прогрессивной и эволюционной – коммунистической.

Но период истории России до принятия христианства не вписывался ни в одно «стандартное» лекало — не был похож ни на первобытнообщинный строй, ни на рабовладельческий, ни на феодальный. А скорее был он похож на социалистический.

И в этом состояла вся комичность ситуации и большое желание не обращать на этот период научного внимания. В этом была и причина недовольства Фроянова и других советских учёных, когда они пытались в этом периоде истории разобраться.

ЧТО БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ? СУЩЕСТВУЮТ РАЗНЫЕ ВЕРСИИ ТОГО, КЕМ БЫЛИ РЮРИК И ВАРЯГИ

Внук Гостомысла

Один из ранних списков «Новгородской летописи», датируемый серединой XV века, содержит перечень местных посадников, где первым стоит некий Гостомысл, выходец из племени ободритов. В другой рукописи, которая создана в конце XV века, рассказывается, что словене, придя с Дуная, основали Новгород и призвали Гостомысла в старейшины. В «Иоакимовской летописи» сообщается:

«Сей Гостомысл был муж великой храбрости, такой же мудрости, все соседи его боялись, а его люди любили разбирательства дел ради и правосудия. Сего ради, все близкие народы чтили его и дары и дани давали, покупая мир от него».

Гостомысл всех сыновей потерял в войнах, а дочь Умилу выдал замуж за некоего правителя отдалённой земли. Однажды Гостомысл увидел сон, будто один из сыновей Умилы будет его преемником. Перед смертью Гостомысл, собрав «старейшин земли от славян, руси, чуди, веси, меров, кривичей и дряговичей», рассказал им о вещем сне, и послали они к варягам просить себе в князья сына Умилы. На зов явился Рюрик с сородичами, то есть вернулся на родину его собственный внук.

Потомок императора Августа

В XVI веке Рюрик был объявлен родственником римских императоров. Киевский митрополит Спиридон по указанию государя Василия III занимался составлением родословия московских царей и представил его в виде «Послания о Мономаховом венце». Спиридон сообщает, что «воевода Гостомысл», умирая, просил отправить послов в землю Пруса, бывшего сродником римского кесаря Гая Юлия Августа Октавиана (Прусскую землю), дабы призвать князя «Августа рода». Новгородцы поступили так и обрели Рюрика, давшего начало роду русских князей. Вот о чём гласит «Сказание о князьях Владимирских» (XVI—XVII вв.):

«…В то время некий воевода новгородский по имени Гостомысл перед кончиной своей созвал всех правителей Новгорода и сказал им: «О, мужи новгородские, советую я вам, чтобы послали вы в Прусскую землю мудрых мужей и призвали бы к себе из тамошних родов правителя». Они пошли в Прусскую землю и нашли там некоего князя по имени Рюрик, который был из римского рода Августа-царя. И умолили князя Рюрика посланцы от всех новгородцев, чтобы шёл он к ним княжить».

Рюрик — славянин

В начале XVI века гипотезу о славянском происхождении варяжских князей выдвинул австрийский посол в России Сигизмунд Герберштейн. В «Записках о Московии» он утверждал, что северные племена нашли себе правителя в Вагрии, у западных славян:

«…По моему мнению, русским естественно было призвать себе государями вагров, иначе говоря, варягов, а не уступать власть чужеземцам, отличавшимся от них и верой, и обычаями, и языком». Автор «Истории Российской» В.Н. Татищев видел в варягах северные народы вообще, а под «русами» подразумевал финнов. Уверенный в своей правоте, Татищев называет Рюрика «королевичем финским».

Позиция М.В. Ломоносова по Рюрику

В 1749 году историк Герхард Фридрих Миллер написал диссертацию «Происхождение народа и имени российского». Он утверждал, что Россия «и царей, и имя своё получила» от скандинавов. Главным его оппонентом стал М.В. Ломоносов, по мнению которого, «Рурик» был из пруссов, но имел предков славян-роксоланов, которые первоначально жили между Днепром и устьем Дуная, а через несколько веков переселились к Балтийскому морю.

«Подлинное отечество» Рюрика

В 1819 году бельгийский профессор Г.Ф. Хольманн издал на русском языке книгу

«Рустрингия, первоначальное отечество первого российского князя Рюрика и братьев его», где утверждал:

«Русские варяги, от коих произошли Рюрик с братьями своими и дружиною, жили на берегах Балтийского моря, которое западные источники называли Немецким, между Ютландией, Англией и Францией. На сем берегу Рустрингия составляла особенную землю, которая по многим причинам может быть признана подлинным отечеством Рюрика и его братьев. Рустринги, принадлежавшие к варягам, исстари были мореходцы, промышлявшие на море и разделявшие с другими народами господствование над морем; в IX и X столетиях они считали Рюрика между первыми своими фамилиями».

Рустрингия находилась на территории нынешних Голландии и Германии.

Рюрик Ютландский

В 1836 году профессор Дерптского университета Ф. Крузе высказал предположение, что летописный Рюрик — это ютландский хевдинг, который в середине IX века участвовал в нападениях викингов на земли Франкской империи и имел лен (владение на срок службы господину) во Фрисландии. Этого викинга Крузе отождествлял с Рюриком Новгородским. Древнерусские летописи ничего не сообщают о деятельности Рюрика до его прихода на Русь. Однако в Западной Европе имя его было хорошо известно. Рюрик Ютландский — реальное историческое лицо, а не мифический герой. Историчность Рюрика и его призвание в Северную Русь специалисты полагают вполне вероятным. В монографии «Рождение Руси» Б.А. Рыбаков писал, что, желая защитить себя от ничем не регламентированных варяжских поборов, население северных земель вполне могло пригласить одного из конунгов на правах князя с тем, чтобы он охранял его от других варяжских отрядов. Отождествляя Рюрика Ютландского и Рюрика Новгородского, историки опираются на данные западноевропейских хроник, открытия в области археологии, топонимики и лингвистики.

Вывод напрашивается один: «говорить достоверно об этом нынче пока невозможно». Все дохристианские источники были уничтожены. Первые дошедшие до нас летописи писались столетия спустя после событий и в дальнейшем неоднократно редактировались в угоду текущей политической конъюнктуре, и потому доверия не заслуживают.

Чтобы попытаться ответить на вопрос о том, кем же мог быть Рюрик, надо представлять, какую территорию занимали славянские «племена» к моменту «призвания» Рюрика. Было ли государственное образование у славян до появления Рюрика?

Есть все основания полагать, что в то время славянские земли включали всю Восточную Европу (примерно по линии Варшавского договора) включая Восточную Германию и южное побережье Балтийского моря (но это тема отдельной статьи) куда и выводят большинство источников «родину» Рюрика. Отвечая на второй вопрос, стоит обратить внимание на Змиевые валы, тянущиеся на южных рубежах Руси на сотни километров. Строительство таких сложных оборонительных сооружений невозможно без привлечения огромных ресурсов и согласованных работ множества людей в течение длительного времени, то есть без существования государства.

Также отметим походы русских князей на Византию уже во вполне исторически фиксируемое время. Представьте ситуацию: «только что» образованное государство на Руси и сильнейшая держава того времени ведут борьбу с друг другом. А ведь походы на Византию были и при Олеге, и при Игоре, и при Святославе, да и раньше. Сравнивать это с набегами викингов на Британию некорректно — масштаб несопоставим, Англия того времени далеко не Византия, количество войск, участвовавших в походах тоже. То есть Русь того времени сопоставима по мощи с Византией.

КАКОЕ ОБЩЕСТВО БЫЛО?

В период перед крещением Руси у русов было, бесспорно, своё государство и при этом не было классового общества, в частности, феодального. И неудобство было в том, что «классическая» советская идеология утверждала, что класс феодалов создаёт государство как инструмент своего политического господства и подавления крестьян. А тут получалась неувязочка…

Более того, судя по воинским победам русов над соседями, и что сама «царица мира» Византия платила им дань, то получалось, что «оригинальный» уклад общества и государства наших предков был более эффективным и выигрышным по сравнению с другими укладами и структурами того периода у других народов.

И вот тут надо заметить, что археологические памятники восточных славян воссоздают общество без каких-либо явственных следов имущественного расслоения. Выдающийся исследователь восточнославянских древностей И.И. Ляпушкин подчёркивал, что среди известных нам жилищ

«…в самых разных регионах лесостепной полосы нет возможности указать такие, которые по своему архитектурному облику и по содержанию найденного в них бытового и хозяйственного инвентаря выделялись бы богатством. Внутреннее устройство жилищ и найденный в них инвентарь пока не позволяют расчленить обитателей этих последних лишь по роду занятий – на землевладельцев и ремесленников».

Другой известный специалист по славяно-русской археологии В.В. Седов пишет:

«Возникновение экономического неравенства на материалах исследованных археологами поселений выявить невозможно. Кажется, нет отчетливых следов имущественной дифференциации славянского общества и в могильных памятниках VI—VIII веков».

«Всё это требует иного осмысления археологического материала»

— отмечает в своём исследовании И.Я. Фроянов.

То есть, в этом древнерусском обществе не было смыслом жизни накопление богатств и передача его детям, это не было какой-то мировоззренческой или нравственной ценностью, и это явно не приветствовалось и презрительно порицалось.

Этот же шведский взгляд на русскую историю торжествует в образовании. Так, в учебнике Е.В. Пчелова «История России с древнейших времён до конца XVI века» для 6-го класса (2012 год, в его «крёстных отцах» ходят директора двух институтов Российской академии наук: археологии и российской истории), который, согласно аннотации, способствует осознанию школьниками «своей гражданско-национальной идентичности», варяги представлены скандинавами, норманами, викингами. Причём детям эта идея навязывается и таким ещё вопросом: «Как вы думаете, почему в Швеции был установлен памятник первым русским князьям?»

Да откуда им знать, что он установлен лишь под влиянием пустомелей петреев, в том числе, русских? О варягах-скандинавах говорит уже для будущих учителей — студентов-историков — и учебник В.Г. Вовиной-Лебедевой «История Древней Руси» (2011 год).

Пытаясь материализовать свои фантасмагории, «наши» археологи, по собственному диагнозу, «неизлечимо больные норманизмом», добились, например, включения Рюрикова городища (в 2 км к югу от Новгорода) в перечень ЮНЕСКО, рекомендованный для посещения маршрута «По дорогам викингов», создания археологического музея «Княжая гора» на Передольском погосте (рядом с новгородскими сопками IX—X вв.), который «будет носить древнескандинавский характер» (причём этот проект должен был получить от Европейской комиссии по культурному развитию грант размером в 300 тысяч евро, что, вероятно, никак не влияет на направленность и достоверность «исторической реконструкции»).

По словам видного новгородского археолога Сергея Трояновского:

«Викинги на Новгородской земле были другими — они не воевали, не захватывали города, они были вынуждены договариваться. Если это мы покажем европейцам, вся Скандинавия будет здесь в качестве туристов».

Трояновский подчёркивает огромную разницу в действиях викингов и варягов, но не замечает, что данный факт означает только одно: варяги и викинги — это совершенно разные люди (если не народы), у которых принципиально различались типы поведения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Мы всё меряем по привычке «западным» подходом к устройству государства, а также «марксистской» теорией о сменяемости формаций, однако вполне допустимо устройство Руси того времени на других принципах, несущих другие стереотипы отношений внутри государства, правил поведения внутри общества. И тому есть даже историческое свидетельство — это встреча Святослава и императора Византии.

Святослав начал переговоры о мире с Иоанном Цимисхием. Историческая встреча их произошла на берегу Дуная и была подробно описана византийским хронистом, находившимся в свите императора. Цимисхий в окружении приближенных ожидал Святослава. Князь прибыл на ладье, сидя в которой греб наравне с простыми воинами. Отличить его греки могли лишь потому, что надетая на нем рубаха была чище, чем у других дружинников, и по серьге с двумя жемчужинами и рубином, вдетой в его ухо.

В то время на Руси при единстве нравственно-этических норм для всех не было личностной иерархии, хотя профессиональная специализация людей в общине была неизбежна. Поэтому в какие-то периоды управленцы профессионалы — князь или жрец — могли выполнять функции рядового гребца на ладье, беспрекословно подчиняясь кормщику, а в других обстоятельствах тот же кормщик беспрекословно выполнял распоряжения этого же князя или жреца, и при этом они были друг другу в аспекте личностного достоинства — ровня.

Так, князь Святослав, сидя с веслом в ладье вместе с другими гребцами, беседовал с находившимся на коне на берегу Дуная императором Византии Цимисхием, которого сопровождала свита. Это очень удивило греков и было непонятно им, поскольку не соотносилось с социальными нормами Византии: Святослав не снизошёл до их императора? Император вынужден говорить о международных отношениях с плебеем? Либо всё же с князем? Князь в рядах плебеев и ничем от них неотличим? Эти русские такие дикари, что не знают никакого этикета? — у верноподданных «холопей государевых» от такого «крыша» запросто может съехать…

Дальше можно задать вопрос: А какое отношение имеют «скифы» (либо часть скифов) к русскому государству? Ведь территория та же, люди те же.

«Западу» выгодно укоротить нашу историю, представить нас «варварами», которым государственность принесли викинги, а «духовность» — грек. Всё тоже, что и сейчас… За тысячу лет изменений немного. И мы учим эту «историю» в школе.

ПОСЛЕСЛОВИЕ О ДНК-ГЕНЕОЛОГИИ

Приведём мнение из книги «Происхождение славян. ДНК-генеалогия против «норманской теории».

Те, кого мы считаем Рюриковичами, поименованные выше русские князья, имеют славянское происхождение, никакого отношения к скандинавам не имеют. Те, кто считаются гедиминовичами, потомками тех рюриковичей не являются, это две разных ДНК-линии.

В славянских странах потомков скандинавов не наблюдается. В гаплогруппе R1a, например, есть так называемый скандинавский субклад R1a-Z284, который характерен именно для скандинавских стран, и тех, куда ходили скандинавы. Его много не только в Скандинавии, но и на Британских островах.

И вот незадача — нет этого субклада ни в России, ни на Украине, ни в Белоруссии, нет и в Литве. То есть нет в этих странах потомков скандинавов, по крайней мере, в статистически значимых количествах.

Как же так — норманисты говорят, что их было там видимо-невидимо, а потомков нет. Так не бывает.

Ответ прост — не скандинавы это были, а славяне.