Современной цивилизации люди не нужны: утилизация избыточного населения — глобальный тренд

Социальное государство — важнейшее, основополагающее достижение человечества в том виде, в котором мы понимаем его сейчас. Его цель — освободить человека от отупляющей и обессиливающей его борьбы за существование, от страха за будущее, от рутинных забот, чтобы максимально развить его и дать ему возможность сконцентрировать свои растущие силы на главном.

Важным вопросом является то, какие блага считать естественными, необходимыми для жизни человека и потому обеспечиваемыми ему государством. В Советском Союзе к бесплатным благам относились далеко не только образование, здравоохранение, социальная поддержка и безопасность (стоит напомнить, что в некоторых землях Германии вызвавший полицию, но не могущий назвать имя преступника, должен оплачивать вызов); государство дотировало и ЖКХ, и транспорт, и отдых, и питание, и лекарства, и детскую одежду. При этом понятно, что по мере развития общества, усложнения жизни человека растут и потребности — и, соответственно, должен расширяться и становиться более разнообразным круг обеспечиваемых ему благ.

Понятно, что любое замедление развития создавало огромные угрозы для устроенного таким образом будущего. Однако главная проблема социального государства заключается в другом. Когда в деле его создания и роста благосостояния масс были достигнуты первые результаты, когда оно смогло гарантировать людям решение первичных, простейших, самоочевидных задач — избавление от голода и болезней, безопасность, грамотность, бытовой комфорт и возможность социального роста, — на повестку дня встал главный, ключевой вопрос человеческого существования: а что есть это главное, ради которого социальное государство обеспечивает человеку комфорт? Проще говоря, ради чего живет человек?

Первым с этой проблемой столкнулось самое передовое в социальном отношении общество ХХ века — Советский Союз, но затем в том же положении оказались и вынужденные в конкурентных целях следовать его примеру развитые страны Запада.

Первый в мире полностью автоматизированный завод (по производству автомобильных поршней) был введен в эксплуатацию в нашей стране еще при Сталине — в 1950 году (в США подобный завод был создан только в конце 1954 года). Однако темпы автоматизации резко замедлились, потому что государства не знали, как занять и организовать высвобождаемых при этом работников.

Предполагалось, что в высвободившееся время человек будет заниматься самосовершенствованием, но должных стимулов для этого создать не удалось. Строго говоря, в условиях отчаянной международной и внутренней конкуренции было не до того, но помимо этого управляющие структуры и наука не имели ни должного интереса, ни должных инструментов для решения этой задачи.

В Советском Союзе это деликатно называлось «проблема свободного времени»; чуть позже с ней столкнулся и Запад. Суть заключалась в том, что, не умея занять его, человек начинал деградировать либо становился фактором дестабилизации общества.

Пока главным фактором развития оставалось государство, заинтересованное в социальной стабильности, оно обеспечивало ее сдерживанием технологического прогресса. Однако это была непосильная цена: по сути, у человека отнимали смысл жизни — возможность совместного развития, подменяя ее развитием частным, индивидуальным, изолированным от других, на которое критически значимая часть людей не способны и которое в целом оказывается непроизводительным, то есть ведет к расточению, а не к увеличению общественного достояния.

Непосредственной реакцией на это противоестественное для человека положение стал рост иждивенчества как у нас, так и на Западе. Поскольку иждивенчество разложило массы, они утратили способность защиты своих интересов от управляющей элиты.

Когда транснациональные корпорации на Западе стали сильнее государств, последние отказались от своей цели — социальной стабильности — ради цели корпораций: роста эффективности. В результате социальное государство, иждивенчеством подорвавшее основы своего существования, начало сворачиваться, и уничтожение Советского Союза стало началом новой эпохи.

С одной стороны, транснациональные корпорации стали глобальными и окончательно подчинили государства своей краткосрочной цели и логике. С другой — технологический рывок, осуществленный на наших костях, повысил производительность труда так, что значительная часть человечества стала лишней, избыточной для производства необходимых материальных и нематериальных благ. При этом наибольший разрыв между производимым и потребляемым наблюдался у унаследованного от прошлой, индустриальной эпохи среднего класса, который и подлежал утилизации. Он уничтожался везде, где транснациональные корпорации начинали доминировать над национальным государством: сначала в постколониальной Африке, потом в Латинской Америке, потом в арабском мире, потом в бывшем социалистическом мире.

На рубеже века наступил черед среднего класса развитых стран Запада, но его полномасштабная утилизация началась лишь под давлением кризиса 2008–2009 годов.

Важно, что рост производительности труда, обеспечиваемый информационными технологиями, хоронит не только традиционное социальное государство, но и породившую его идею гуманизма как такового.

Гуманизм вырос из ситуации, когда каждый человек обладал коммерческой ценностью, так как при правильной эксплуатации обеспечивал прибыль. Соответственно, его уничтожение или порча означали упущенную прибыль и были бесхозяйственностью.

Сегодня человек уже не нужен для производства; он важен лишь как фактор потребления, но разрушение рыночной экономики уже лишает его и этой роли. В результате человечество находится сегодня на развилке, наиболее ярким выражением которой является кризис традиционного социального государства. Продолжение нынешних тенденций делает главной задачей человечества утилизацию избыточного населения.

Строго говоря, представители глобального бизнеса говорят об этом не стесняясь уже лет 40. И мы видим эту утилизацию: в неразвитых странах — в виде прямого истребления и разного рода вымаривания, как в ходе «арабской весны» или разнообразных либеральных реформ (демографические потери от которых для России, например, на 2016 год превысили потери от гитлеровского нашествия для РСФСР по состоянию на 1946 год).

В развитых странах средний класс беднеет, формируются гетто, и далеко не только национальные: белые в США уже начали вымирать, хоть и не так, как мы в 1990-е. Важными проектами является уход в виртуальную реальность, более яркую и насыщенную, чем настоящая, и предоставление минимального гарантированного дохода, достаточного для непродолжительного и не беспокоящего других существования. По сути, это проект свертывания, самоуничтожения человечества, погружения его в новые «Темные века» ради самоубийственного паразитизма глобальных спекулянтов.

Его частью является предпринимаемая в нашей стране попытка заменить социальное государство субсидиарным, понимаемым российскими либералами как минимизация социальной поддержки. Если социальное государство считает своей целью наиболее полное, гармоничное развитие человека, то субсидиарное — повторюсь, не в научном, а в современном либеральном его понимании — сокращает поддержку людей до стремительно съеживающегося минимума, обеспечивающего пороговую социальную стабильность, и передает сэкономленные ресурсы глобальным спекулянтам и обеспечивающей их процветание компрадорской элите. Еще в 2000 году в проекте «Стратегии-2010» под редакцией Грефа задача замены социального государства субсидиарным ставилась прямо; указание на антиконституционность этой меры привело к снятию лозунга, но политика сохранилась и проводится до сего дня весьма последовательно.

Альтернативой самокастрации и деградации человечества является возрождение социального государства на качественно новом уровне за счет создания системы мотивации коллективного саморазвития человеческой личности, за счет возвращения человеку нерыночного смысла существования, ибо практика показывает: жизнь индивида ради потребления и превращение человека в инструмент извлечения прибыли в новых условиях ведут уже не к прогрессу, как во времена капитализма, а к коллективному самоубийству и ничему более.

Для России эта задача упрощается продолжающейся эпохой национального предательства: масштабы разрушения в результате либеральных реформ таковы, что простое восстановление самоочевидного займет десятилетие и придаст обществу созидательную инерцию, которую затем можно будет направить в то или иное русло.

Кроме того, глобальная депрессия приведет к распаду мира на макрорегионы, и в этих условиях мы уже предлагаем человечеству новую цивилизационную модель, основанную на совместном и взаимовыгодном коллективном развитии, которая является естественной внешнеполитической оболочкой для социального государства нового типа.