Последние новости с Украины и Новороссии за 21 ноября 2014

О независимой денежной системе Новороссии. Интервью Проханова со Стрелковым. Президент Сербии отказался вводить санкции против России, а литовская Даля грязно ругается от бессилия и немощи. Видео-сводки и другие последние новости с Украины и Новороссии сегодня 21 ноября 2014.

 Независимая денежная система Новороссии

Выход из банковского рабства

Сергей Данилов, известный по своей работе в сфере организации местного самоуправления, которое ранее было известно под названием “копное право”, с группой соратников начинает очень масштабный и нужный проект для Новороссии.

Ближайшая встреча с Сергеем Даниловым состоится в Петербурге, в это воскресенье 23 ноября. Тел. для записи +7953-364-8703 Иван.

http://www.kramola.info/sites/default/files/any_images/7t8OKZUYkmQ.jpg

Президент Сербии отказался вводить санкции против России

Президент Сербии Томислав Николич сегодня заявил, что его страна не собирается вводить санкции в отношении России. Об этом он сообщил журналистам по итогам беседы с прибывшим в Белград комиссаром ЕС по политике добрососедства и вопросам расширения Йоханнесом Ханом.

Литовская Даля грязно ругается от бессилия и немощи

Сообщение от ополчения.

“В Станице Луганская продолжаются ожесточённые бои. Украинские военные, как и обещал их генштаб, получили новое вооружение, по всей видимости, “Гиацинты” на гусенечном ходу и еще что-то более дальнобойное, чем пушки и “Грады” ополчения. Вечером в стороне н.п. Авдеевка и Пески шли стрелковые бои, было слышно применение КПВТ. С 18:35 (мск) со стороны н.п. Пески украинскими военными вёлся артобстрел из гаубиц по позициям ополчения в районе Ясиноватского блокпоста. Со стороны н.п. Марьинка украинские военные провели обстрел с танковых орудий (два т-64) и САУ по окраинам Донецка. В небе над аэропортом замечен украинский беспилотник.”

 Сообщение пресс-центра ДНР.

“ВНИМАНИЕ! Жителей Донецкой Народной Республики просят не поддаваться на провокации.
Появившаяся в социальных сетях информация о якобы изданном постановлении Совета Министров ДНР от 19.11.2014 о назначенной на 21 ноября регистрации всех лиц пенсионного возраста на центральных площадях городов проживания является фальшивкой и провокацией! Просим всех граждан нашей республики сохранять спокойствие, не поддаваться на провокации и следить за официальными сообщениями на официальном сайте Правительства и Народного Совета Донецкой Народной Республики”.

Пресс-центр ДНР.

Сообщение от Стрелкова Игоря Ивановича.

“Это моя пятая война. Были две чеченские, Приднестровье и Босния. Хочу подчеркнуть её схожесть – сценарную схожесть – с боснийской войной. Начало боснийской войны очень похоже на то, что происходит в Новороссии. Когда распалась Югославия и начался парад суверенитетов республик Сербии, несколько регионов не захотели уходить в мусульманскую Хорватскую федерацию и подняли восстание. Эти республики боснийские мусульмане, хорваты подавляли вооружённой силой. И вот, тогда на помощь им пришла Югославская народная армия, но была остановлена под Сараево, под Вуковаром, под Дубровником. Остановились не потому, что встретили серьёзное сопротивление, а потому, что это могло вызвать прямое вмешательство НАТО. Армия была выведена и оставила своё вооружение сербам. Сейчас ситуация очень похожая. И не дай Бог, чтобы она так же закончилась. Потому что когда ЮНА вышла, сербы не смогли организоваться. Потом шла очень длительная, изматывающая война. А потом она быстро закончилась — хорваты разгромили всех по очереди.”

Интервью А. Проханова с Игорем Ивановичем Стрелковым.

“Игорь СТРЕЛКОВ: Поначалу никто воевать не хотел. Первые две недели проходили под флагом того, что обе стороны хотели убедить друг друга. Первые дни в Славянске и мы, и они крайне осторожно подходили к применению оружия. Первая стычка была с сотрудниками СБУ, которые попытались нас зачистить, но попали на засаду. Даже не совсем на засаду, а на встречное столкновение, к которому они оказались не готовы. Понесли потери и убрались. После этого наступило спокойствие. Украинская сторона начала выставлять блокпосты, в наших окрестностях появилась аэромобильная 25-я бригада. Но она не рвалась воевать. Нам удалось разоружить сначала разведвзвод, потом колонну. Это было именно разоружение — под стволами автоматов, под угрозой сожжения техники они не решились вступать в бой и были нами разоружены.

Но всё равно долгое время мы не трогали их блокпосты, и они не проявляли агрессии. Это первые шаги.

Затем “Правый сектор” начал забрасывать к нам диверсионные группы — начались перестрелки. Ещё Нацгвардии не было — только “Правый сектор”. Украинская сторона очень осторожно себя вела, шаг за шагом прощупывала, как себя поведёт Россия. Первый месяц не было обстрелов города. Первый обстрел Славянска — в конце мая. До того они обстреливали сёла, но сам Славянск не трогали. Но по мере того как они понимали, что Россия не отреагирует, обстрелы становились всё более сильными, действия бронетехники и авиации — всё более массированными. В начале июня они окончательно уверились, что Россия напрямую не вмешается, и пустились во все тяжкие. Первая массированная атака на Славянск была второго мая. Следующую — с применением всех сил и средств вооружения — бронетехники и танков — они провели 3 июня. Между этими атаками были бои, локальные стычки.

Июнь, июль были самыми тяжёлыми. Если в апреле-мае всё шло по восходящей, то есть расширялась территория восстания, мы постепенно ставили под контроль населённые пункты Донецкой республики, распространяли движение, то в июне мы начали отступать. Нас со всех сторон стали поджимать, силы противника колоссально превосходили по всем параметрам. И у противника стала появляться мотивация к боевым действиям. Начала срабатывать пропаганда. И чем дальше, тем больше эта мотивация увеличивалась.

Батальоны нацгвардии стали прибывать на поле боя. Они изначально были мотивированы: рассматривали противника, то есть нас, как московских наёмников. Они были уверены. что мы все присланы из России. А то, что у нас в Славянске 90% были местные, донбассовцы, не хотели даже верить.

В июне-июле, когда помощи было крайне мало, противник подогнал огромные силы. Вообще несопоставимо было нарастание сил. Например, к нам за это время пришло 40 добровольцев, а к противнику пришло 80 машин. Что в них — другой вопрос. Но в каждой машине — минимум по человеку.

В август — на пике кризиса — мы сражались в условиях почти агонии. Просто лихорадочно латали дыры, затыкали какие-то прорывы. Мы находились в полном оперативном окружении. И не могли его прорвать. К тому же нас уже начали, как классический котёл, резать на более мелкие котлы. Постепенно отрезали Горловку…

Александр ПРОХАНОВ. Вы говорите о фазе, когда ушли из Славянска в Донецк?

Игорь СТРЕЛКОВ. Да. В той фазе тоже было две части. Когда мы вышли из Славянска в Донецк, это была фаза полной растерянности украинской стороны. У них был полностью прописан сценарий, а мы не вписались, перемешали им всё. И подозрительно гладко всё складывалось у них по этому сценарию. Очень подозрительно.

Что касается ситуации со Славянском…. После того как украинская сторона прорвала фронт под Ямполем, мы уже висели на волоске, заткнуть дыру между мной и Мозговым было невозможно, для этого не хватало сил — как минимум нужна была бригада. А у нас не было резерва.

И когда они взяли Николаевку, у нас не осталось никаких шансов. Был бы шанс, если бы нам массово поставили технику, вооружение. У меня было три танка, один из них был абсолютно неисправен, он не сделал ни одного выстрела. Лишь два танка были боеспособны. С их помощью мы разгромили один блокпост. Но сразу после разгрома этого блокпоста противник на всех блокпостах поставил по четыре танка. В Славянске у укров было семь блоков, и на каждом — по четыре танка. Любой блок укров по технической вооружённости и по численности был сильнее всего славянского гарнизона. На конец осады у меня было 9 бронеединиц, включая эти два танка, а у противника на каждом блоке — по семь-восемь единиц, включая четыре танка. И у меня была альтернатива: или сесть в полную осаду без снабжения, или выходить. До этого снабжение по полевым дорогам проходило. А когда противник взял Николаевку, у нас осталась одна полевая дорога, но они и её перерезали: если мы ночью прорывались по этой дороге, то уже днём у них был пост.

Итак, варианты. Садиться в осаду. Боеприпасов к стрелковому оружию на хорошие бои у меня бы хватило на двое суток. На средней интенсивности — на неделю. А после боёв под Николаевкой у меня осталось на 8 миномётов 57 мин — меньше, чем по 10 мин на миномёт. Не хватало и всего остального: на тяжёлое вооружение не хватало боеприпасов, хуже всего было с противотанковым вооружением. Бои были серьёзные, израсходовали много, а пополнения не поступало. Это всё было 5 июля. “Отпускники” пришли через 40 суток. Мы бы до их прихода никак не продержались. У нас бы и продовольствия не хватило. А самое главное — украинская армия не шла на контактные бои. Когда мы сами навязывали контактный бой, то у них были потери. А они со времён Ямполя предприняли тактику: выдвигаясь от рубежа к рубежу, бросали вперёд только бронетехнику без пехоты. Перед бронетехникой шёл огневой вал. Если бронетехника наталкивалась на сопротивление, она отходила. Снова огневой вал. Потом снова бронетехника. Опять огневой вал — и опять техника.

В результате Николаевку они начали методично разрушать. Наносили удары “ураганами”, “градами”, тяжёлой артиллерией. Никто не ожидал такого массивного обстрела. Некоторые пятиэтажки в городе попросту сложились. Действительные потери мирного населения мы даже не знаем — они огромны.

После этого противник просто обошёл Николаевку, и мне пришлось вывести остатки гарнизона. Ясно было, что то же самое повторится в Славянске — уже без всякой жалости его громили. Но я им ответить не мог, потому что снарядов не было. Они бы нас огородили колючей проволокой, обложили минами, как они сделали с другими, взяв их в кольцо. И ждали бы, когда мы или с голоду сдохнем, или полезем на прорыв. А прорыв в таких условиях сопровождался бы огромными потерями, и неизвестно, удался бы или нет. А ведь в Славянске было ядро нашей бригады — полторы тысячи человек, из них больше тысячи — бойцов. В Краматорске было около 400 бойцов, в Константиновке чуть больше сотни, в Дружковке пятьдесят, на других направлениях небольшие гарнизоны по 20-30-50 человек. И я знал, что извне ко мне никто не прорвётся. Ни “Оплот”, ни “Восток” мне не подчинялись. У Безлера, который в Горловке базировался, на тот момент было около 350-400 человек. Если я не мог разорвать кольцо со своими полутора тысячами, то уж он-то тем более не смог бы. Получалось: если я останусь в осаде, то через какое-то время укры обложат меня, после этого начнут брать населённый пункт за пунктом. Что, собственно, и началось: я и выйти не успел, уже Артёмовск захватили, где у них свой человек был. И за один день полностью зачистили Артёмовск.

В момент, когда выходили из Славянска, уже намечалось второе окружение с отсечением полностью Краматорска, Дружковки, Константиновки. Это к слову о том, почему я, выйдя из Славянска, не стал обороняться в Краматорске: там тоже не было боеприпасов.

Учитывая глубокий прорыв противника к Артёмовску (он уже вышел к Горловке практически, в нашем глубоком тылу находился), цепляться за Краматорск не имело смысла. Выиграли бы мы ещё трое-четверо суток, но в результате всё равно выходили бы. Любой прорыв, тем более — неорганизованный, сопровождается потерями.

Несмотря на то, что из Славянска мы выходили очень организованно, у нас вся бронегруппа погибла. Трагическая случайность. Они должны были вместе с артиллерией, отвлекать на себя внимание огнём с места — с окраины Славянска. Потом, пропустив мимо себя все автомобильные колонны, уйти последней — замыкающей колонной. Но тут сработал человеческий фактор, и бронегруппа пошла на прямой прорыв.

Чтобы не создавать толкучку, у нас все были разделены на шесть колонн. Каждая колонна должна была выходить с интервалом в полчаса. Я совершил серьёзную ошибку, что вышел со второй колонной, а не остался до конца. У меня были свои резоны: в Краматорске я сразу развернул штаб. Но надо было, конечно, выходить последним.

Этого не случилось бы, если бы я сам присутствовал на месте. А так можно в мой адрес сказать, что смалодушничал, поторопился выскочить.

Вообще наши потери могли быть намного больше. Но украинская сторона ночью воевать никогда не любила, поэтому артиллерию мы вывели полностью, а также 90% пехотных подразделений и тыловых.

У нас в строю находилось 11 миномётов и две “Ноны” были на ходу. Знаменитую “Нону” пришлось оставить, потому что она, хотя укры её ни разу не подбили, вся в осколках была. Из-за износа у неё вышла ходовая часть. Её всё время таскали туда-сюда, под конец и пушка вышла у неё из строя. Как шутили бойцы украинских подразделений, которые к нам перешли, она за всю жизнь столько не стреляла, сколько в Славянске.

Так вот — бронегруппа пошла напрямую, и её всю сожгли. Перегородили дорогу. Первый танк подорвался на минах, второй попытался объехать — свалился в овраг. А остальных расстреливали гранатомётами. Некоторые люди уцелели — выскочили, прорвались.

Если бы хотя бы техника вышла — можно было бы как-то действовать, но вся броня сгорела. В Краматорске у меня было три БМП и два БТР. Это слишком мало — против нас выступали две батальонные механизированные тактические группы и танковый батальон.

И если мы могли действовать в застройке, то противостоять противнику на открытой местности не могли.

В Ямполе наш укрепрайон прорвали за один день, несмотря на то, что мы там вкопались, были огневые точки, блиндажи. У нас нехватка противотанкового вооружения — не было ни одной противотанковой пушки. Будь тогда хоть одна противотанковая пушка, хоть одна “Рапира”, не прорвали бы они нашу оборону, несмотря на всю артподготовку. Но с одними “безоткатками” мы не могли воевать. Я понимал, что принимать бой на открытой местности — только терять людей.

Александр ПРОХАНОВ. Вы сказали, что для противника ваш выход из Славянска был совершенно неожиданным.

Игорь СТРЕЛКОВ. Да, он их обескуражил. Ведь у меня был приказ категорический — не сдавать Славянск. А когда я сообщил о том, что намерен выйти, мне несколько раз повторили приказ не выходить, оборонять Славянск до последнего. “Вас обязательно деблокируют, обороняйте Славянск”. Спрашиваю: “Чем поможете?” Молчание. А у меня — тысяча человек и тысячи членов их семей. Положить их я права не имел. Поэтому я принял решение на прорыв.

Вот ещё какой момент. Когда я был в Крыму во время крымских событий, посетил 35-ю батарею. Мощнейшее впечатление на меня произвело. Чалый — просто молодец, он восстановил практически всё своими силами. Не меньшее впечатление произвело и то, что все командиры украинской севастопольской обороны: все адмиралы, генералы, лётчики — сбежали .Оставили за себя командиров полков, батальонов. Те гибли вместе с солдатами. И когда я был в Славянске, решил: либо я не выйду совсем, либо я выйду со всем гарнизоном. Я принял решение выйти и считаю его правильным.

Глубоко уверен, что если бы мы не вышли из Славянска, потом не удержали бы и Донецк. Когда мы вошли в Донецк — всё там было замечательно. Сидел киевский мэр, УВД по-прежнему подчинялось Киеву — двоевластие классическое. Город совершенно не был подготовлен к обороне. Блокпосты оборудованы плохо, дороги не перекрыты, можно были зайти как угодно. И сил там было крайне мало, они были раздроблены, разбросаны, никто никому не подчинялся: отдельно была Русская православная армия, отдельно — батальон “Восток”, отдельно — “Оплот”. Каждый отряд оборонял свой район, единого управления не было.

Проблема была даже не в этом, а в том, что с юга Донецк был почти охвачен, противник занял Амвросиевку. В принципе он уже отрезал нас от границы. ДНР была полностью под контролем противника. И большая часть ЛНР была под контролем противника. Действовал единственный пункт — Изварино, куда отошла одна из моих рот из Краматорска, и они значительно усилили там оборону.

И просто бы Донецк в итоге отсекли вообще от Шахтёрска, от агломерации Тараевский-Шахтёрск-Антрацит. На том участке было лишь несколько не очень мощных блокпостов на дороге и Саур-Могиле. А между ними были огромные дыры, куда можно было войти. Иловайск был пустой — не было гарнизона. В Оспино не было ни гарнизона, ни блокпостов.

Прибыв в Донецк, я в городе оставил только штаб, комендантскую роту. Один батальон перебросил в Петровский район — это юго-западная оконечность, которая была пустая. Остальные силы, и Краматорска, и Славянска, были сведены в бригаду, разбиты на три батальона и разведбат. Они сразу были брошены на Иловайск, Оспино. И я сформировал линию фронта.

Александр ПРОХАНОВ. Из своих частей?

Игорь СТРЕЛКОВ. Именно из своих частей. Потому что “Восток” мне не подчинялся. На личных контактах, с ними удавалось наладить взаимодействие. Они обороняли район Ясиноватой, район Авдеевки, Песков, Карловку. На Карловке сборная солянка была: сначала там были люди Безлера. Потом они ушли, мне пришлось туда посылать своих. Потом я приказал отходить, прорываться оттуда, потому что их отрезали от нас, не было смысла в окружении две роты терять.

Если бы мы не сформировали этот южный фас, думаю, что всё бы закончилось очень быстро. Если бы мы остались в Славянске, то через неделю, максимум через две, Донецк бы пал. А выйдя, мы сорок суток держали Донецк до прихода “отпускников”. Хотя последние дни были просто отчаянные. Когда мы вышли из Донецка, то пробили коридоры на Россию в районе Марьинки, Кожевино, Бровки. Одновременно пробили себе коридоры для снабжения и отсекли в Яково всю группировку противника.

Мы коридор продержали с очень большими потерями, погиб цвет Третьего штурмового батальона в этих боях. Когда мы пробивали коридор, в боях под Марьинкой потеряли убитыми и ранеными 120 человек за двое суток — в основном от артиллерийского огня, от авиаударов. Убитых было более 30. Для меня это гигантские потери.

И на момент прорыва “отпускников” у меня батальон КЭПа был рассечён на две части: часть оборонялась в Снежном, а часть, вместе с разведбатом, оказалась прижатой к границе, отрезана.

К тому же мне постоянно приходилось снимать роты с Донецка, бросать на другие участки. К примеру, сначала мне роту шахтёров и противотанковый взвод пришлось бросить в Дебальцево. Потом то же самое пришлось делать с Красным Лучом. Потом начались бои под Иловайском. На момент прорыва нас настолько растащили, что у меня и военная полиция в бой пошла — в Шахтёрске воевала. В Донецке из нашей Славянской бригады остался практически только один батальон из двух рот, который прикрывал Петровский район. Батальон Каменска тоже почти весь ушёл из Донецка. И остались тылы: снабжение, комендантская рота, которая в основном состояла из стариков и необученных, боевая ценность которых могла быть только в городе в уличных боях, а не в активных боевых действиях.

Какие-то резервы были у “Оплота” и “Востока”, но “Оплот” мне подчинялся частично, “Восток” вообще не подчинялся. Меня упрекают, что я не навёл там порядок. Но у меня был простой выбор, когда я из Славянска зашёл: либо срочно формировать фронт против противника, либо устраивать переворот. Но Донецк на тот момент был совершенно мирный город. Народ загорал, купался, спортсмены тренировались, люди в кафе пили кофе. Как в Москве летом, так и в Донецке было. И меня бы никто не понял. Хотя мои солдаты рвались всех этих тыловых арестовать, разогнать. Но я понимал: стоит развернуть гражданскую войну — тут-то нас всех и хлопнут! Я решил, что худой мир лучше доброй войны, и сознательно ушёл от этого.”

Видеобращение Игоря Ивановича Стрелкова о бедственном положении Новороссии с призывом к всесторонней помощи.

Помощь народу Новороссии. Помощь Ополчению. За Новороссию! За ополчение! За победу! Новороссии быть!
Подробности на сайте «Движение Новороссия Игоря Стрелкова» <![CDATA[]]>http://novorossia.pro<![CDATA[]]>

Сообщение от блогера “Эль-Мюрида”.

“У любого решения есть цена. Цена минского сговора по данным ООН – 1000 погибших за время “перемирия”. При этом уже никто не скрывает, что в Минске Запад и Киев просто получили передышку. Что означает только одно: эта тысяча погибла ни за что. Будут новые жертвы.
Понятно, что есть неубиваемый аргумент про то, что наверху все знают и видят, что это геополитика, и не куриными мозгами охлоса проникать в заоблачные дали. Вот только эта тысяча человек об этом имела бы свое мнение – если бы могла.”

Видео от Анатолия Шария:  

Короткая видео-сводка новостей Новороссии за минувший день + обзор карты боевых действий:   

 Подробная карта боевых действий на 19 ноября в максимальном разрешении <!–[CDATA[]]><!–[CDATA[]]><![CDATA[]]>по этой ссылке.<![CDATA[]]><!–[CDATA[]]><!–[CDATA[]]>

Материалы по мере поступления несколько раз в течение суток добавляются в начало страницы, следите за обновлениями.

Ниже в комментариях читателей также много свежей и актуальной информации.

Все события на Украине, хронология гражданской войны

Варианты помощи:
<!–[CDATA[<!–[CDATA[]]><!–[CDATA[]]><![CDATA[]]>Гуманитарные войска<![CDATA[]]><!–[CDATA[]]><!–[CDATA[]]> (много городов для сбора вещей)
<!–[CDATA[<!–[CDATA[]]><!–[CDATA[]]><![CDATA[]]>Фонд помощи Новороссии и Донбассу<![CDATA[]]><!–[CDATA[]]><!–[CDATA[]]> (Глеб Корнилов)   <!–[CDATA[]]><!–[CDATA[]]><![CDATA[]]>Народное ополчение Донбасса<![CDATA[]]><!–[CDATA[]]><!–[CDATA[]]> (Губаревы)
Через <!–[CDATA[]]><!–[CDATA[]]><![CDATA[]]>Александра Жучковского<![CDATA[]]><!–[CDATA[]]><!–[CDATA[]]> Карта Сбербанка: 4276 8520 3612 6178,  Webmoney R576729266146, отчёты в группе https://vk.com/strelkov_info
Лично: <!–[CDATA[]]><!–[CDATA[]]><![CDATA[]]>Как поехать на экскурсию в Новороссию?<![CDATA[]]><!–[CDATA[]]><!–[CDATA[]]> или <!–[CDATA[]]><!–[CDATA[]]><![CDATA[]]>Русские добровольцы<![CDATA[]]><!–[CDATA[]]